итываясь перед ними о своей работе.
3. Заместитель директора треста по политчасти утверждается и смещается Центральным комитетом ВКП(б) по представлению первых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий»[316].
Очень точным описанием настроений работников политотделов к моменту ликвидации самих политотделов в советской деревне, объясняющим причины нарастающей напряженности во взаимоотношениях между политотделами и органами власти на местах, наглядным примером анализа реальной ситуации в данном вопросе является докладная записка заместителя ответственного редактора газеты «Социалистическое земледелие» И. Разина, направленная на имя Сталина и Кагановича 16 сентября 1934 г. Учитывая ее научную ценность, воспроизведем ее текст целиком. Итак, в записке сообщалось:
«Материалы, поступающие из областей и районов, свидетельствуют о том, что среди многих политотдельских кадров, распределяемых на работу в район, нет того настроения, делового одушевления, которое имело место в начале организации политотделов МТС и даже в последний период. Уже становится естественным стремление ряда работников как можно скорей покинуть деревню, перейти на городскую работу, между тем как раньше такого рода стремление этими же товарищами расценивалось как дезертирство с опасного и ответственного участка работы.
В Крыму, например, сейчас, когда требуется особенно напряженная работа в связи с подготовкой к севу, среди бывших политотдельских работников царит отпускная горячка. Типичным является такой факт, когда в отношении начполитотдела Бузулукской МTC сообщает, что он „уехал неизвестно куда“, – не то он еще в отпуску, не то хлопочет в центре о переводе на городскую работу. Начполитотдела Азово-Черноморского края тов. Рыбаков откровенно заявляет, что „так или иначе, а в Москву он выберется“.
Такие настроения существуют среди многих распределенных политотдельцев, не говоря уже о тех кадрах, которые еще не распределены в связи с затянувшимся в ряде краев реорганизационным периодом, явно ослабившим подготовку к весеннему севу.
Факты убеждают в необходимости не только ускорения всей реорганизационной работы в деревне, но вынесения специального решения по конкретному поводу демобилизованности бывшего политотдельского работника, ныне работающего в районе. Такое постановление ЦК воздействует самым положительным образом на всю массу наших работников в деревне.
И наряду с этим необходимо дополнительно разработать некое большее стимулирование квалифицированных партийных работников, работающих в деревне, в сравнении с партработниками города – продолжение линии на некоторую особую заботу об этих кадрах.
Быть может, следует установить ряд особых преимуществ за трехгодичное и четырехгодичное пребывание на руководящей партработе в деревне (само собой, не запятнанное). Мы награждаем выдающихся работников орденами Ленина – но наряду с этим следует стимулировать всю массу честных добросовестных партработников, присланных из города в деревню. Во всяком случае, следует со всей серьезностью поставить этот вопрос.
Вместе с тем следует усилить вместе с политотдельским периодом материально-культурное снабжение работников селькрайкомов партии, между тем как сейчас мы имеем явный спад в этом отношении.
Наряду с этим необходимо завести в „Правде“ специальный отдел „В райкомах партии“ (а „Правда“ ничем не объяснимым образом почти ничего не пишет о новых райкомах партии в деревне).
Задачи нашей работы в деревне требуют срочных мероприятий, которые свидетельствовали бы об усилении заботы и внимания к квалифицированным парткадрам в деревне»[317].
На наш взгляд, содержание записки свидетельствует об усталости работников политотделов от ведущейся уже второй год напряженной работы, об их желании переключиться на другую. Одновременно это и констатация факта необходимости перемен в партийно-хозяйственной работе на селе с точки зрения организационных форм и методов ее материального и морального стимулирования. Ведь неспроста автор записки предлагает фактически награждать коммунистов, согласившихся пробыть на партийной работе в деревне три-четыре года, как минимум орденами Ленина или чем-то подобным! В данном контексте предложение Разина «о срочных мероприятиях», которые свидетельствовали бы «об усилении заботы и внимания к квалифицированным парткадрам в деревне», думается, не могло не заинтересовать Сталина и не убедить его в очередной раз в том, что проблему места политотделов в системе управления сельским хозяйством страны, их взаимодействия с региональной властью необходимо решать, ибо к осени 1934 г. стал уже очевиден факт ненормальности ситуации партийного «параллелизма».
Как будто бы в подтверждение записки Иванова спустя три дня на имя Кагановича пришла разгневанная шифротелеграмма председателя советского правительства Молотова и секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р. И. Эйхе следующего содержания: «Начальник политотдела Сосновского совхоза Козлов неспособен улучшить работу. Последние полтора дня вовсе не выходит на работу будто бы из-за зубной боли. Между тем дело в совхозе не улучшается. Козлов не сумел объединить работников политотдела. В политотделе склока, мешающая деловой работе. Предлагаем снять его с поста, подвергнуть партчистке»[318].
