Особо в отчете подчеркивались сжатые сроки посева пшеницы как убедительное свидетельство «значительного роста производительности труда» колхозов по сравнению с предыдущим годом. Например, на 15 апреля 1933 г. было посеяно пшеницы 30 % плана, на 30 апреля план по пшенице был уже выполнен на 60 %, а на 15 мая – на 83,4 %. В среднем по краю фактическая выработка на разных работах составила на весеннем севе около 150 % прошлогодней. Выборочные обследования восьми колхозов показали на отдельных работах значительно более высокий процент роста производительности труда. Так, колхоз «Буденовец» Бударинской МТС дал в 1933 г. фактическую выработку в день на весновспашке 1,37 га против 0,83 га в прошлом году (165 %). В колхозе «Фриш-Форан» Куккуской МТС Немреспублики выработка составляет 1,41 га против 0,78 га в 1932 г. (180 %)[244].
В данном отчете характеризуется участие политотделов в других основных сельскохозяйственных кампаниях колхозов края в 1933 г., говорится о достигнутых ими успехах в деле «организационно-хозяйственного укрепления колхозов». В частности, «немедленно после окончания сева начала развертываться по краю кампания по поднятию паров, являющаяся первым шагом в подготовке урожая будущего 1934 г.». Она была проведена значительно успешнее прошлогодней. Если сопоставить данные по 126 МТС за 1932 г. с данными по 135 МТС за 1933 г., то будет видно, что план подъема паров в прошлом году был выполнен этими МТС лишь на 27,8 %, а в 1933 г. – уже на 74,4 % плана. При этом 36 зерновых МТС края выполнили и перевыполнили свой план подъема паров[245].
В отчете особо подчеркивается, что «самым замечательным результатом», которого удалось добиться политотделам в период посевной кампании, стал «коренной перелом в отношении колхозников к колхозному труду и общественной собственности». На эту тему приведены следующие слова колхозницы Пестратовой из шестой бригады колхоза «Серп и молот» № 2 Алексисковской МТС: «У меня с казаком (мужем) чуть было весной драка не вышла. Он говорит – не будем красть нынче, а я говорю – будем, а он – не будем, а я говорю – будем, так чуть и не подрались, а теперь кто бы мне сказал – красть будем – даже мне и в душу не приходит. Раньше, когда идешь, горстку в карман, горстку в горшок, так и норовишь покрасть, а теперь только рассказываю детям, как было раньше»[246].
Третий раздел отчета начальника политсектора МТС Нижне-Волжского края Яковлева посвящен деятельности политотделов МТС края в период уборки урожая и хлебосдачи. В нем констатировался факт «значительных трудностей» уборочной кампании. «Живое тягло» по краю уменьшилось за период сева на 15 %, «наивысшее напряжение» в период уборки испытывали колхозы «по линии трудовых ресурсов». Поэтому политотделам потребовались «исключительная организованность», «умение предвидеть и ликвидировать узкие места», учесть «вскрытые ЦК ВКП(б) ошибки нижневолжской краевой партийной организации в проведении хлебозаготовительной кампании прошлого года» и не допускать их повторения[247]. Эти «ошибки» тогда сводились к следующему: к затяжке косовицы, противопоставлению скирдования молотьбе и затяжке последней, низкому качеству обмолота и «вредительскому его проведению», «предоставлению хлебозаготовок самотеку в первые три месяца заготовок». В результате все это привело «к гибели части урожая, к большим потерям, к саботажу хлебосдачи под видом создания всякого рода фондов»[248].
В период уборочной 1933 г. политотделам необходимо было, «учтя эти ошибки», добиться в первую очередь «более быстрого темпа косовицы». Но напряженное положение с тяглом и «недооценка трудностей уборки рядом МТС» не дали возможности закончить косовицу в установленный ЦК и Совнаркомом срок. Однако темпы косовицы были значительно выше прошлогодних, несмотря на то, что она началась на 8–10 дней позже, чем в 1932 г. В целом косовица было проведена в 1933 г. в полтора-два раза быстрее 1932 г.[249]
Характеризуя участие политотделов края в уборочной кампании, в отчете приводились следующие факты: «В своем решении об организации уборки от 24 мая 1933 г. ЦК и СНК указали, что „центральной задачей уборочной капании является организация быстрейшего обмолота“. Это указание было тем более важно в условиях нашего края, где молотьба была не только в прошлом году не в почете, но и в этом году были попытки со стороны крайзу и Крайтрактора смазать значение этой важнейшей задачи. Пришлось с самого начала уборки крепко ударить по этим настроениям, осудив неправильные директивы, посланные на места по линии земорганов и МТС. К чести наших политотделов необходимо отметить, что в борьбе за выполнение указания ЦК ВКП(б) о форсировании молотьбы политотделы нашего края добились громадных успехов: на 10 сентября была обмолочена почти половина скошенного (49,2 %) против 30 % на это же число в 1932 г. На 30 сентября был обмолочен 71 % против 46 % в прошлом году; на 30 октября было обмолочено 90 % от скошенного против 65 % в прошлом году. В конце октября было закончено скирдование хлеба по всему краю, а в конце ноября закончен весь обмолот. Качество обмолота в 1933 г. было неизмеримо выше прошлогоднего. Потери были намного меньше прошлогодних. В борьбу за сохранение урожая, за сбор колосьев были втянуты тысячи пионеров, сыгравших громадную роль в деле охраны колхозной собственности и борьбы с потерями»[250].
