От вокзала, до моего дома — расстояние достаточно большое. Несмотря на это, я решил пройтись пешочком. Шел не по прямой, заворачивая в дворики. Медленно так продвигался, честно говоря.
Наверное, ненавязчиво так, я искал место, где бы меня отпустило, от всех взглядов и суеты. Этим местом, оказался маленький дворик. Даже странно. Город. А в этом дворике, царил приятный запах старого дерева. Тот запах, который влажен, чуть прел, и с ноткой древесной гнили. Почему-то, этот запах, ассоциируется у меня со спокойствием. Это заставило меня пройти к одному из подъездов, и сесть на старую, хотя явно недавно покрашенную, лавочку.
Невыразимое облегчение, накрыло как одеяло. Иначе и не описать. Минут наверное десять, я просто сидел, и расслаблялся, наслаждаясь солнцем, и воздухом этого двора. Дети играли в песочнице. Шум проезжающих машин был — но его как бы, в то же время и не было. Расслабление. Красота. Да, в такие моменты, мне хочется курить. Хотя, я никогда не курил. Наверное, это нечто образное, связанное все с тем же расслаблением.
Достав телефон, я пару раз пикнул клавишей, чтобы поглядеть на часы. Обеденное время. Наверное, мама уже не занята. Найдя ее, записанную в телефонной книге, я щелкнул на набор.
Гудки. Затем:
— Да, Коля?
— Привет мам. Ты как?
— Да неплохо. Только-только собралась на обед. А ты?
— Тоже нормально. Спросить хотел, ты как, собиралась ко мне ехать в ближайшее время, или я тебе нужен?
Она задумалась.
— Нет, в общем-то. У меня же работа сейчас, что тебе мешать? А ты чего спрашиваешь?
— Собираюсь съездить в Питер, к приятелю.
— На сколько?
Теперь, задумался я.
— Неделя, быть может.
В ее голосе появилось волнение. Хотя, не слишком сильное.
— Коля, а зачем? — сказала она — Ты же никогда раньше там не был?
— Решил съездить, друг звал.
Пауза, секунд так на пять. Потом, мама сказала:
— Ну, хорошо конечно. Я не против. Но, деньги-то у тебя есть? Где жить будешь?
— Поживу у друга… — приходилось беззастенчиво врать — А деньги есть.
— Точно?
— Говорю же… блин, мам! — говоря это, я очень ясно почувствовал себя ребенком.
— Ну, тогда ладно. Когда едешь?
— Через неделю.
— Позвони, как прибудешь. Я позвоню паре знакомых из Петербурга, если что.
На душе остался гаденький осадок. Оставалось надеяться, что маму я успокоил, и если что, с ней ничего не произойдет.
По сути, меня не слишком волновало то, что будет потом. Несмотря на отменную порцию лжи, я действительно уезжал прежде всего для того, чтобы придти в себя. Бесполезный протест, по сути.
Хотя, для себя самого, я прикрывал это все, какими-то совсем уж фантастическими планами. Надеждой, встретить какой-нибудь Объект — который мне поможет. Хотя, все разумные свободные Объекты — под контролем. А неразумные — они именно что неразумные.
Так что, да. Какой-то курорт, не иначе. Я задумался, стоит ли информировать Родиона, о моей поездке? Но, ни к чему это не привело. Решил, обдумать потом.
Сунув мобильник в карман, встал со скамеечки, и вышел со двора, под противное чувство колющей кожи. Подошел к Учетчику, через пару кварталов, возле светофора на большом перекрестке. Ныне, он не воспринимался уже как кто-то из копируемых им образов. Просто, Учетчик и Учетчик.
— Привет. — сказал я ему.
— Да, Николай. Я слышал о том, что произошло. Просил бы у вас прощения, но если вы обижены, вряд ли это поможет.
— Я не обижен. Все делают свое дело. И ты делаешь. И мне придется делать.
— Зачем вы подошли ко мне?
— Не знаю. — да, я действительно не знал — Просто. Ответь мне. Каково это, работать с этими людьми?
Он покачал головой. Вернее, покачала. Женщина, возраста крепко так за сорок, в брючном костюме, типичная такая, офисная барышня, европейского типа. Очки блеснули светом яркого солнышка.
— Вы воспринимаете их как каких-то монстров, молодой человек. — голос был серьезен, с грустинкой — А это просто люди. Вы сами сказали — все делают свое дело. Вот и они делают. Хорошее дело.
— Защищаешь? — я ответил просто для проформы. Хотя, знал.
Учетчик никого не защищает. Учетчик, всегда излагает только факты, и не слишком часто идет на дающее плоды взаимодействие.
Мы стояли, и нас обходили люди. Его взгляд, был ласков. А я, хотел говорить.
— И как? — сказал ему — Часто происходит нечто подобное?
— Подобное чему? Слежке за вами? Или вы, об общих масштабах операции?
— И то, и то, наверное.
— Николай. — в его тони, проклюнулись уже знакомые нотки легкого пафоса, и веселости — Я стою тут, да и не только тут, столь долгое время — что вы даже представить себе не можете. Так что, ваша история, возможно и вызывает у меня эмоции — но не трогает. Я видел и помасштабнее.
— Мда.
В этом своеобразном пузыре, тоже было уютно стоять. Все по той же причине — полное спокойствие, никто не смотрит. Безмятежность. Мне не хотелось уходить. Я понес откровенную околесицу:
— И как поживает доктор Брайт?
— Читает список вещей, которые ему делать нельзя.
Я посчитал этот ответ, достаточным основанием для того, чтобы уйти. Снова. Выйти. В эти. Чертовы. Иголочные. Покалывания.
