вытащил из бокового кармана револьвер, и по словам Бевериджа, прежде, чем они сообразили, что являются свидетелями самоубийства, раздался выстрел, и Эндрю свалился в реку. Брызги воды при этом разлетелись во все стороны, и долетели даже до них.
Миссис Фарадей, которая слушала Кемпиона, потупив глаза, взглянула на него.
— Но, насколько я поняла, у Эндрю были связаны также и руки, — сказала она.
Кемпион кивнул.
— Вот в этом и проявился его ум. Они были как бы связаны. Вернее сказать, вокруг каждой кисти был обмотан кусок веревки. Если бы тело обнаружили раньше, нас могло бы удивить, что его руки на самом деле не были связаны, но, поскольку тело долго находилось в воде, вполне естественно было предположить, что веревка порвалась уже после его смерти, а это и нужно было Эндрю.
— Очень остроумно, — сказала старая дама. — Подобная изобретательность характерна для некоторых видов психических расстройств. Я думаю, что Эндрю был изобретательным человеком, не будучи по-настоящему умным. Всю жизнь он сам подрывал свои шансы на успех из-за того, что принимал свою изобретательность за ум. Он потерял все свои деньги, вложив их в инвестиционную схему, показавшуюся ему остроумной, но эта схема, однако, не ввела бы в заблуждение ни одного по-настоящему умного инвестора. Она покачала головой и сказала: — Он всегда был неприкаянным, ожесточенным человеком, и чем старше он становился, тем сильнее ненавидел женщин. И кроме того, он стал интересоваться трудами некоторых современных психологов, идеи которых пришли ему по вкусу. Примерно год тому назад я лишила его наследства за нанесенное мне совершенно непростительное оскорбление. Боюсь, что именно это могло толкнуть его на самоубийство, потому что только теперь я поняла, что ему практически не на что было жить. Его ярко выраженная антисоциальная направленность в сочетании с поистине дьявольской изобретательностью, возможно, побудили его совершить преступления, на которые он не осмелился бы при жизни.
— Но, — сказал Кемпион, не в силах удержаться от вопроса, которым он задавался с самого начала, — каково же было удовлетворение от такого преступления? Он расставил все эти ловушки, как мы знаем, но поскольку он умер, какая же ему была радость от успешного осуществления его замысла?
Миссис Фарадэй поджала губы.
— Это характерно для определенного склада ума, который вы, будучи психически здоровым человеком, вряд ли можете понять. Однако, поверьте мне на слово. У Эндрю был один ярко выраженный недостаток. Он был так близорук в умственном отношении, что не мог предвидеть сколько-нибудь отдаленных последствий своих поступков. Он видел только ближайшую поставленную перед собой цель. Я думаю, его безумие в основном и заключалось в этой специфической слепоте.
— Но ведь он так умно спланировал эти убийства? — возразил Кемпион.
— Да, — ответила миссис Фарадей. — Но если вы рассмотрите его план в целом, вы увидите, что он очень несовершенен. Эндрю разработал обширную схему действий, которая могла принести смерть и несчастье всем жителям дома, и в значительной степени его план удался. Но проанализируйте этот план бесстрастно, как это делаю я. Смерть Эндрю должна была бросить подозрение на Вильяма, а смерть Джулии — на Китти. Как это смешно! Могли ли Вильям и Китти почти одновременно, с разницей в несколько дней, решиться на подобные преступления? Каждая из дьявольских выдумок Эндрю по отдельности могла быть успешной, но взятые вместе, они ослабляли друг друга. Теперь взгляните на простую ловушку для Вильяма, устроенную в книжном шкафу. Эндрю, похоже, так и не решил для себя, что лучше — чтобы Вильям был повешен или чтобы он был отравлен. Его ум был полностью поглощен приготовлениями к преступлению; вот почему он добился успеха только на первых шагах, которые, к сожалению, невозможно было предотвратить. Более того, — медленно продолжила она мягким тоном, будто обращаясь к ребенку, — и это кажется мне очень важным обстоятельством — пока Эндрю готовил все эти преступления, у него было такое чувство, что весь дом и все его обитатели находятся в его власти. А если бы преступления были совершены при его жизни, он мог бы подорваться на своей собственной мине.
Она остановилась и внимательно посмотрела на молодого человека.
— Да, понимаю, — сказал он. — И все же его план чуть не провалился в самом начале. Его самый важный замысел, который касался оружия, не осуществился.
— Разумеется, — заметила миссис Фарадей. — Я прервала вас в середине вашего повествования. Вы рассказывали мне, как тело Эндрю свалилось в воду.
— Да, — сказал Кемпион, стараясь припомнить подробности недавних событий. Зато память необыкновенной женщины, сидевшей перед ним среди подушек, в отношении деталей была удивительна. — Беверидж рассказал, что они с Джорджем побежали на мост, стали всматриваться в реку с парапета и увидели тело Эндрю, которое уносил поток воды. Они принялись обсуждать, что им следует делать, считая, что произошло самое обычное самоубийство, но тут Джордж обратил внимание на какой-то предмет, лежавший у парапета на противоположной стороне узкого мостика. Он взял этот предмет в руки и с удивлением обнаружил, что это был тяжелый армейский револьвер, к кольцу которого была привязана веревка. Он вытащил веревку из воды, она была длиной примерно в двенадцать футов, и они увидели, что на другом конце веревки был привязан тяжелый цилиндрический груз от дедушкиных часов.
