Сделав это пояснение, он направился к длинному узкому окну, расположенному за желтым стулом, и отпустил пружину жалюзи, которые тут же взвились к потолку, открыв вид на площадку для игры в кегли. И тут они увидели то, что, подобно взорвавшейся бомбе, нарушило спокойствие дома.
В середине одной из больших оконных панелей была коряво нарисована красным цветом незамысловатая, совершенно непонятная и действительно вызывающая некоторый испуг картинка. Она состояла из двух расположенные друг над другом небольших кружков, проведенной сбоку от них вертикальной черты и окружности большего диаметра, очерченной вокруг трех этих элементов следующим образом:
Инспектор уставился на картинку.
— Когда она появилась? — спросил он.
— Я не знаю, — ответил Маркус, — Но, говорят, вчера ее не было, а обнаружила ее пятнадцать минут назад Китти, которая теперь вместо Джулии вытирает пыль в этой комнате. Жалюзи в этой комнате не опускали, пока вы не ушли отсюда вчера вечером, инспектор, и в эту комнату утром, насколько известно, никто не входил. Китти пришла сюда с метелкой для смахивания пыли только недавно, потому что раньше у нее не было времени. Она подняла жалюзи и увидела это. Неожиданное зрелище испугало ее — ее нервы и так уже, по-видимому, на пределе. Ее крики привлекли сюда всех домашних> и меня тоже. Я как раз вернулся с дознания вместе с Вильямом, чтобы пообедать — ну, и вот. Все очень напуганы. Это ведь, действительно, очень странное происшествие, и я боюсь, что все они и без того уже очень напуганы.
Инспектор осторожно обошел желтый стул и всмотрелся в стекло.
— Нарисовано снаружи мелом, — объявил он. — Дождь был косой, и поэтому картинку не размыло. Какой странный рисунок! Кто-то просто валяет дурака. Не осталось ли под окном следов? По-моему, там цветочная клумба.
Он открыл раму и выглянул из окна. Негромко хмыкнув, он повернулся, и его лицо выражало недоумение.
— Ну-ка, взгляните, что бы это могло означать? — спросил он.
Кемпион и Маркус с готовностью отозвались на его приглашение. Между дорожкой, которая служила границей плошадки для игры в кегли, и стеной дома была узкая цветочная клумба, посреди которой был виден глубокий и четкий, будто вылепленный из пластилина, след огромный босой ноги.
Этот след, в котором было что-то забавное, походил на карикатурно увеличенное изображение нормальной ступни с широко растопыренными пальцами, впечатлявшее своими размерами.
Кемпион и Маркус посмотрели друг на друга, и в их головах одновременно родилась одна и та же мысль. Ноги такого размера не спрячешь. Кемпион ухмыльнулся инспектору.
— Похоже, это кто-то из ваших ребят, — сказал он. — Довольно необычное поведение для агентов в штатском, скажу я вам.
Но инспектор Оатс не улыбнулся ему в ответ.
14Кот в мешке
— Странно, что в таком большом доме нет телефона, — сказал инспектор, возвращаясь в «Сократес Клоуз» из соседнего дома, откуда им чудом удалось позвонить. — Конечно, этот след на клумбе и рисунок на стекле — чья-то дурная шутка. Во всяком случае, я надеюсь, что это именно так. Обычно с таких случаях просто присылают анонимные письма. Мне не нравится, что кто-то здесь начал валять дурака. Я дам указание сфотографировать и обмерить след, и пришлю человека, чтобы он тут всех проверил. Мы все сделаем, как полагается, Кемпион, но, вполне возможно, только потеряем драгоценное время.
— А что, если это не шутка? — медленно проговорил Кемпион, и его длинная тонкая фигура слегка наклонилась вперед. — Вдруг это отнюдь не проявление дурного тона? Вам не приходилось встречать раньше подобные знаки, Станислаус? Они вам ничего не напоминают?
Инспектор пристально посмотрел на него. Он достаточно давно был знаком с этим молодым человеком, чтобы знать, что подобные замечания, брошенные вскользь, вовсе не были случайными, как могло показаться на первый взгляд. Поэтому он задумался, прежде чем ответить Кемпиону.
— Не могу утверждать, что видел что-нибудь подобное раньше, — ответил он. — Похоже на знаки, оставляемые бродягами, но такого знака я еще не видел. Обычно бродяги имеют при себе два кусочка мела, красный и белый, — объяснил он Маркусу. — Такими знаками они сообщают друг другу о том, кто находится поблизости. Бродяги — это ведь своего рода масонский орден. Конечно, этот знак может означать и цифру восемнадцать, но смысл этой цифры тоже непонятен. А вам это что-нибудь напоминает, Кемпион? Вы же ходячая энциклопедия всяких удивительных вещей.
Молодой человек, казалось, сомневался.
— Возможно, я ошибаюсь, — сказал он, — но мне этот рисунок напомнил букву «В». Однажды я видел такую букву, нарисованную маленькой девочкой. Она перерисовала таким образом весь алфавит, как будто в ее сознании запечатлелись только внутренние участки букв. Так, например, буква «А» изображалась в виде треугольника, под которым были нарисованы крокетные воротца, вот так.
Он взял конверт, набросал на обратной стороне карандашом рисунок, и показал его инспектору и Маркусу.
Маркус отнесся к этой идее скептически, но инспектор сразу же заинтересовался.
