Он мертвенно побледнел. Быстрым шагом прошел за стол, и обмяк в кресле.
— Что там такое? — спросил у меня, будучи явно испуганным.
А я не знал, что ему ответить. Фантазия засбоила, и вранья не хватало.
Я попытался успокоить Родиона.
— Стас явно жив, просто перебрал, да еще с водкой. Вот его и кроет. — вариацию этой фразы, я повторял не раз и не два, однако, хозяин бара с упорством своего друга, не хотел от меня отцепляться.
Кончилось все тем, что к Стасу, мы пошли вместе. Я решил не доводить, эту ситуацию до непредвиденных осложнений. Лучше уж, всучить наркоману его бутылку, и пусть разбираются сами. Кроме того, я сам пришел к нему в дом. И сам, завязал с ним знакомство, если зрить в корень. Пожалуй, это можно назвать, чувством ответственности.
Родион зашел в квартиру первым. Ничего особого не произошло, и я последовал за ним. Квартира, разительно изменилась. Всю технику, свихнувшийся владелец, стащил в зал, и накрыл тряпками. Не беспокоясь, конечно, о ее сохранности. Когда я говорю всю — то это и имею в виду. Судя по контурам, он содрал даже настенный телефон.
Мы вошли в его комнату, как раз тогда, когда отодвинув стол, он откручивал розетку.
— Стас! — его друг, кинулся к нему.
Я стоял, и продолжал смотреть, как Родион оттаскивает его трясущееся тело, от опасности попробовать двести двадцать вольт. Если, по дороге в квартиру, я его еще побаивался, то сейчас, страх прошел. Стас, в теперешнем состоянии, не смог бы даже муху раздавить. Он был слаб, и от него воняло потом.
Не составило труда, разжать ему зубы, и напоить Тоником. Он потерял сознание, почти сразу же, погрузившись в крепкий сон.
— Что с ним? Он жив?
— Жив. — ответил я Родиону — Дрыхнет. Не видно что ли?
— Так что там? Что в бутылке? Что такое?!
— Ничего.
Бутылку, я оставил прямо на полу, возле спящего Стаса. И добавил, уходя.
— Передай этому мудаку, чтобы позвонил мне, когда проспится. И больше, не терял свою гребаную бутылку.
Из прихожей, я прихватил одну из шапок, кстати.
Выйдя из подъезда, сел на лавочку, передохнуть. С души, будто камень упал. Посидел так, отдышался, и на работу.
Шеф особо не злился. Разве что, у него в кабинете, мы посидели, полчаса. Времени было, уже примерно пять. Я рассказал начальнику, наверное, довольно бессвязную выдумку, что-то про помощь матери, и проблемы с документами. В универе, это срабатывало довольно часто. Но начальник, как железный, выслушал меня, и отпустил домой. Дескать, мать, просила его об этом, позвонив повторно.
— Чтобы такое, было последний раз. Санкций не будет, только потому, что ты — студент, и великолепно справляешься. Ну, и еще, из-за матери конечно же. — добавил он.
И мне было стыдно.
Особенно перед мамой. Когда я пришел к себе, то лучше бы она закатила скандал. Но нет, впервые, она показалась мне такой расстроенной.
— Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?
Никакими словами невозможно передать этот тон. У каждой матери, он свой. Ты слышишь этот тон — и из тебя разом выходит задор и смелость.
— Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?
Я сел на диван, рядом, и положил свою голову ей на плечо. Камень, что вроде бы ушел с души — трансформировал в гору. Очень. Очень тяжко.
— Просто, друг-идиот….
— Что за друг? Что такое? Почему ты бросил трубку?
— Прости, мам. — опустив голову, ее лица не вижу. Но чувствую взгляд, волосами и затылком. Будто миллионы мурашек, бурят мне толстые кости черепа. Я волнуюсь. — Я выбежал, сразу. Побежал к другу. Надо было ему помочь.
Мама встала, теперь уже, глядя на меня явно сверху вниз. Ее голос, был все таким же, но с легкой ноткой раздраженности:
— Коля! Я это поняла! Что случилось?!
Я решил все для себя именно тогда. Вранье, как рвота желчью, болью срывалось с уст, и жгло губы:
— Друг. Наркоман. У него ломка. Я просто, связывался с его родителями, чтобы положить его в больницу.
По наитию, я снял с себя футболку с длинным рукавом, и показал ей локтевые сгибы. После чего, продолжил говорить.
— Я не колюсь, и не употребляю мам. И он сам, по глупости подсел. Не бросать же его?
Она осела на диван. Я снова обнял ее. В отличие от слов, этот порыв был искренним. Мы так и сидели, вместе. Мама, тихонько дышала. Я прижался к ней.
И собака, сопела где-то в углу.
Глава 3
Стас, купил новую технику. Родион, сидя перед телевизором, сказал:
— Дай мне бутылку. — ту самую бутылку.
Получив желаемое, налил себе стакан, и выпил. Его глаза, с янтарным дымком в них, остались такими же. У Стаса, Тоник вызывал какие-то проявляемые эмоции. А у Родиона — нет.
Их взгляды, жестки, в них искусственный стержень. Стержень, родом из бутылки непрозрачного стекла.
В моем взгляде, другой стержень. Стержень упорства, натуральный.
Мы в зале. Они на креслах, а я на диванчике. Они пьют Тоник, а я пиво. Темное. Мне нравится привкус карамели.
Что-то во всем этом, казалось не так. И никак не понять, что.
Стас, смотрит телевизор.
