В Алексиковской МТС Нижне-Волжского края в колхозе им. Сталина «задавальщик» Коротков «умышленно бросил вилы в молотильную часть комбайна, работавшего на полном ходу», чем комбайн был выведен из строя. В колхозе «Красный Гигант» тракторист тракторной бригады № 7 Шахматов «умышленно бросил зубило в задний мост трактора» и тем самым вывел его из строя. Все перечисленные лица были привлечены к ответственности[193]. В колхозе «Красный Октябрь» Садковской МТС Северо-Кавказского края колхозник Е. Журавлев АО время косьбы «умышленно направил быков с косилкой на камень, в результате чего косилка потерпела аварию»[194].
На основе анализа содержащейся в документах политотделов информации можно заключить, что в ряде случаев ОГПУ имело все основания квалифицировать действия должностных лиц, приведшие к поломкам сельхозмашин, как «вредительство», то есть осознанное причинение вреда общественному производству.
Показательной в этом плане была ситуация во время уборки урожая в колхозе «Парижская Коммуна» Лабинского района Северо-Кавказского края. Потери во время уборки составили там в пределах 30–40 %, и ответственность за них была возложена на председателя колхоза Корденко, «пьянствующего и разбазаривающего хлеб», и закладчика паромолотилки Кармазина. Именно они организовали «саботаж уборки урожая» с помощью некачественного обмолота предназначенного в госпоставку зерна. О том, что паромолотилка могла работать с большими потерями и мотив «вредительства» здесь присутствовал, свидетельствуют записанные агентурой ОГПУ высказывания Кармазина: «А какая разница, как подавать, все равно хлеб не наш, сколько бы ни намолотили, все заберет государство, нам ничего не достанется»[195].
В то же время документы ОГПУ свидетельствуют, что в большинстве случаев поломки молотилок и уборочных машин объяснялись их некачественным ремонтом, частыми перебоями в снабжении горючим и смазочными материалами, неправильной эксплуатацией[196]. Например, в Шкуринской МТС Северо-Кавказского края 50 % уборочных машин не работали в поле из-за плохого ремонта. В колхозе «Социалистическое земледелие» полученные от МТС три тракторные сноповязалки оказались совершенно непригодными, а в остальных двух не оказалось валиков. В итоге все сноповязалки не работали[197]. В Липовской МТС Нижне-Волжского края из-за частых поломок лобогрейки не доходили даже до поля, а тракторным бригадам для уборки отводились самые овражистые места, что удлиняло сроки уборки и на 30 % увеличивало потери зерна[198]. В колхозах Владимирской МТС ЦЧО 30 % жаток не работали «ввиду плохо произведенного ремонта»[199]. Еще более тяжелой с обеспечением конными жнейками была ситуация в колхозах Лачиновской МТС ЦЧО. Все они ломались вследствие некачественного ремонта, что затягивало уборку хлеба[200]. В колхозе «Красная Звезда» Ишуткинской МТС Средне-Волжского края из-за частых поломок жнейки и лобогрейки вместо 8 га, положенных по норме, выполняли объем работ на 3–4 га[201].
Политотделы следили за качеством обмолота зерна, его сохранностью[202]. Они устанавливали и пресекали все попытки колхозов молотить зерно в сыром виде, поскольку возникала угроза его «сгорания», порчи в период хранения. При этом пресекались слухи «кулацких элементов» на эту тему, срывающие хлебосдачу государству: «Молотят сырым, чтобы ничего не осталось колхозникам, а отобранный хлеб все равно сгниет»[203]. Тем не менее молотьба сырого зерна и его потери при молотьбе фиксировались политотделами в большинстве регионов страны. Например, в отдельных колхозах Владимирской МТС ЦЧО во время молотьбы от 30 до 40 % зерна уходило в солому и мякину, так как «колотилось» недостаточно просушенное зерно и молотильные барабаны не обмолачивали колосья, а их «перебирали». В колхозах «Партизан» и «Красный Восток» обмолоченное влажное зерно, не будучи просушенным, ссыпалось в амбар и в результате «согревалось» и оказывалось непригодным для сдачи государству. Его выдавали колхозникам в счет трудодней. По инициативе политотдела правления указанных колхозов было привлечено к ответственности[204]. Заместитель начальника политотдела Обоянской МТС ЦЧО пресек попытку колхозов косить еще не созревший хлеб по указанию местного агронома, выяснив, что при обмолоте выход зерна снижался на 30 %, и обмолоченное зерно получалось низкой кондиции[205].
