— Хорошо, — говорит Бюиссон, — сегодня суббота. Завтра мы осмотрим место, назначим день, и за работу.
— Идет, Эмиль. Только Болек не сможет участвовать в этом деле.
— Это почему же?
— Он заболел.
— Что с ним?
— Ангина. Боюсь, что он встанет на ноги только через неделю.
— Ничего, это не страшно, — говорит Бюиссон. — Его заменит за рулем Жуайе.
— А тебе не кажется, что нам желательно быть вчетвером в таком деле?
— У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Да, надежный парень — Пьер Лабори. Он отсидел десять лет на каторге и никогда не жаловался на судьбу!
— Если это твой друг, то я не возражаю, — соглашается Бюиссон. — Завтра отправляемся с тобой на место, а потом я покажу место Жуайе.
В воскресенье, 8 января, Жуайе выпивает стакан портвейна, ставит его на стол, облизывает губы, хлопает Кристиану по заднице и встает со стула.
Бюиссон поднимается в свою очередь, быстро чмокнув в губы свою подружку Иветту.
— Мы ненадолго, — заверяет он ее.
Мужчины надевают пальто, поднимают воротники и выходят на улицу. Шесть часов вечера, но уже темно, как ночью. Они быстро идут плечом к плечу до авеню Жана Жореса. Пройдя еще метров сто, они замедляют шаг, и Бюиссон говорит, указывая на здание:
— Деньги здесь.
Прищурив глаза, Жуайе смотрит на недостроенный фасад будущего банка, в то время как Бюиссон вынимает пачку «Голуаз» и протягивает сообщнику сигарету. Пока Жуайе прикуривает, Бюиссон шепчет ему на ухо:
— Ты видишь, старый банк как раз напротив.
Жуайе делает затяжку и поворачивает голову налево.
— Идем, — говорит Бюиссон.
Они медленно пересекают авеню Жана Жореса и проходят мимо старого банка, фасад которого выходит на улицу Пьера Реноделя. Сделав еще несколько шагов, они останавливаются перед воротами, ведущими во двор старого банка.
— Смотри, — шепчет Бюиссон, — по этому двору двое инкассаторов каждое утро переносят деньги. Они входят в маленькую дверь справа, предназначенную для персонала.
— Понятно, — говорит Жуайе. — Я оставлю тачку на углу улицы Жозефины, и мы смоемся по улице Верден. Теперь можно возвращаться назад.
Примерно час спустя Жуайе подвозит Эмиля и Иветту в отель «Гальен» на авеню Фоша в Сен-Море. Жуайе знает хозяина отеля Фериана, но он не говорит ему, кто на самом деле его новый клиент, зарегистрировавшийся под именем Жана Люсьена.
Бюиссон и Иветта остановились в комфортабельной комнате, окна которой выходят в сад, что в случае необходимости позволило бы ему бежать через окно.
Благодаря холеному виду Бюиссона, его темным элегантным костюмам и вежливым манерам все в отеле — от хозяина до завсегдатаев бара — принимают его за нотариуса, приехавшего провести время в обществе подружки. Эмиль пользуется своей хорошей репутацией и часто по вечерам играет в бильярд с местными жандармами.
Бюиссон влюблен и чувствует себя счастливым. Может быть, впервые в жизни ему хотелось быть нормальным человеком и вести спокойную, размеренную жизнь. Ночью, когда Иветта спит, а он прислушивается к шумам в отеле, ему случается вспоминать другую женщину, которую он любил: Одетту. Обе женщины чем-то похожи: маленькие, изящные, обе брюнетки с голубыми глазами, обе нежные и застенчивые в постели.
Он познакомился с Одеттой в 1940 году, за несколько месяцев до глупого ареста в поезде. Одетта оставалась ему верна, несмотря на разлуку. 29 октября 1941 года они поженились в тюрьме Труа. Одетта была беременна и собиралась рожать в марте следующего года. Из-за Одетты и их будущего ребенка он вел себя безупречно на протяжении всего периода заключения. Он мечтал, что после освобождения они все трое уедут куда-нибудь подальше от Франции, в Южную Америку или Австралию, чтобы начать новую жизнь.
Однако когда Одетта сообщила ему о рождении дочери, им овладело дикое чувство. Ему захотелось любыми средствами выйти на свободу и увидеть своего ребенка. Немедленно! Вот почему он решился на убийство охранника Винсента и побег.
После своего промаха он оказался в одиночке на девяносто дней. Вернувшись в камеру, он узнал страшную новость: Одетта написала ему, что их дочь умерла от менингита.
«Когда ты будешь читать это письмо, — писала она своим аккуратным почерком, — меня уже не будет в живых. Я приговорена, я читаю приговор каждый день в глазах врачей и медсестер, которые бессильны спасти меня от туберкулеза. Я умру, дорогой Эмиль, но после смерти дочери это не пугает меня. Я все равно не могла бы больше жить и любить тебя, Эмиль, после того чудовищного преступления, которое ты собирался совершить. Попроси своих родных, чтобы они положили цветы на могилку нашей малышки. Возможно, это великое благо для нее, что она не узнала своих родителей».
Письмо пришло через несколько недель. Когда Бюиссон его читал, Одетты уже не было в живых. Он не плакал. Он никогда больше не плакал.