Родион, не дожидаясь уже, сам взял из его рук бутылку, и налил себе новый стакан.
— Что молчишь? — сказал он, обращаясь ко мне.
— Ничего. И как тебе?
На его лице, улыбка. Кресло под ним — не кресло, а трон. Когда я сказал, что костюм ему не идет — я был не прав. Типун мне на язык. Он высокий, и худой. Чуть мешковатость одежды, придает ему шарма и властности. Он постучал пальцами, по кожаным подлокотникам, и ответил:
— Непередаваемые ощущения. Жаль, что тебя не цепляет.
— Жаль.
Они занимались своими делами. А я, не знал даже, зачем пришел. Стас позвонил мне, вскоре после отъезда матери. Сказал, что он в порядке. И что рассказал все Родиону. Я примчался в квартиру. Я ожидал увидеть срач.
А тут, безукоризненно чисто. Как уже было сказано, новая техника. Даже бутылок с алкоголем, значительно поубавилось. Родион, хорошо повлиял на своего друга.
— Да. Жаль. Спасибо, что тогда пришел со мной, к этому обалдую. — жест в сторону хозяина квартиры.
— Не за что.
— Так что… эта информация, у тебя в голове… — Родион замялся. Отхлебнул еще, и продолжил, уже без пауз — Она как, сама появляется? Как она появляется?
— Когда вижу объект. Сама.
— Раздражитель, и бессознательное…. Это интересная тема, Коля.
Ко времени этой фразы, я уже прикончил бутылочку.
— Стас, принеси еще, для гостя.
Он исполнил. Я открыл бутылку, и снова отхлебнул. Пошло легко. Но, уже с некой приторностью.
— И что? Все эти объекты такие полезные?
Я рассказал про Кошку.
— Тут уже чистая логика. Конечно, что не все. Я так думаю.
Родион потер щетину на подбородке. Визуально, его мыслительный процесс был внушителен.
— Но все же. Мне это кажется, хорошей перспективой.
— Родя?
— Стас, я не с тобой говорю.
Стас замолчал.
— Я попробую поискать что-нибудь такое, в городе. Или в области. Может быть, найдем что-то похожее на эту бутылку… ах. Непередаваемые ощущения. — он снова сделал глубокий глоток. В нем пропал хороший актер. Это было крайне чувственно. Пожалуй, что если бы я не знал, что такое этот самый Тоник, то мне бы захотелось его попробовать.
— Поищи. Что-то из этого и выйдет, наверное. — я почувствовал, что прикончить бутылку уже не смогу. Я поставил пиво на линолеум, и встал. — Схожу отлить.
Хлопнула входная дверь, когда я мыл руки. Родиона уже не было в квартире. Стас, оставшийся в зале, закупоривал бутылку. Я вошел в комнату, и посмотрел на него, и на Тоник. Он занервничал, явно и не стесняясь:
— Клок, ты чего? — закрыл бутылку, и поставил ее за кресло.
— Ничего. Просто ты — алкот и мудак.
— Что? Я уже неделю не пью! В доме кроме пива ничего!
— Да мне все равно. — так оно и было — Звони, как будет что-то, о чем мы говорили.
Я вышел в прихожку. Быстро надел куртку, ботинки. Стас, быстрым шагом, подошел ко мне, с виноватым лицом.
— Да чего ты! Извини, Клок. — странное дело. На лице взрослого человека, причем с характерными чертами любящего выпить, это смотрелось противно и глупо — Ну извини, я же не специально тогда, с бутылкой!
В ответ, лишь хлопок двери. Без слов, я спустился на улицу. Шел до дома, с ощущением собственной правоты, уверенность грела душу. Хорошо, что Стас мне не звонил. Впрочем, вместо него, позвонил Родион. Спросил меня:
— Ты со Стасом общаться не будешь?
Я ответил:
— Не знаю.
Он помолчал, секунды две. Его дыхание было твердым.
— Да. Наверное, ты в своем праве. Но не злись на него. Стас это Стас, он действительно чувствует себя виноватым.
— А это исправит, то, что случилось?
— Не исправит.
На том, мы и закончили наш разговор.
И та тема, кончилась для меня. Вплоть, до шестого семестра.
Ах, этот шестой семестр. Третьего курса. Самый смак, увлекательного студенчества. Ты уже, не заваленный ответственностью первокурсник, но и до серьезных проблем выпуска еще внушительно времени.
Многие из моей группы, не слишком активно посещали занятия, в это время. Впрочем, многие, не посещали их и на первом курсе — но первым курсом, их учеба и закончилась. Но стоит ли о них? Я мог понять одногруппников. Дух весны, беспощадно оккупировал город. Очень ясно, я ощутил это, наверное, в апреле, когда вышел из универа, всего лишь после двух пар. На улице еще лежал снег, но травка уже слегка пробивалась. И вот, выйдя, я вдохнул запах, ожидая учуять снег, выхлопные газы машин, «вкус города», пафосно если говорить. Но нет. Царствовал запах травы, и запах свежести.
Я стоял, не меньше минуты. Солнце, слепило глаза. Стоял так, стоял, а затем пошел домой. Запах был вкусен. Запах, радовал. Но не захватывал.
Потому, что голова уже была захвачена. Я все так же, видел Учетчика, идя по перекресткам. Он еще более отчетливо, стал бросаться мне в глаза. Теперь, я мог выделить его фигуру, в каком бы обличье он не был, фактически с любого расстояния. И мысли, само собой, были только о том, что таится в моей голове.