— Да, возможно, — сказал он. — Я слышал об этом и раньше, а теперь и от вас еще услышал. Но этот рисунок, конечно, не детский. Вы когда-нибудь видели следы такого размера? Я бы заказал слепок с этого следа в качестве сувенира.
С общего согласия они обошли вокруг дома, чтобы еще раз взглянуть на клумбу. Уходя, Станислаус предусмотрительно накрыл след несколькими газетами и прижал их углы камнями.
— Это мужчина, — сказал он, рассматривая след, — и довольно тяжелый, скажу я вам, хотя, конечно, ему пришлось перенести весь свой вес на эту ногу, чтобы дотянуться до окна.
— Удивительнее всего то, что он босой, — раздраженно сказал Маркус. Непонятные явления не только не вызывали у него любопытства, как и у многих людей его склада, а скорее даже раздражали.
Инспектор присел на корточки на краю дорожки и очень внимательно рассматривал гравий под ногами. Потом он, впервые за целый день, улыбнулся.
— Он был в носках, — сказал он, — но, видимо, они не закрывали его пальцев. Смотрите, в грязи остались ворсинки. Если не возражаете, я накрою след. — Он положил газеты на место и, поднимаясь с корточек, сказал: — Похоже, это был бродяга, вроде того, о котором говорил старина Боудич.
— А! — воскликнул Кемпион. — Владелец зеленой шляпы. «Бродяги оставляют загадочные знаки в Загадочном Доме».
Инспектор вдруг сообразил, какие возможности открывало перед ним это новое предположение, и замер, еще не успев встать во весь рост. Какое-то время взгляд его серых глаз внимательно изучал лицо Кемпиона. Потом он покачал головой.
— Нет, — сказал он, — это не имеет отношения к пороху и выстрелу. Это совсем из другой области. Но вы не беспокойтесь, — сказал он, обращаясь к Маркусу. — Мы не будем пренебрегать никакими уликами, все исследуем самым тщательным образом. Это обычная рутинная процедура — и очень долгая. А фантазии мы оставим Кемпиону, — продолжал он, озорно улыбнувшись. — Размышляйте, сколько хотите, мой мальчик. Я вчера снял охрану около двенадцати часов ночи, но мы ее опять выставим. Нам здесь совсем ни к чему всякие обезьяньи выкрутасы, и я вовсе не хочу, чтобы обитателей этого дома напрасно беспокоили. Мы ведь теперь все люди деликатные.
Они вошли в дом через боковую дверь, которая вела в небольшой коридор, идущий параллельно лестнице.
— Вообще-то я собирался повидаться с мистером Вильямом Фарадеем, — проговорил инспектор, пока двое остальных мужчин снимали мокрые плащи. — Он дома?
Глаза Маркуса выразили легкое замешательство.
— Вообше говоря, мистер Фарадей не вполне здоров, — сказал он. — Он наверху, в своей комнате. Это в самом деле так необходимо?
Инспектор улыбнулся, но не отступил.
— Думаю, мне все-таки нужно с ним встретиться, если вы ничего не имеете против, — сказал он, и добавил без энтузиазма: — Я не возражаю, чтобы вы оба присутствовали при этом разговоре. Любой человек, которого мы допрашиваем, теперь имеет право пригласить своего адвоката.
Кемпион взглянул на Маркуса.
— Как мы и договаривались, — сказал он, — перед сегодняшним дознанием я рассказал инспектору все, что мистер Фарадей не счел нужным сообщить во время первого допроса. Мне кажется, побеседовать с инспектором было бы в его интересах.
Маркус по-прежнему выглядел озабоченным.
— Он у себя комнате, — повторил он. — Пойду предупрежу его. Не хотите ли снять свой плащ, инспектор? Вы совсем промокли.
Он поспешил на второй этаж, а инспектор, которому Кемпион помогал снять плащ, хихикнул.
— Попали вы, как кур в ощип, — заметил он.
— Вам приходится и удирать вместе с зайцем и гнаться за ним вместе с гончими. Но, наверное, у вас есть на то свои причины.
— Самые что ни на есть веские причины, — сказал Кемпион. — Они основаны на проверенной временем теории, согласно которой, чем меньше человек виновен, тем больше ему приходится оправдываться. Мой дорогой, этот старикан прошел через две войны, включая мировую, и ухитрился никого не убить. Вряд ли он занялся этим на старости лет. Я допускаю, что ему что-то известно, но он виновен не более, чем я.
Инспектор фыркнул, но больше ничего не сказал. В этот момент вернулся Маркус.
— Мистер Фарадей сидит в халате перед камином. Он говорит, что все еще чувствует себя скверно, и не желает спуститься, хотя я и посоветовал ему повидаться с вами, и сказал, что вы были так любезны, что позволили мне и Кемпиону присутствовать при этом разговоре. Я подумал… вы не будете возражать, если мы поднимемся к нему?
— Вовсе нет, — сказал инспектор, ожидавший худшего. — Я прямо сейчас к нему и поднимусь.
Дядя Вильям сидел у камина в своей спальне, облаченный в яркий халат. Его седые волосы были взлохмачены, а усы уныло повисли. Когда они вошли в комнату, он посмотрел на них, но не сделал попытки встать. Носки его ковровых тапочек были повернуты друг к другу, пухлая рука лежала на колене, а другая, перевязанная, была подвешена на черной шелковой ленте. Он выглядел постаревшим, и вид его внушал жалость. Несомненно, он был нездоров. Кожа покрылась пятнами, а глаза слегка покраснели.