Таким образом, изложенный в параграфе материал позволяет, на наш взгляд, заключить, что между политотделами МТС и региональной властью существовало тесное взаимодействие в решении главных вопросов деятельности колхозов, МТС и совхозов. Прежде всего, оно было направлено на решение задачи организации успешного проведения основных сельскохозяйственных кампаний текущего года. Между ними существовали и трения, а иногда и конфликты, обусловленные ситуацией «двоевластия» и «параллелизма».
Как правило, в этих трениях и конфликтах центральная власть занимала сторону политотделов МТС, если речь шла об осуществлении данных им полномочий в рамках достижения главной цели – вывода колхозной экономики из кризиса ради выполнения возложенной на нее задачи бесперебойного и своевременного обеспечения страны сельскохозяйственной продукции. Но эта поддержка заканчивалась, если политотделы выходили за рамки своих полномочий или своими действиями ставили под угрозу движение в направлении указанной цели.
По мере стабилизации ситуации и даже ее некоторого сдвига в лучшую сторону трения между региональной властью и политотделами МТС не могли не нарастать, поскольку исчезала сама основа для существования этих чрезвычайных органов – чрезвычайная ситуация. В данном контексте дальнейшая судьба политотделов МТС была предрешена, поскольку они выполнили возложенную на них сталинским руководством миссию.
§ 2. Политотделы и Наркомзем
Наряду с проблемами во взаимоотношениях политотделов с райкомами партии, региональными руководителями и органами власти в первый год их работы произошел конфликт с Главным управлением зерновых МТС Наркомзема СССР.
Следует подчеркнуть, что Центр решительно пресекал бюрократическую волокиту в органах исполнительной власти в связи с деятельностью политотделов. И делал это жестко и открыто, в том числе заявляя о своей поддержке политотделов через центральную печать.
Так, в начале июля 1933 г. произошел вышеупомянутый конфликт между Главным управлением зерновых МТС (ГУЗМТС) Наркомзема СССР с одной стороны и Политуправлением Наркомзема СССР с другой по вопросу взаимодействия политотделов со структурами ГУЗ МТС на местах и в центральном аппарате. Его разрешением стал приказ народного комиссариата земледелия Союза ССР № 01/935 «О волоките в аппарате Главного управления зерновых МТС НКзема СССР с разрешением вопросов, поставленных политотделами МТС» от 9 июля 1933 г., в котором подробно описана суть конфликта. Его текст был опубликован в газете «Известия» 10 июля 1933 г.
В приказе объявлялась неудовлетворительной и «не отвечающей директивам партии» работа Главного управления зерновых МТС НКЗ СССР «по разрешению вопросов, выдвинутых политотделами и политсекторами МТС и поставленных Политуправлением».
Такое жесткое заявление обосновывалось тем, что «из выдвинутых политотделами МТС и политсекторами за время с 23 июня по 5 июля 1933 г. перед Главным управлением зерновых МТС 139 вопросов получили реальное разрешение лишь немногие вопросы», в то время как «в докладе Главного управления значатся выполненными 80 вопросов»[319].
Далее в приказе Наркомзема СССР отмечалось, что «мнимое решение 80 вопросов» на деле являлось «в подавляющей части бюрократической отпиской отдельных работников аппарата Главного управления зерновых МТС», результатом их «безобразной чиновничьей волокиты» в отношении «актуальнейших вопросов работы МТС». Произошло это потому, что «значительная часть» руководителей секторов Главного управления зерновых МТС «не поняла значения указаний и запросов политотделов и политсекторов МТС как сильнейшего средства быстрого преодоления недостатков и улучшения руководства облтракторами и МТС». Вместо разрешения вопросов, «выдвинутых политотделами МТС», по существу и исправления недостатков в своей работе, «вместо действительной помощи машинно-тракторным станциям», «вместо контроля и проверки деятельности обл(край)тракторов по сигналам политотделов» они свели всю работу «к формальным бумажным отпискам в адрес тех же самых обл(край)тракторов, к которым начальники политотделов уже «многократно и без результатов обращались».
Таким образом, речь шла о важнейшей проблеме – обеспечении условий для эффективной работы в колхозах МТС тракторов, и ответственным за это было Главное управление зерновых МТС НКЗ СССР. Но оно не выполняло своих обязанностей должным образом, и политотделы проинформировали об этом руководство страны.
В подтверждении факта неудовлетворительной работы данной структуры Наркомата земледелия в приказе отмечалось, что «большая часть обл(край)тракторов упорно не отвечала на все запросы и требования политотделов и директоров МТС», и «ни один факт такого отмалчивания до сих пор не был расследован и разоблачен, и по нему не было сделано никаких выводов».