Харри медленно провел рукой по лицу:
— Может, и нет. Может, ты и права. Может быть, я несправедлив, когда думаю, что убийство педика-проститутки не вызвало бурной деятельности всех вовлеченных.
— Да, ты несправедлив.
— Ладно. Что-нибудь еще?
— Пока нет.
— Хорошо.
Он опустил телефон в карман и посмотрел на часы.
Одна фраза, сказанная Арнольдом Фолкестадом, не выходила у него из головы.
«Все, кто не может принять удар ради правосудия, должны испытывать муки совести».
Так значит, вот что Фолкестад сделал, совершив из мести эти убийства? Принял удар?
И еще одну фразу он произнес, когда они говорили о том, что Силье Гравсенг, возможно, страдает обсессивно-компульсивным расстройством, при котором человек не побрезгует никакими средствами для достижения цели: «У меня есть опыт по части ОКР».
Этот человек сидел здесь, напротив Харри, и совершенно очевидно говорил о себе.
Бьёрн позвонил через семь минут:
— Они проверили телефон Трульса Бернтсена. Ему сегодня вечером никто не звонил.
— Мм. Значит, Фолкестад приехал к нему домой и забрал его оттуда. А телефон Фолкестада?
— Судя по сигналам базовых станций, он включился и может находиться в районе улицы Шлемдалсвейен, «Шато-Нёф» и…
— Черт, — сказал Харри. — Положи трубку и набери его номер.
Через несколько секунд Харри услышал, как где-то зазвонил телефон. Звук доносился из ящика письменного стола. Харри подергал за ручки: заперто. Открытым оказался только нижний, самый большой ящик. Харри увидел дисплей, достал телефон из ящика и нажал на кнопку ответа.
— Нашел, — сказал он.
— Алло?
— Это Харри, Бьёрн. Фолкестад умен, он оставил здесь телефон, зарегистрированный на его имя. Я думаю, этот телефон находился здесь в моменты совершения всех убийств.
— Чтобы телефонный оператор не смог реконструировать его передвижения в это время.
— И чтобы были косвенные улики, указывающие на то, что он, как обычно, сидел здесь и работал, на случай если ему понадобится алиби. А поскольку телефон даже не был заперт в столе, мне кажется, мы вряд ли найдем в нем что-нибудь компрометирующее.
— Ты хочешь сказать, что у Фолкестада есть еще один?
— С анонимной сим-картой, купленный за наличные, или телефон, зарегистрированный на другое имя. С такого телефона он звонил своим жертвам.
— А поскольку сегодня вечером его телефон находится тут…
— Он был на деле, точно.
— Но если он собирается воспользоваться телефоном как алиби, странно, что он не забрал его. Не увез домой. Если, по данным телефонного оператора, он всю ночь провел в академии…
— Это не будет надежным алиби. Есть другая возможность.
— Какая?
— Что он еще не закончил вечернюю работу.
— О черт. Ты думаешь…
— Я ничего не думаю. Я не могу найти Бельмана. Позвони Хагену, объясни ситуацию и спроси, может ли он дать разрешение на мобилизацию «Дельты». И выдвигайтесь по домашнему адресу Фолкестада.
— Считаешь, он дома?
— Нет. Но мы…
— …начнем искать там, где светло, — закончил Бьёрн.
Харри повесил трубку и закрыл глаза. Шум в ушах практически прекратился. Вместо него появился другой звук. Тиканье. Обратный отсчет секунд. Черт, черт! Он прижал к глазам костяшки указательных пальцев.
Мог ли у кого-то другого сегодня вечером прозвучать анонимный звонок? У кого? И с какого телефона? С незарегистрированного. Или из телефона-автомата. Или с большого коммутатора, на котором не отображается и не регистрируется номер звонящего.
Харри посидел так несколько секунд.
А потом убрал руки от лица.
Он посмотрел на большой черный телефонный аппарат, стоящий на столе, помедлил немного и поднял трубку. Услышав гудки коммутатора, он нажал кнопку повтора последнего номера. Раздались короткие гудки от набора цифр: телефон соединял его с последним номером. Наконец на звонок ответили.
Тот же самый мягкий мелодичный голос:
— Бельман.
— Простите, я не туда попал, — сказал Харри и положил трубку.
Он закрыл глаза. Черт, черт!
Глава 49
Неважно, как и почему.
Мозг Харри старался отмести ненужное и сосредоточиться на единственном вопросе, имевшем сейчас значение. Где.
Где, черт возьми, находится Арнольд Фолкестад?
На месте преступления.
С хирургическими инструментами.
Когда до Харри дошло, где он, его сильно удивило лишь одно: как он не додумался до этого раньше. Это было настолько очевидным, что даже первокурсник со средней фантазией смог бы соотнести информацию и проследить ход мыслей преступника. Место преступления. Место преступления, где человек, одетый в костюм и маску хирурга, не привлечет много внимания.
На машине от Полицейской академии до Национальной больницы ехать две минуты.
Он мог успеть, «Дельта» не могла.
Харри выбежал из здания за двадцать пять секунд.
Тридцать секунд он потратил на то, чтобы сесть в машину, завести двигатель и выехать на улицу Шлемдалсвейен, которая должна была привести его туда, куда ему надо.