— Груз был сброшен в воду по другую сторону моста? — переспросила тетя Каролина.
— Да, — ответил Кемпион. — В двух шагах от того места, где стоял Эндрю. Понимаете, он хотел, чтобы после того, как он выстрелит в себя и его рука выпустит револьвер, груз утопил бы оружие по другую сторону моста. Таким образом, все было подстроено так, чтобы нельзя было найти орудие убийства, а это должно было усложнить расследование.
— Тем не менее револьвер нашелся, — заметила старая дама. — Каким образом?
— Беверидж сказал, что веревка застряла между двумя камнями, — объяснил Кемпион. — Эндрю, похоже, не подумал о такой возможности. По словам Бевериджа, ему пришло в голову, что на знании такого секрета можно заработать деньги. Конечно, он не рискнул унести оружие с собой, но если бы оно осталось на том месте, где они его нашли, смерть Эндрю перестала бы быть загадкой. Джордж в тот момент был немного пьян, а безрассудство, похоже, было отличительной чертой его характера. Он взял револьвер и груз, обмотал их веревкой, вроде того, как дети сматывают скакалку, и сказал — по словам Бевериджа: «Это всегда затрудняет дело!».
Потом он раскрутил все это над головой и забросил как можно дальше в заросли деревьев на другой стороне реки. Сверток был очень тяжелым, и потому далеко не улетел, но в полете веревка размоталась и револьвер вместе с грузом повисли на ветвях вяза всего в нескольких ярдах от берега. Более тяжелый груз опустился вниз, и его скрыли густые ивовые заросли, растущие вокруг деревья, а револьвер взлетел вверх, застрял в какой-то разлапистой ветке и стал незаметным на фоне коры дерева. Ваш шофер, Беверидж и я отправились туда в пять часов утра и нашли все эти предметы. Неудивительно, что поиски полиции не увенчались успехом. Нам потребовалось целых полчаса, чтобы отыскать револьвер.
— Это было сделано очень умно, — прокомментировала тетя Каролина. — Конечно, я имею в виду Эндрю. Груз от часов свалился во время ужина в субботу перед днем его исчезновения. Он, должно быть, забрал его сразу же. Я помню, что он в тот вечер поздно выходил на улицу. — Она несколько мгновений помолчала. Она смотрела прямо перед собой, прищурив глаза, а ее руки мирно покоились на покрывале. — Вас, наверное, интересует, почему я оставила Эндрю в доме после того, как лишила его наследства? — вдруг спросила она.
— Но я решила, что уже воздала ему по заслугам. У меня уже был один малоприятный родственник в лице Джорджа, который вечно вымогал у меня небольшие суммы, и я не хотела превращать Эндрю в другого такого же. Хоть ему и нечем было меня шантажировать, как вы понимаете, — продолжила она, — я хотела избавить себя от неприятных сцен. Кроме того, — добавила она, строго глядя на Кемпиона, — как вы могли заметить, я располагаю некоторой властью над всеми в доме. Но в отношении Эндрю я ошиблась. Я не поняла, что он безумен.
Она беспокойно задвигалась среди своих вышитых подушек.
— Скажите, — жалобно произнесла она, — мне действительно нужно покинуть этот дом на то время, пока его будут обследовать полицейские? Бедный Хью Фезерстоун, конечно, окажет мне честь и пригласит меня к себе, но я старый человек, и мне не хочется покидать мою прекрасную спальню, которая всегда, когда я в ней нахожусь, создает мне ощущение комфорта.
Кемпион окинул взглядом помещение, выдержанное в стиле великой эпохи. Комната действительно была прекрасна.
— Мне очень жаль, — проговорил он с сожалением. — Но дом нужно тщательно осмотреть. В таком деле никогда ничего нельзя знать наперед — вспомните несчастного Джорджа. Это ведь был просто несчастный случай.
— Да, — ответила, помрачнев, тетя Каролина.
— Он был отравлен цианистым калием, правда? Это было совсем уж бессмысленным преступлением со стороны Эндрю.
— При этом оно было таким же остроумным, как и остальные, — сказал Кемпион. — Мы были очень удивлены сначала, потому что цианистый калий имеет очень ярко выраженный запах. Трудно предположить, что кто-нибудь, будучи в здравом рассудке, может по ошибке положить его себе в рот. Цианистый калий — один из наиболее сильных ядов. Насколько мне известно, люди умирают даже от его паров. Но в случае с Джорджем все объясняется очень просто. В туалетном столике Эндрю была стойка для хранения трубок. Я сам ее видел, когда вместе с Джойс осматривал комнату. На этой стойке было пять очень старых потемневших трубок и одна очень хорошая новая трубка, искушение для всякого мужчины. Не знаю, замечали вы или нет, — заметил он, — что, когда мужчина берет в руки трубку, он обычно сильно втягивает воздух из мундштука, чтобы убедиться, что в колене трубки ничего не застряло? Это своего рода бессознательное действие.