Заключая о достигнутой «победе» в борьбе за урожай, автор отчета акцентировал внимание на деятельности политотделов по слому «сопротивления классового врага» и «остатков недобитого кулачества». На эту тему в отчете говорилось: «Классовый враг, перестроив свою работу, приспособляясь к новой обстановке, повел подрывную работу в первую очередь по линии дискредитации закона о хлебопоставках. Пошла агитация о том, что после выполнения основного плана пойдут „встречные“ планы, что колхозникам ничего, мол, не останется и что поэтому незачем торопиться убирать урожай. Во многих колхозах классовый враг умело использовал имевшие место ошибки по линии авансирования (задержка выдачи авансов), разлагая трудовую дисциплину. Вредители и чужаки, уцелевшие в ряде колхозов, усилили свою активность, кое-где ведя еще за собою массы колхозников. Они применяли самые разнообразные, тонко замаскированные формы и методы саботажа и вредительства»[251].
В подтверждение сказанного в отчете даны следующие примеры:
«В Красновском колхозе Нехаевской МТС бригадир первой бригады Максимов, бригадир третьей бригады Ежов и член правления колхоза Васильев, в прошлом активные белогвардейцы-эмигранты, под носом у „шляпы“ с партбилетом – предколхоза Шилкина, прикрываясь им, срывали скирдование, обмолот и хлебосдачу».
В Распопинском колхозе Клетской МТС бывшие белогвардейцы в целях опорочения ударников подбрасывали им на квартиры зерно, а потом заявляли милиции, что эти ударники хлеб воровали.
В Тамалинском районе группа кулаков повела травлю против премирования ударников. Одна колхозница-ударница была избита кулачками за то, что она получила премию. В результате деятельности классового врага ударник Кузнецов отказался от получения коровы, которой его премировал колхоз, заявляя: «Нам тогда не дадут прохода, если мы получим премию, нас затравят».
Враг проявил особую активность в поломке машин. В барабаны молотилок нередко летели зубья, инструмент, молотки, пиджаки, вилы, железные прутья, чтобы выводить молотилку из строя. Так как такое вредительство все же сравнительно легче обнаруживать, враг и здесь пускался на всяческие хитрости. Вот два примера этого рода. В Бударинской МТС комбайнер Редин, как оказалось при проверке, сын кулака, чтобы сорвать работу комсомольца-комбайнера, дававшего лучшие показатели против Редина, снял с комбайна комсомольца амортизатор и спрятал его к себе в сундук.
В Аряжской МТС было обнаружено много разбросанных на полях крупных камней и вбитые деревянные колышки на площади 3–5 га. Это специально было сделано для того, чтобы комбайн нельзя было пустить по полю. Два дня там потратили на уборку камней и колышков»[252].
В заключительной части отчета речь идет об успешном участии политотделов Нижне-Волжского края в хлебозаготовках 1933 г., которые «разоблачили махинации остатков недобитого врага», ликвидировали «попытки организованного саботажа уборки» и «организовали по-большевистски хлебосдачу», что позволило краю досрочно выполнить хлебосдачу к 25 ноября, на полтора месяца раньше прошлого года. При этом хлеба было сдано государству больше, чем в 1932 г.[253]
О результатах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края в 1933 г. можно судить по отчету начальника политсектора МТС СКК А. М. Штейнгарта, направленному Сталину 28 декабря 1933 г. Его автор сделал выводы из итогов «почти годовой работы политотделов» края, которые, на наш взгляд, очень точно характеризуют менталитет сталинской бюрократии и ее отношение к деятельности политотделов и происходящим событиям в советской деревне в рассматриваемый период. Эти выводы следующие:
«Во-первых. В свете итогов работы политотделов МТС в условиях Северного Кавказа с особенной яркостью подтверждается гениальность идеи т. Сталина об организации политотделов и исключительная сила, глубина и прозорливость анализа, данного т. Сталиным на январском пленуме ЦК и ЦКК, об остановке, сложившейся в деревне, о соотношении классовых сил, о недостатках и ошибках в руководстве сельским хозяйством со стороны местных партийных организаций.