Работники политотделов контролировали процесс подвоза хлеба на молотилки, их загруженность и беспрерывность работы, вскрывали факты «тайного обмолота зерна», когда обмолоченное зерно направлялось на колхозный склад без квитанций, а на складах не приходовалось должным образом с целью преуменьшения натуральной оплаты МТС[206]. Особое внимание при обмолоте уделялось снижению потерь зерна. Для этого практиковался вторичный обмолот скошенного хлеба[207].
Как видно из документов политотделов МТС, политотдельцы следили за соблюдением норм стимулирования труда колхозников-ударников, всячески поощряли в колхозах «социалистическое соревнование», пресекали попытки местных властей и руководства колхозов ущемить права «ударников колхозного труда» и остальных колхозников[208]. Например, политотдел Петроверовской МТС Одесской области УССР пресек попытку районного земельного отдела увеличить норму запланированной урожайности, чтобы уменьшить выдачу премий тем бригадам, которые хорошо работали и выполняли производственные планы, нарушая тем самым постановление Наркомзема СССР о выдаче премий «хорошо работающим бригадам»[209].
Политотдел Токаревской МТС ЦЧО, получив информацию по линии ОГПУ, пресек нарушения в авансировании колхозников, допущенные правлениями в ряде колхозов зоны действия МТС. Была отменена уравнительная выдача зерна по трудодням, пресечены попытки райзо и МТС создать дополнительный «фонд колхозной торговли», снижавшего «вес трудодня»[210].
Приказом № 15 политотдела Гаврилово-Посадской МТС от 31 июля 1933 г. председатель Шельбовского колхоза имени Димитрова Ивановской области был привлечен к партийной ответственности с передачей дела в суд за «антипартийную линию, приведшую к раздаче хлеба колхозникам в количестве 480 кг без учета количества трудодней первых обмолотов, вопреки постановлению СНК и ЦК ВКП(б)»[211].
И в дальнейшем политотделы внимательно следили за тем, чтобы колхозники не ущемлялись правлениями колхозов при распределении хлеба на трудодни. Так, например, о недопустимости таких нарушений указывалось в директиве политотдела Дросковской МТС ЦЧО председателям колхозов от 30 февраля 1934 г.: «И если у вас до сего времени трудодни получают сторожа школ, разные сборщики тряпья, яиц, золы и другие уполномоченные, работники сельсоветов и прочие, то эти трудодни сейчас же надо снять – списать и впредь этого не допускать»[212].
В начавшейся хлебозаготовительной кампании политотделы сразу же увидели слабое звено – дефицит транспортных средств, не позволявший оперативно вывозить из колхозов и совхозов обмолоченный хлеб. В результате он нередко тысячами тонн лежал под открытым небом и портился, а там, где не было места его хранить, хлеб ссыпали по чердакам колхозников и т. п. Этим самым создавались условия для его расхищения и срыва плана хлебосдачи. Выяснялось, что подобная ситуация была результатом несогласованности действий союзных, районных и областных транспортных органов при недолжном внимании к этой проблеме регионального партийного руководства. Обо всех таких фактах оперативно сообщалось в Центр, и проблема решалась более успешно, чем в хлебозаготовительную кампанию 1932 г.[213]
Другой стороной медали были недостатки в работе ссыпных пунктов Заготзерна, которые сдерживали выполнение колхозами планов государственной хлебосдачи. В ряде ссыпных пунктов из-за отсутствия необходимого количества весов и несвоевременного вывоза принятого зерна создавались огромные очереди из подвод и машин с колхозным хлебом, подлежащим приемке. При этом наблюдалось «большое расхождение между колхозными весами и Заготзерна», и какие из них «врут», было трудно установить из-за отсутствия специалистов по весам. Политотделы принимали меры к устранению этого недостатка, к увеличению количества весов и приемщиков, инициировали строительство новых амбаров для хранения хлеба[214].
О наиболее острых проблемах организации приема зерна и сена на элеваторах Заготзерна сообщил в своей докладной записке Сталину, Молотову и Кагановичу от 10 августа 1933 г. заместитель начальника политуправления МТС Наркомзема СССР П. И. Петрунин. Докладная записка была основана на донесениях начальников и заместителей начальников политотделов МТС, а также на статьях региональной прессы на указанную тему.
Прежде всего в записке указывалось, что от политотделов МТС поступают политдонесения и телеграммы с сообщениями о том, что органы Заготзерна «не везде оказались готовыми к приему и хранению зерна, свозимого колхозами на элеваторы», а также о «плохой организации самого приема зерна», когда колхозники «вынуждены с лошадьми простаивать у элеваторов по суткам и больше», и «это в то время, когда некоторые колхозники должны успеть обернуться с лошадьми два и три раза за сутки, что при недостатке тягла сильно отражается на сроках и темпах уборки и сдачи зерна»