Спустя минуту и сорок пять секунд он развернулся перед входом в Национальную больницу.
Через десять секунд он ворвался в крутящуюся дверь и промчался мимо приемного отделения. Харри услышал возглас «эй, вы!», но не остановился. Его шаги эхом отражались от стен и потолка в коридоре. На бегу он завел руку за спину и нащупал «одессу», засунутую за пояс брюк.
Миновав кофейный автомат, Харри сбросил скорость, чтобы не производить слишком много шума. У стула перед дверью, которая вела на место преступления, он остановился. Многим было известно, что русский наркобарон умер в этой палате, но только несколько человек знали, что он был убит и что палата за дверью является местом нераскрытого преступления. Одним из этих людей был Арнольд Фолкестад.
Харри подошел к двери и прислушался.
Проверил, снят ли пистолет с предохранителя.
Пульс его завершил обратный отсчет.
В конце коридора раздался звук шагов бегущего человека. Его хотят остановить. И прежде чем Харри Холе бесшумно открыл дверь и вошел в палату, он успел подумать лишь об одном: он находится в плохом сне, где все повторяется, повтор следует за повтором, но здесь все должно завершиться. Он должен проснуться. Похлопать глазами на ярком утреннем свету, почувствовать холод белой простыни и руки женщины, обнимающей его. Той, что отказывается выпустить его из объятий, отказывается отпустить его от себя.
Харри осторожно прикрыл за собой дверь. Он увидел спину в зеленом костюме, склонившуюся над кроватью, на которой лежал знакомый ему человек, Микаэль Бельман.
Харри поднял пистолет и отвел курок назад. Он уже представлял себе, как выстрел взорвет зеленый материал, вырвет нервы, сломает позвоночник, как спина закачается и упадет вперед. Но Харри хотел не этого. Он не хотел убивать этого человека выстрелом в спину, он хотел убить его выстрелом в лицо.
— Арнольд, — произнес Харри хриплым голосом. — Повернись сюда.
Раздался звон, когда зеленый человек положил что-то блестящее на металлический стол: скальпель. Он медленно повернулся, снял зеленую маску и взглянул на Харри.
А Харри посмотрел на него. Палец на курке напрягся.
Шаги в коридоре приближались. Там было несколько человек. Если Харри хотел сделать все без свидетелей, ему следовало поспешить. Он почувствовал, что курок больше не оказывает сопротивления, что он достиг того предела, после которого наступает тишина. Тишина перед взрывом. Сейчас. Не сейчас. Харри немного ослабил давление. Это не он. Не Арнольд Фолкестад. Неужели он ошибся? Снова ошибся? Он видел перед собой гладко выбритое лицо, открытый рот, черные незнакомые глаза. Это что, палач полицейских? Он смотрел так… удивленно. Зеленый сделал полшага в сторону, и только сейчас Харри заметил человека, которого раньше не было видно, — женщину, одетую в такой же зеленый костюм.
В тот же миг дверь позади него распахнулась, и Харри оттолкнули в сторону еще два человека в зеленой операционной одежде.
— Как ситуация? — спросил один из новоприбывших громким властным голосом.
— Без сознания, — ответила женщина. — Пульс медленный.
— Кровопотеря?
— На полу крови немного, но она могла вытечь в брюшную полость.
— Определите группу крови и закажите три пакета.
Харри опустил пистолет.
— Я из полиции, — сказал он. — Что произошло?
— Выйдите отсюда, мы пытаемся спасти жизнь, — приказал властный.
— Как и я, — сказал Харри, снова поднимая пистолет. Мужчина уставился на него. — Я пытаюсь остановить убийцу, хирург. И мы не знаем, закончился ли у него рабочий день, понятно?
Властный мужчина отвернулся от Харри:
— Если у него только одна эта рана, то кровопотеря невелика и внутреннего кровотечения тоже не было. Он в шоке? Карен, помоги полицейскому.
Женщина стала говорить, не снимая маски и не отходя от кровати:
— В приемном отделении сотрудница заметила человека в окровавленной хирургической одежде и маске, он вышел из пустого крыла и направился к выходу. Это показалось ей настолько странным, что она отправила людей проверить. К тому моменту, когда пациента обнаружили, он чуть не умер от кровопотери.
— Кто-нибудь знает, куда отправился тот человек? — спросил Харри.
— Говорят, он просто исчез.
— Когда пациент придет в сознание?
— Мы даже не знаем, выживет ли он. Кстати, кажется, вам тоже нужна медицинская помощь.
— Пожалуй, кроме накладки, мы тут вряд ли что-нибудь сможем сделать, — произнес властный.
Больше информации ему было не раздобыть, но Харри все не уходил. Он сделал два шага вперед, остановился. Посмотрел на белое лицо Микаэля Бельмана. В сознании ли он? Трудно сказать.
Один глаз смотрел прямо на него.
Второго не было.
Только большая дыра с кровавыми волокнами сухожилий и белыми нитями, вывалившимися наружу.
Харри развернулся и вышел из палаты. Он быстро пошел по коридору на свежий воздух, доставая телефон.