Хайнеман взял лежавшую на панели мигалку и укрепил ее на крыше.
— Поехали. — И Хайнеман включил сирену.
Голубой седан выехал на Лонг-Айлендскую автостраду с Гринпойнт-авеню. Машин было на редкость много. Андреа Сент-Джеймс смотрела на ряды домов, стоящих вдоль дороги и напоминающих очертания буквы «А». Прежде она никогда не обращала на них внимания. Небольшой сквер, которого она тоже раньше не замечала.
Гандбольное поле, покрытое любительскими рисунками. Странно: иногда людям недосуг что-либо замечать. Андреа грустила при мысли об отъезде. Вид заслонил фургон с пыльным кузовом, на котором кто-то вывел пальцем бранное слово.
О'Шонесси поддерживал радиосвязь с Мэлоуном. Седан ехал перед ними, машин через пятнадцать.
— Лу, может быть, остановить и перехватить Андреа? — спросил О'Шонесси по радио.
— Нет. Я не хочу засвечивать фургон. И потом, надо узнать, куда они направляются.
Поток машин, выезжающих с шоссе Бруклин-Куинс, вливался на Лонг-Айлендскую автостраду у подножия холма, где создалась пробка. Машины едва двигались, шоферы проклинали все на свете. О'Шонесси стоял у двустороннего зеркала, глядя на проезжающие мимо машины. С фургоном поравнялся белый «кадиллак». За рулем сидела женщина. Юбка задралась выше колен, ноги были расставлены. О'Шонесси так и прилип к ней глазами, но спохватился, осознав, что ему грозит, если сейчас он упустит что-нибудь важное.
Пока голубой седан катил по шоссе, со стороны Манхэттена к Мидтаунскому тоннелю подъехала полицейская машина без опознавательных знаков, но с пронзительно ревущей сиреной. Постовые тут же перекрыли левую полосу, пропуская полицию. Многие заволновались при виде мчавшегося полицейского автомобиля с крутящейся на крыше мигалкой, отбрасывающей красные блики. Вдруг случилось что-то такое, о чем можно будет посудачить за обедом? Авось не так скучно будет тащиться по Лонг-Айлендской автостраде в час пик.
Голубой седан свернул на шоссе Ван-Вик и покатил на юг.
— Похоже, они направляются к аэропорту Кеннеди, — доложил по рации О'Шонесси.
За Либерти-авеню поток машин поредел. Водители жали на газ, давая выход накопившемуся после пробки раздражению.
Бо Дэвис включил четвертую скорость.
Хайнеман выехал на южное шоссе по обочине Лонг-Айлендской автострады, прибавил газу и помчался по разделительной линии, обгоняя остальные машины.
Полицейский фургон держался за голубым седаном. Сидевшие в нем детективы сначала не заметили грузовичок с эмблемой «Херца», который, обойдя их слева, начал вилять и обгонять машины, пока не обошел голубой седан и не пристроился прямо перед ними.
— Пэт, смотри! Знакомый грузовик! — Бо Дэвис нажал на акселератор.
Брезентовый полог раздвинулся, и из кузова грузовика показались два ствола с продолговатыми овальными снарядами на концах.
Хиллель Хенков увидел клубы дыма и резко вывернул руль, пытаясь уклониться от снарядов. Андреа Сент-Джеймс закричала и закрыла лицо руками. Седан взорвался, превратившись в оранжевый шар. Он взлетел на двадцать футов вверх, переломился пополам и развалился. Посыпались искореженные обломки.
Спустя час южное шоссе было все еще перекрыто. Поток машин пропускали в объезд по Ямайка-авеню. «Скорые» и «неотложки» выстроились на обочине. Пожарные поливали пеной тлеющий остов седана. Бронированный фургон управления перегородил шоссе. Детективы осматривали место происшествия. Разбросанные останки собирали в пластиковые мешки.
Мэлоун и его помощники стояли рядом с детективами района Куинс. Их возглавлял заместитель начальника Уолтер Унтермайер, слывший на Службе лодырем и взяточником.
Поскольку происшествие имело место в районе Куинс, официально оно должно было расследоваться его участком, но Унтермайер явно хотел спихнуть дело на кого: нибудь другого. Зная, что случившееся связано с делом Айзингер, Мэлоун вызвался взять следствие на себя. Кроме того, надо было скорее сматываться отсюда: дел было по горло. Когда движение снова открыли, Мэлоун подъехал к зданию Восточной судоходной компании. Там было пусто, все двери и ворота заперты, только телекамеры продолжали крутиться, поблескивая красными огоньками.
Он подошел к стоявшему напротив фургону внешнего наблюдения. Оттуда вышел Штерн, чтобы передать сообщение Харригана: исчезли Брэкстоны и Андерман, полиция потеряла след.
Мэлоун злобно пнул покрышку фургона, потом привалился спиной к борту, закурил и глубоко затянулся. Высоко над головой многоголосо гудела Лонг-Айлендская автострада. На западе на пурпурном фоне заката величественно вздымалась громада Эмпайр-Стейт-Билдинг. Мэлоун почувствовал себя как на войне. Неизвестные люди превращали его город в поле брани.
В участке, куда они приехали через двадцать минут, их ждал инспектор Замбрано.
— Допрыгались до военных действий, лейтенант? — сказал он. — Прекрасно!
— Не я их начал. — Мэлоун обошел стол и достал непочатую бутылку «Джек Дэниелс».
— Я-то это знаю. Но вот мэр… — Он вдруг утратил чувство юмора. Его расстроило, что в центре города кого-то смели с лица земли из гранатометов. Это плохо влияет на туризм. И он хочет получить ответы на несколько пустячных вопросов: например, кто это сделал? Почему? И, что более важно, не повторится ли такое снова?
