Отдельное внимание следует уделить воспоминаниям Анастаса Микояна, в которых он прямым текстом говорит о лукавстве Хрущёва, подтверждая, что изначально в разговоре с ним речь шла лишь о смещении Берии с важнейших постов, но никак не об аресте: «И вот в день заседания Президиума, 26 июня 1953 г., мне сообщили, что Хрущёв просит заехать к нему на дачу до отъезда на работу. Я заехал. Беседовали мы у него в саду. Хрущёв стал говорить о Берия, что тот взял в руки Маленкова, командует им и фактически сосредоточил в своих руках чрезмерную власть…
…Я спросил: «А как Маленков?» Он ответил, что с Маленковым он говорил: они же давнишние большие друзья. Я это знал. Мне было трудно во все это поверить, ибо, если Маленков — игрушка в руках Берия, и фактически власть в правительстве не у Маленкова, а у Берия, то как же Хрущёв его переагитировал?
Хрущёв сказал, что таким же образом он уже говорил и с Молотовым, и с остальными. Я задал вопрос: «Это правильно, что хотите снять Берия с поста МВД и первого зама Предсовмина. А что хотите с ним делать дальше?» Хрущёв ответил, что полагает назначить его министром нефтяной промышленности. Я одобрил это предложение…
В своих мемуарах Хрущёв иначе излагает этот эпизод. Он умалчивает о своём ответе мне относительно намечавшейся должности министра нефтяной промышленности для Берия. Получается, что моя фраза о том, что Берия «может быть полезным», сказана была не в качестве согласия с собственными словами Хрущёва, а в качестве защиты Берия»[317].
Непонятно, почему никто из авторов не поставил вопрос о преступном аресте Лаврентия Берии, занимаясь пустопорожними мелочами. Например, сын Маленкова. Со слов отца он усвоил легенду и наивно боролся за её чистоту, но никак не за истинную суть дела. В книге «О моём отце — Георгии Маленкове» он всего лишь опровергает заявление Хрущёва о том, что Маленков «растерялся» перед Берией: «Отец рассказывал: психологический удар для Берии был настолько неожиданным и страшным, что он при всей своей находчивости и способности драться до конца не закричал, не бросился на Жукова, не предпринял никаких действий. Он, по словам отца, «впал в ступор». Находившиеся тогда в кабинете (естественно, кроме Хрущёва и Булганина) застыли в испуге, когда увидели военных с пистолетами. «Тут, — вспоминал отец, — я насмешливо сказал: «Ты, Лаврентий, хотел совершить государственный переворот. Это просто смешно…!» Никак этот эпизод, рассказанный отцом, не вяжется с версией Никиты Сергеевича, по которой Маленков, будто бы «растерявшись» под напором Берии, ткнул в кнопку звонка, чтобы вызвать военных…»[318]. То, что от сына дошло до нас, абсолютно не вяжется ни с характером Маленкова, ни со стилем сложившихся человеческих отношений с Берией. Кроме того, глупо было Георгию Маленкову предлагать Берии пост министра, если тот, по легенде Андрея Маленкова, как раз готовил заговор против его отца и поэтому так растерялся, когда всё пошло наоборот.
Есть показания и других участников преступного сговора о якобы аресте и полнейшей изоляции маршала Берии. По версии Кирилла Москаленко, группу «захвата» возглавлял он, а не Георгий Жуков. В сборнике «Берия: конец карьеры», составленном под редакцией В.Ф. Некрасова, приводятся его воспоминания: «…В 9 часов утра мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущёв Н.С. Поздоровавшись, он спросил:
— Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?
Подумав, я ответил:
— Такие люди имеются, и партии они преданы беззаветно.
После этого Хрущёв сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к Председателю Совета Министров СССР т. Маленкову Г.М., в кабинет, где раньше работал Сталин И.В.
Тут же он добавил, чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигары. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил ещё на войне, в 1944 году. Хрущёв засмеялся и сказал, что сигары могут потребоваться не те, которые я имею в виду.
