крымских татар — 1860 чел.;
турок-месхетинцев — 950 чел.;
карачаевцев — 668 чел.
Суммируя с погибшими чеченцами, ингушами и калмыками, можем предположить общее число погибших в пути — около 18 631 чел.
Начало операции «Чечевица» не предвещало таких огромных потерь, так как опыт переброски 10 млн работников предприятий при эвакуации промышленности на восток в начале войны уже имелся. Тем более что чиновники различных ведомств, вплоть до московских представителей, детально описывали всё оставляемое имущество, в том числе запасы продовольствия, и гарантировали возмещение на новом месте. Постановления ГКО и правительства по депортации народов в годы войны были подписаны недавним председателем правительства, передвинутым в заместители, членом Политбюро В.М. Молотовым. Войска НКВД, которые Лаврентий Павлович курировал в то время, наряду с управлением всеми оборонными отраслями промышленности, не отвечали за процессы переселения и адаптации несчастных граждан. Им была поставлена задача организации по возможности бескровной отправки и охране переселенцев.
Поскольку депортация сильней всего ударила по жителям Чечни и Ингушетии, у них есть все основания особо ненавидеть всю сталинскую власть и в первую очередь, казалось бы, Сталина, главного подписанта решения Молотова и остальных членов Политбюро, от «старожила» Кагановича до принятого в 1939 г. Хрущёва. Но народный гнев обрушился прежде всего на видимую часть айсберга — верхушку НКВД во главе с Лаврентием Берией. Поэтому остановимся на этой трагедии более подробно.
Для предотвращения столкновений с особо воинственными кавказскими народами Сталин обязал Лаврентия Берию лично беседовать со старейшинами и наиболее уважаемыми представителями национальных меньшинств[91]. До конца никто, в том числе и Берия, не знал окончательный замысел Сталина. Хочет ли он таким варварским способом укрепить границы СССР, убрав религиозную составляющую родства кавказских народов с мусульманскими странами и среднеазиатскими республиками? Или же вместо поиска взаимоприемлемого компромисса с кавказскими автономиями решил на правах старшего брата свести счеты с несгибаемыми народами Кавказа, накопившими за века немалый боевой опыт? Берия наверняка разъяснял, что народ едет не на Колыму и не в лагеря и постановление правительства предусматривает всё, что требуется не только для выживания, но и для нормального «житья-бытья» на новом месте. Но дипломатия дипломатией, а подтянуть более чем стотысячный, хорошо вооружённый армейский корпус и войска НКВД не забыли. Готовилась эта буквально войсковая операция в глубокой тайне более четырёх месяцев, с тем, чтобы моментально переселить огромную часть народа, а затем уже «подчищать» остатки (с 23 по 28 февраля 1944 г.)[92].
Первым признаком надвигающейся беды для Чечено-Ингушетии стала приостановленная ещё весной 1942 г. мобилизация вайнахов в армию под предлогом якобы невозможности их содержания в войсках (так как они являлись преимущественно мусульманами, в частности, не ели свинину, из которой по большей части состоял солдатский рацион).
После отступления немцев от Грозного и из Краснодарского края на заседании Политбюро ВКП(б) от 11 февраля 1943 г. Сталин повторно поставил вопрос о депортации чеченцев и ингушей с их исконных земель. Из присутствующих членов Политбюро лишь Микоян осмелился высказать опасение, что выселение может отрицательно сказаться на авторитете СССР в мире. Берия в отличие, например, от Хрущёва и Маленкова членом Политбюро не был и участия в обсуждении данного вопроса не принимал.
В октябре 1943 г. в регион Сталиным был послан уроженец Грузии Богдан Кобулов, комиссар государственной безопасности 2‑го ранга, заместитель наркома ГБ Всеволода Меркулова (а не Лаврентия Берии, как многие считают). В дальнейшем на него и была возложена основная работа по осуществлению депортации. И хотя поручение ему дал лично Сталин, записку «О положении в районах Чечено-Ингушской АССР» Кобулов подал на имя Берии как на члена ГКО (Государственного Комитета Обороны) — чрезвычайного органа, сосредоточившего полноту власти в государстве и наделившего Берию ответственностью практически за все оборонные отрасли промышленности и деятельность «силовиков».
После этого доклада был дан старт операции «Чечевица». В помощь Кобулову были прикомандированы комиссары госбезопасности 2‑го ранга НКВД Серов и Круглов, а также генерал Аполлонов. 20 января 1944 г. Берия утвердил для своего ведомства «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей», а 31 января вышло постановление ГКО об их депортации в Казахскую и Киргизскую ССР[93], напомню, подписанное отнюдь не Берией, а чистым в глазах истории Вячеславом Молотовым. Им же, кстати, больше всех членов Политбюро, в том числе и самого Сталина, было подписано расстрельных списков партийных и хозяйственных номенклатурных работников в 1937–1938 гг., включая практически всех его заместителей и руководителей подчинённых ему наркоматов.