Мэлоун разлил виски по стаканам.
— У тебя есть что-нибудь? Комиссару надо сказать Красавчику Гарри хоть что-то.
— Почему бы не сказать ему, чтобы он катился к чертовой матери? — Мэлоун протянул Замбрано виски. — Унтермайер решил отдать это дело нам. Но пока все, что мы имеем, — это осколки гранат и описание грузовика.
— Вы были на месте происшествия. Почему не преследовали?
— За грузовиком следовали О'Шонесси, Дэвис и Штерн. Они вынуждены были свернуть с шоссе, чтобы не попасть в огонь. Там была чертова мясорубка. Когда я подъехал, грузовика и след простыл.
Замбрано разглядывал искристую жидкость.
— Что происходит, Дэн?
Мэлоун отпил виски.
— Пока точно не знаю.
— Но есть идеи, не так ли?
Мэлоун чуть пожал плечами.
— Вы будете первым, кому я скажу.
Замбрано встал и предупредил:
— Будь осторожен. Помни, пусть лучше тебя будут судить двенадцать человек, чем шестеро вынесут вперед ногами.
Мэлоун налил еще и поднял стакан.
— Об этом, инспектор, я не забываю никогда.
Как только Замбрано ушел, Мэлоун позвал к себе детективов. Доска была выдвинута на середину и повернута чистой стороной. С мелом в руке Мэлоун расхаживал перед доской, поглядывая на усталых детективов. Потом подвел итоги:
— Андерман и Брэкстоны ушли в подполье. Мы у разбитого корыта. Все, что имеем, — это труп, да и его нет, потому что он захоронен. — Он повернулся к доске. — Айзингер работала на Брэкстонов после того, как уволилась от Андермана.
— Лу, — прервал О'Шонесси, хлопнув себя по колену, — я забыл сказать вам, что был в «Таймс». Там никогда не было объявлений от «Брэкстон турс». И еще. Мои люди в туристическом бизнесе сообщили, что Брэкстоны не специализировались на поездках в Израиль. Они устраивали туры в арабские страны. Мекка и прочее.
Мэлоун погрозил ему пальцем и снова повернулся к доске.
— Итак, Айзингер пришла к Джанет Фокс и дала ей Библию. Это было под вечер в пятницу. В лаборатории Эпштейна определили, что она была убита в ночь с пятницы на субботу, под утро. Я попросил техническую службу снять и проверить замки входной двери. Они не повреждены, а это означает, что она открыла дверь сама или у кого-то были ключи. — Палец Мэлоуна уперся в детективов. — Или подонки ждали ее, когда она вернулась от Джанет Фокс. — Он взглянул на Бо Дэвиса: — Ты спишь с Джанет Фокс?
Ухмыляющиеся лица детективов повернулись к Бо Дэвису в ожидании ответа.
— Нет, Лу. Я просто беседовал с ней. И ничего больше. Она очень мила, но у меня просто не было времени ею заняться. Издержки Службы.
— Так найди время. Пригласи леди на обед и постарайся поближе познакомиться. Мне нужен ответ на один очень важный вопрос.
— А где я возьму баксы на вино и обед?
Мэлоун недоверчиво покачал головой, потом подошел к телефону и позвонил Артуру на Бакстер-стрит в «Клауд рум». Поговорив с Артуром, положил трубку и сказал Дэвису:
— Все устроено. От супа до десерта. Теперь будем в долгу перед Артуром.
Следующим на очереди был Хайнеман.
— Ты выяснил, кто владеет клубом «Интермедия»?
— Пусто. Хотя проверил все корпорации, одну за другой.
Мэлоун скрестил руки на груди и покачался на каблуках.
— Ты пошел не по тому пути. Клуб находится в районе, где на открытие подобного заведения требуется разрешение городской плановой комиссии, а к ним с дутой компанией не сунешься. Проверь еще раз.
Мэлоун опустил глаза, избегая смотреть на детективов.
— Теперь самое неприятное. В этом деле замешан кто-то с нашей Службы. Не думаю, что речь идет о коррупции. Кто-то причастен к убийству и сводит со мной личные счеты. Так что, если после того, что вы сейчас услышали, кто-то из вас откажется принимать дальнейшее участие в расследовании, я пойму и дам ему другое задание.
— Эй, Лу! — крикнул О'Шонесси. — Почему так получается, что Бо может переспать с женщиной, находясь при исполнении служебных обязанностей, а я нет?
Мэлоун закрыл глаза и улыбнулся.
— У тебя есть Пена.
Было уже поздно, и детективы разошлись по домам. Мэлоун остался сидеть со стаканом в руке, глядя на доску. Рядом, в комнате бригады, двое детективов из ночной смены смотрели по телевизору «Берни Миллер». Оттуда доносился шум кварталов Чайнатауна, смешанный с бормотанием полицейской рации и приглушенным смехом из телевизора. Сколько бы он ни пил, его постоянно преследовал запах горелого мяса. Он обволакивал со всех сторон. Обуглившиеся куски тел, разбросанные по обочине, стояли перед глазами. Неузнаваемые спекшиеся головешки. Почему, какого черта он так любит свою Службу? Он снова наполнил стакан. Сегодня ночью он не хотел быть один. Полицейский никогда не должен оставаться в одиночестве. Есть много мест, где он мог бы скоротать ночь с друзьями-полицейскими, выпивая и болтая о женщинах и Службе. Но не сегодня. Сейчас ему хотелось женского тепла и нежности. Чтобы проснуться утром и ощутить ее прикосновение, положить свою руку на ее бедро. Прижаться к ней. Избавиться от запаха смерти.