Добраться домой, оказалось делом не менее легким, чем разгрузить вагон угля. Даже сидя в автобусе, я подчинялся системе. Передернуть плечами. Поежиться. Сгорбиться. Это то, что не подчиняется желаниям. Оказывается, что просто сидеть на стуле — это нелегкое дело.
Ты постоянно находишься под перекрестьем кучи взглядов. Ты начинаешь волноваться — и взглядов еще больше. Лишь только из-за малого количества людей, ты все это выдерживаешь. Выскочив на остановке, добегаешь домой, закрываешь дверь на оба замка, и быстро раздеваешься перед зеркалом. Тщательно осматриваешь все тело — ведь ощущения, были так реально!
И, конечно же, как иронично. Ничего. Лишь только остаточные явления, мандражка, и сильная тахикардия, напоминали о том, через что я прошел, побывав на улице.
Все еще обнаженный, я настежь открыл окно. Свежий поток, вздул тюль пузырем. Все тот же кран вдалеке, хотя здание стало гораздо выше. И рабочие, снуют по недостроенной крыше.
Вилку в розетку — и телевизор подал свой голос. Новости. Диктор вещает, излагая события произошедшие в стране. Я, уже расположившийся на диване, наблюдаю за всем этим отстраненно, но все же наблюдаю. В голове, знакомая многим смесь, из звуков поступающих извне, важных мыслей, и того, что невозможно описать. В таком состоянии, обычно, рождаются бредовые идеи. Хотя, у меня обычно, начинает легко воображаться музыка. Великолепное ощущение.
Так или иначе, я лежал на диване. Прохлада из открытого окна, была приятна. Тихий шум, и звуки с улицы — тоже. Сам того не заметив, я уснул. Первые, наверное, полчаса, мой сон был простым сном. И лишь затем, я понял что сплю. Мелочи обстановки, снова обрели реальность. Нет. Это не состояние осознанного сновидения. Грезы оставались грезами, я все равно был безмолвным исполнителем, а не режиссером. Но, сон, как это уже происходило, засосал меня. Не желал отпускать, как младенец что жадно сосет грудь. И, наверное, я уже не мог бы отличить, если б имел возможность сравнивать, что выглядит более реально: сон, или же настоящий мир?
Во сне, был уже знакомый мне сюжет. Я бегу. От чего-то пустого, что настигает сзади. От пустоты, как катаклизма. Я бегу по городу, и за моей спиной рушатся дома, и в бездну валится земля. Бегу, расталкивая людей, обрекая их на смерть. Они не видят, потому что катастрофу вижу только я. Но пустота несет смерть и для них, и для меня. Оглядываясь, вижу, что она оставляет после себя лишь ничего. Серое. Будто бы, ты вышел за пределы карты, в компьютерной игре. Точно такая же, пустая серота, великое никуда, грандиозное ничто.
Хочу проснуться. Понимаю что это сон, но хочу проснуться. Мне по-настоящему страшно, это пугает даже больше, чем пугает смерть, это невозможно описать потому, что смерть — еще можно как-то представить, хотя это тоже страшно. Но это великое серое ничто, куда рушатся дома, и падают огромные куски асфальта. Это то, чего я не хочу. Это то, чего я искренне боялся всю жизнь. Неосознаваемое. Великое. Серое. Ничто.
Я проснулся, сухой и горячий. Меня встретил сериальный лепет. Тюль все так же, подавалась ветерку. Разлепил губы. Прохруст шеей. Пальцами рук и ног. Сердце билось часто-часто. Стучало в висках. Я покинул сон, так же внезапно как вошел в него. Но страх, все еще остался со мной. Все тот же, жуткий, идиотский страх, перед тем, что так и не удалось понять и осмыслить.
Проходит время. Я все так же без одежды, на диване. Пью колу. Смотрю телевизор. По новостям, передают о том, что кто-то где-то утонул. Как-то все мрачновато, хотя мне не жалко никого. Я все еще под впечатлением, от своего сна. Такое бывает, когда ощущения от приснившегося столь омерзительны, что их трудно даже вообразить. Пытаясь представить себе, это настигавшее меня, серое ничто, я натыкался на стену холодного страха. Совсем другого, непознанного. Отталкивающего, и возбуждающего интерес. Прихлебывая сладкую газировку, я поймал себя на том, что это тот самый, охотничий интерес. Схожий с тем, какой был еще до раскрытия скрывавшегося у меня в голове. Я улыбнулся, в очередной раз отпив из стакана. Интерес, влек за собой охоту. А охота — эйфорию.
Звонок Родиону.
— Алло? Коля?
— Да. Надо поговорить.
Он помялся, и назначил встречу у Стаса, утром следующего дня. Я спросил его:
— А зачем? О серьезных вещах говорить хотел. Не надо его в это вмешивать?
На что, получил ответ:
— Он вмешан в это с тех пор, как первый раз выпил Тоника.
— Я все равно не понимаю. Какой смысл?
— Поймешь.
Короткий получился разговор. Я отложил телефон, и пододвинул к себе ноутбук. Зашел на форум, где не был с момента разговора с Сойером. Соответственно, непрочитанных сообщений была уйма. Конечно же, в основном от него. «Клок. Я обсудить хотел, твою поездку. Я все-таки не понимаю!». «Напиши как будешь». «Да где же ты, мудила!!!!11». А далее, в сообщениях повышался градус мата. По иронии, как раз таки сейчас, Сойера и не было онлайн. Я написал ему, что скоро зайду. Жалко, что по тексту нельзя передавать тон, иначе как смайликами. Настроение, почему-то, было наполнено град