Большая и самая трудная часть операции, заключающейся в том, чтобы не дать основной части мужчин уйти в горы и развернуть партизанскую войну, была организована с чисто сталинским коварством и изобретательностью. Мотострелковые войска и НКВД в одинаковой армейской форме, чтобы не насторожить население, прибыв в Чечню, не торопясь занимались маневрами и даже приступили к ремонту дорог и мостов. Это не могло не радовать местных жителей. И только к «любимому» Сталиным празднику — дню Советской Армии, который, очевидно, ассоциировался у него со Львом Троцким как с её основателем — войска вышли к селениям. В 1940 г. именно в эту дату был расстрелян многолетний начальник генштаба, маршал Советского Союза А.И. Егоров, а в 1941 г. часть генералов-авиаторов, в том числе Героев Советского Союза. В праздник не грех и отдохнуть, а также провести митинги и концерты с приглашением местных жителей. В некоторых селениях не избалованные вниманием жители с удовольствием откликнулись на приглашение и звуки музыки. Далее всё произошло, как в средневековой легенде о гамельнском музыканте, который с помощью музыки похитил детей в обидевшем его городе. Возможно, бывший семинарист Джугашвили хорошо знал эту легенду, а горцы нет и пошли за музыкой. Во время концертов праздничные площадки были оцеплены войсками, а все мужчины арестованы. Сопротивляться под дулами пулемётов желающих было немного. Женщинам дали короткое время на сборы, автомобили, товарные вагоны и охрана были наготове. Но, судя по воспоминаниям очевидцев, всё же большинство селений были оцеплены войсками, и семьи неожиданно забирали прямо из постели, либо из мечетей во время утренней молитвы. Предусмотрительными организаторами было привезено немалое количество студентов, которые временно заезжали в освободившиеся дома с тем, чтобы ухаживать за скотом до приезда постоянных переселенцев из российских городов. Не охваченным арестами мужчинам (как правило, молодым, а потому не семейным), на этот раз было весьма непросто пробраться в горы, так как мосты через реки и дороги были под контролем «ремонтников» с автоматами и пулемётами. Сам же Лаврентий Берия был под непрестанным контролем Сталина. Об этом свидетельствует телеграмма Сталину от Берии: «Сегодня, 23 февраля, на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально»[94]. Мог ли главный обвиняемый в народном сознании Лаврентий Берия воспрепятствовать депортации? По моему убеждению, нет. Все до единого руководители, в том числе и самые крупные, находились под сталинским колпаком, особенно во время выполнения явно противозаконных операций. Неслучайно ведь лично Сталиным первым на место был послан Кобулов, в момент операции служащий в близком, но автономном ведомстве, подчиняющемся непосредственно Сталину. Он, конечно же, мог и без Лаврентия Павловича организовать данную операцию. Но без дипломатической составляющей Берии крови при отправке могло быть значительно больше, а следовательно, возник бы и ненужный резонанс, дискредитирующий его в глазах союзников.
При этом Берия за невыполнение приказа в военное время безусловно был бы расстрелян. Но если своей жизнью он распоряжаться вправе, то жизнями близких, включая сына, жену и прочих родственников, вряд ли. Почерк Сталина в этом плане хорошо известен на примере членов семей ленинского Политбюро, а также застрелившегося Орджоникидзе, брата Кагановича и даже родственников собственной жены.
Сколько пытающихся пробраться было убито — точных цифр нет. По официальным данным, в ходе операции погибло 780 чел., арестовано 2016 чел., прорвались в горы около 6544 чел.[95]. Но и тем, кто на момент арестов находился в горах, за пределами «концертного круга», было несладко. Весь скот с гор согнали в нижние посёлки, а сами аулы сожгли. Кроме того, у большинства «спасшихся» семьи были схвачены и высланы. Понятно, что шансы на выживание семей без мужчин резко снижались, и многие шли добровольно сдаваться, чтобы быть отправленными в жуткую, не в пример царским, ссылку ради спасения своих близких.
Как упоминалось выше, через 3–4 недели от голода и изнеможения умерло около 1272 чел. По прибытии пленников в Среднюю Азию, в том числе в Казахстан их распределили по предприятиям и колхозам. Подавляющее большинство «новосёлов» столкнулось с ужасающими условиями жизни, без нормального или хотя бы терпимого жилья и с полуголодным существованием, усугубляемом продолжающейся войной.
Однако депортация не завершилась высылкой людей из теперь уже бывшей Чечено-Ингушской АССР. Ей также подверглись чеченцы и ингуши, проживавшие в соседних областях, республиках и даже отбывавшие наказания в тюрьмах и лагерях (расположенных в европейской части СССР), а также военнослужащие Красной армии.