С тех пор Эмиль не любил ни одной женщины. Все его отношения с другим полом сводились лишь к удовлетворению сексуальной потребности. Так продолжалось до того вечера, пока он не встретил Иветту в баре «Бухта». Ей всего двадцать лет, и она знает, кто он, но тем не менее любит его и восхищается им. Ему сорок восемь, и он знает, что она последняя женщина в его жизни. Если все сложится удачно, они никогда не расстанутся; если нет, то…
Однажды Иветта спросила его, почему он не хочет уехать из Франции. Ему бы ничего не стоило раздобыть фальшивый паспорт и пересечь границу, но он этого не хочет. В его возрасте уже нет желания открывать для себя новые страны. В Париже он у себя дома, здесь его друзья, родные. Он пользуется авторитетом в воровском мире, даже если там и не всегда одобряют его действия. И прежде всего корсиканцы. Каждый раз, когда Эмиль совершает новое нападение, полиция наводняет подозрительные кварталы, хватает сутенеров, проституток и осведомителей. Слишком много шума и хлопот из-за одного человека. Некоторые были бы рады выдать его легавым, чтобы их не трогали. Вот почему Эмиль мало кому доверяет.
Кроме Жуайе, никому не известно о том, что Эмиль живет в Сен-Море. Но за Жуайе могут вести наблюдение. Поэтому вечером 9 января он назначает свидание в кафе «Каскад». Сидя в углу зала за рюмкой анисовки, Бюиссон неожиданно говорит ему:
— Я хорошо все обдумал и теперь знаю, как мы будем действовать.
— Как, Эмиль?
— Ты узнаешь об этом позднее. Я хотел только сказать тебе, что операция назначается на одиннадцатое января. Ты приедешь сюда на машине в семь часов утра. Двое других тоже будут с тобой.
— Черт! — вздыхает Жуайе. — В такую рань!
35
Выйдя из подворотни, Бюиссон пересекает широкий тротуар и подходит к черному «пежо», остановившемуся перед кафе «Каскад». Он садится на заднее сиденье.
— А где остальные?
— Сейчас придут, — говорит Жуайе. — Они зашли в бистро выпить сока.
Бюиссон молча достает кольт и проверяет оружие. Вскоре появляются Лубье и Лабори. Лубье садится спереди, рядом с Жуайе, Лабори — на заднее сиденье рядом с Бюиссоном.
Жуайе включает зажигание и направляется в сторону Шамони.
В то же самое время Роже Гумони, директор Депозитного банка, допивает кофе, размышляя, стоит ли ему брать с собой пистолет МАВ 7,65.
Старший кассир Феликс Санту вскакивает с постели и бежит в ванную комнату.
Восемь часов десять минут. На улице еще темно. «Пежо» останавливается неподалеку от входа в старый банк: из машины выходят трое мужчин и идут в сторону авеню Жана Жореса. Машина сворачивает на улицу Пьера Реноделя и останавливается у входа в проход, по которому пойдут инкассаторы.
Бюиссон, как всегда, абсолютно спокоен. Его сердце бьется немного быстрее обычного, но причиной тому является не страх и не тревога, а охватывающая его в подобные минуты экзальтация. Это волнение напоминает отчасти то состояние, когда он впервые ложится с женщиной в постель.
Он стоит у края тротуара, наподобие человека, поджидающего такси, повернувшись спиной к фасаду нового здания банка. На самом деле он прислушивается к звукам шагов со стороны строящегося здания.
Лубье стоит перед дверями старого банка, словно нетерпеливый клиент, ожидающий его открытия. Лабори неподвижно застыл в нескольких шагах от входа в проход, по которому пойдут двое инкассаторов.
На улице холодно и по-прежнему темно. Это на руку злоумышленникам, которые в случае неудачи могут уйти незамеченными. По крайней мере, возможные свидетели вряд ли смогут их описать.
Неожиданно за спиной Эмиля раздаются голоса и удаляющиеся шаги. Он резко поворачивается, напоминая свирепого, готового к прыжку хищника.
Он бесшумно устремляется следом за двумя силуэтами, пересекающими авеню. Согласно сведениям Лубье, невысокий человек с чемоданом в руке — это кассир. Другой человек держит правую руку в кармане пальто — это директор банка. Эмиль представляет, как он сжимает пальцами рукоятку пистолета, и мысленно жалеет беднягу. Что может этот несчастный против него? Он даже не успеет вынуть оружие…
Приближаясь к служащим банка, не подозревающим об опасности, Эмиль Бюиссон мысленно отмечает, что директор не тот тип, который будет стрелять через карман, так как не захочет портить пальто.
В данный момент оба служащих идут вдоль старого здания банка, внутри которого уже горит свет. Они проходят мимо Лубье, нервно дергающего за ручку еще закрытой двери банка, не обращая на него особого внимания.
Бюиссон находится в четырех метрах от них и с облегчением вздыхает, когда служащие проходят мимо главного входа, в противном случае у него и его сообщников не хватило бы времени…
Бюиссон ускоряет шаг и настигает инкассаторов в узком проходе.
Неожиданно кассир останавливается перед маленькой дверью, предназначенной для специального пользования. Директор стоит сзади него, когда раздается резкий и властный голос Бюиссона: