Собственно говоря, весь ВПК в лице легендарных «сталинских наркомов» В.А. Малышева, Б.Л. Ванникова, Д.Ф. Устинова и М.В. Хруничева должен быть благодарен Берии за быстрое освобождение своих коллег. То же самое чувство, по идее, должно было испытывать высшее армейское командование: Н.А. Булганин, Г.К. Жуков, А.М. Василевский, К.К. Рокоссовский и др. Но увы…
Хрущёв, как и его сподвижники, считал, что Берия таким образом стремился получить влияние на освобождённых им генералов. В пользу своей версии на июльском пленуме ЦК он говорил о факте игнорирования некоторых «политических» дел (конкретно в этом случае — «грузинского дела») в угоду «работы» с генералами: «После опубликования сообщений о позорном деле «врачей-вредителей», о таком же позорном грузинском деле мною было получено в ЦК письмо от осужденного на 25 лет генерал-полковника Крюкова. Такое же письмо получил и маршал Жуков. Я послал это письмо членам Президиума ЦК, в том числе Берия. Есть и другие осужденные генералы. Берия не брался за разбор этих дел, а что это липа — это бесспорно <…> Я думаю, что Берия не брался за разбор этих дел потому, что хотел «поработать» с осужденными генералами, а потом освободить их. Ведь он освобождал не просто. Он освобождаемым внушал, что это Берия им вернул свободу. Не партия, не правительство — а Берия. Несколько месяцев тому назад был освобожден из заключения генерал Кузьмичев. Может быть, его освободили правильно. Но нужно ли было, освободив его из тюрьмы, сразу же надеть на него генеральский мундир и назначить начальником охраны Правительства? Вряд ли это нужно было делать, а Берия назначил Кузьмичева на этот важный пост. Почему? Потому что Кузьмичев стал тенью Берия, ему нужен был такой человек»[258].
На деле Берия взял курс на кардинальное смягчение режима. Об этом красноречиво говорит приказ «О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия»[259]. Естественно, что после политического «предательства» Берии все подобные шаги были объявлены его соратниками как популизм. Ничего другого им, конечно, не оставалось. Почти все они являлись членами сталинского Политбюро, были высокопоставленными пособниками репрессий и прекрасно знали, что в архиве МВД есть материалы на каждого.
Берия первым делом начал чистку МВД. Далеко не все посаженные ещё при Сталине деятели ведомства попали под амнистию. Так, в тюрьме остались начальник «Смерша» Виктор Семёнович Абакумов и глава сталинской охраны (1931–1952) Николай Сидорович Власик. Не вышло практически всё руководство следственной части по особо важным делам бывшего МГБ, посаженное вместе с Абакумовым ещё в 1951 г.
Ошибкой Берии была попытка без должной политической подготовки возбудить уголовное дело на бывшего министра государственной безопасности Семёна Денисовича Игнатьева, при котором раскручивались «Дело врачей» и «Мингрельское дело». Он был другом и ставленником Маленкова[260]. Своими действиями Лаврентий Павлович лишь усугубил своё положение. Но избирательные чистки, когда из тюрьмы выпускались сторонники, а противники сажались, и друзья (Кобулов, Мешик, Деканозов, Влодзимирский — будущие «подельники» Берии) занимали все ключевые посты в МВД, не отменяют того, что благодаря Лаврентию Павловичу свободу обрели более миллиона человек, население ГУЛАГа сократилось наполовину, и была начата реабилитация. К тому же все его действия были единогласно одобрены Президиумом ЦК[261].
Верный избранному пути, Берия пошёл дальше перестановок в МВД и амнистии заключённых. 13 мая он написал Маленкову записку с предложением «упразднения паспортных ограничений в режимных местностях»: «За последние 10 лет по судимости получили паспортные ограничения 3 млн 900 тыс. граждан (из них только за один 1952 год 275 286 человек), которые после отбытия наказания не могут возвратиться в режимные местности, чтобы устроиться на работу или соединиться со своими семьями.
В течение 1948–1952 гг. по всем городам страны выявлено 5 млн 591 тыс. человек, нарушивших паспортный режим, из них привлечено к уголовной ответственности за эти нарушения 127 тыс. человек и оштрафовано в административном порядке 4 млн 365 тыс. человек на сумму 217 786 000 рублей. Значительная часть из них подвергалась паспортным ограничениям.
Существующая вдоль границы Советского Союза режимная зона, которая простирается на сотни километров, в особенности на Дальнем Востоке, не имеет практического значения для охраны границы. Больше того, режим и паспортные ограничения, введенные в этих районах, тормозят их экономическое развитие.
Установленные ограничения для свободного перемещения и проживания на территории СССР вызывают справедливое нарекание и недовольство со стороны граждан.
Следует отметить, что такой практики паспортных ограничений не существует ни в одной стране. Во многих капиталистических странах — в США, Англии, Канаде, Финляндии и Швеции — у населения паспортов вообще не имеется, о судимости никаких отметок в личных документах граждан не делается…»[262]
Такое просто невозможно себе представить в то время — он сослался на опыт зарубежных капиталистических стран! И это одновременно с тем, что он «вредил» экономике, не давая, согласно обвинениям «друзей», снизить цену на картофель и не разрешая закупить шерстяные ткани и селёдку. Доподлинно известно, что режимные зоны приносили урон экономике во сто крат больший, чем то, в чём обвиняли Берию, даже если это было правдой. Селёдки в стране не было как раз потому, что весь Дальний Восток являлся сплошной пограничной зоной. Кстати, режимные ограничения так и не были там сняты до конца советской власти.
15 июня Берия предложил ограничить права Особого совещания при МВД[263]. Это бесчеловечное сталинское изобретение действовало согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР с 5 ноября 1934 г., то есть почти 20 лет. Будучи внесудебным органом, Особое совещание могло приговорить к любому сроку заключения и даже к расстрелу. Берия предлагал оставить за Совещанием право выносить приговоры до 10 лет. Когда он был арестован, Президиум Верховного Совета СССР вообще упразднил Особое совещание указом от 1 сентября 1953 г.[264].
Новаторство Берии во всех сферах жизни, естественно, раздражало членов Политбюро, кроме прогрессивно мыслящего «технаря» Маленкова. Лаврентий Павлович с самого начала открыто заявлял, что партия, с которой себя отождествлял Хрущёв, не должна вмешиваться в хозяйственные дела страны. Но так же, как в деле Игнатьева, он не учёл опасность подобной позиции, задевающей интересы огромной партийной гвардии — членов ЦК КПСС, голосующих за главные назначения и другие решения. Наверняка Берия планировал демонтировать этот заржавевший механизм и передать всю полноту власти Верховному Совету СССР.
Рассмотрим подробнее, в чём была суть предложений Берии по национальной и международной политике. Из изученной В.Н. Земсковым переписки между Берией и его заместителем Кругловым в период с апреля по июнь 1953 г. следует, что они «имели твердое намерение провести осенью 1953 г. крупномасштабное освобождение спецпоселенцев»[265].
Во-первых, он планировал освободить и вернуть обратно переселённые народы: советских немцев — 1 млн 16 тыс. чел.; поляков, выселенных в 1936 г., — 36 тыс.; женщин русской, украинской и других национальностей, выселенных в 1944 г. из Крыма за связь с немцами и румынами — 11,5 тыс.; детей, не достигших 16‐летнеговозраста — свыше516 тыс. Всегопредлагалосьснятьсучётаоколо1,7 млнспецпоселенцев[266]. В МВД имелись проекты Указа Президиума Верховного Совета СССР и постановления Совета Министров СССР об освобождении спецпоселенцев, на которых стояла дата их предполагаемого утверждения — «август 1953 г.». По всей видимости, подписанию помешал арест Берии[267].
При этом стоит отметить, что в местах спецпоселений предполагалось оставить ещё около 1 млн чел.: чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков, крымских татар, турок и др. народов. К вопросу об их освобождении планировалось вернуться в 1954 г.[268]. Можно предположить, что таким образом планировалось избежать усиления межнациональной вражды как по месту ссылки, так и на прежнем месте жительства ссыльных. В период депортаций национальная структура неоднократно менялась. В земли депортируемых переселяли другие народы, и массовое возвращение в уже занятые регионы могло привести к кровопролитию. Особенно остро этот вопрос как раз стоял в Северо-Кавказском крае, так что с возвращением местных коренных народов было решено «повременить».
Во-вторых, Берия хорошо знал обстановку на западе страны, где националистическое подполье выступало не только с антикоммунистическими, но и антирусскими лозунгами, и понимал, что только силовыми методами её не разрешить[269]. По его заданию МВД подготовило материалы, которые были положены в основу принятых 26 мая 1953 г. Президиумом ЦК КПСС двух постановлений: «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей Украинской ССР» и «О положении в Литовской ССР».
В частности, в постановлении по Украине отмечалась неправильная кадровая политика: «Особенно болезненно воспринимается населением Западной Украины огульное недоверие к местным кадрам из числа интеллигенции. Например: из 1718 профессоров и преподавателей 12 высших учебных заведений города Львова к числу западноукраинской интеллигенции принадлежат только 320 человек, в составе директоров этих учебных заведений нет ни одного уроженца Западной Украины, а в числе 25 заместителей директоров только один является западным украинцем».