Только тогда я догадался, что надо взять с собой оружие. В конце разговора он сказал, что сейчас позвонит министру обороны т. Булганину Н.А. Намёк Хрущёва на то, что надо взять с собой оружие, навёл меня на мысль, что предстоит выполнить какое-то важное задание Президиума ЦК КПСС…
…Со своей группой, уже вооружённой, я прибыл к министру обороны. Принял меня т. Булганин одного. Он сказал, что звонил ему Хрущёв, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию <…> Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек <…> На что он ответил: «Это всё хорошо, но очень мало людей. Тут же спросил: кого, ты считаешь, можно ещё привлечь, но без промедления? Я ответил: вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру»[319].
Здесь я не могу не заметить, что маршал А.М. Василевский был в 1950‑х гг. единственным на высоком посту офицером Генерального штаба ещё царской армии, который смог сохранить понятия офицерской чести и не стал бы повторять небылицу об аресте и суде. Москаленко продолжает: «В свою очередь я его спросил, кто находится сейчас в министерстве из влиятельных военных. Он сказал: Жуков Г.К. Тогда я предложил его взять. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия…
И вот в одиннадцать дня 26 июня мы по предложению Булганина Н.А. сели в его машину и поехали в Кремль <…> Вслед за нами на другой машине приехали Жуков Г.К., Брежнев Л.И., Шатилов, Неделин, Гетман и Пронин. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушёл в кабинет к Маленкову.
Через несколько минут вышли к нам Хрущёв, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова — Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он ещё не прибыл…
Примерно через час, то есть в 13.00 26 июня 1953 года, последовал условный сигнал, и мы — пять человек вооруженных, шестой т. Жуков, — быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Тов. Маленков объявил: «Именем советского закона арестовать Берию». Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там же остался и Жуков»[320].
Рассказ или, скорее всего, откровенная ложь любопытна тем, что, оказывается, Жуков был привлечён к операции в последний момент, без оружия и в унизительной роли. Москаленко показывает себя в выгодном свете руководителя операции, приказавшего жертве поднять руки вверх, а Георгий Константинович выставляется в качестве обыскивающего, хотя сам Жуков интерпретирует этот факт несколько иначе: «…скользнул по бедрам, чтобы проверить, нет ли пистолета»[321]. Но на то она и байка. Здесь показательно то, какие страшные преступления инкриминируют Лаврентию Берии в день его ареста-убийства: «нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д.». За перечисленные грехи максимум, что положено — это дружеская критика на партсобрании или за товарищеским застольем, но никак не арест и убийство. Неужели уважающие себя генерал Москаленко и маршал Жуков бросились бы выполнять даже не письменный приказ, а устную, абсолютно противозаконную просьбу, не подкреплённую санкцией прокурора? Конечно же, нет.
За авторством Георгия Жукова существуют сразу две разных версии произошедшего. Первой приведём версию ареста из уже упомянутого сборника «Берия: конец карьеры»: «Меня вызвал Булганин — тогда он был министром обороны — и сказал:
— Садись, Георгий Константинович <…> — Поедем в Кремль, есть срочное дело.
Поехали. Вошли в зал, где обычно проходят заседания Президиума ЦК партии…
…Я оглянулся. В зале находились Маленков, Молотов, Микоян, другие члены Президиума. Берии не было. Первым заговорил Маленков — о том, что Берия хочет захватить власть, что мне поручается вместе со своими товарищами арестовать его.
Потом стал говорить Хрущёв…
— Сможешь выполнить эту рискованную операцию?
— Смогу, — отвечаю я…
…Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади, командую:
— Встать! Вы арестованы.
Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него — бледный-пребледный. И онемел…
…В момент, когда Берия поднялся и я заломил ему руки, тут же скользнул по бёдрам, чтобы проверить, нет ли пистолета. У нас на всех был только один пистолет. Второй взяли уж не помню у кого <…> Когда Берия встал, я смахнул его набитый бумагами портфель, и он покатился по длинному полированному столу…»[322].
В этой легенде Жуков — главное действующие лицо, руководящее почти безоружной группой, что полностью противоречит версии Москаленко — «все обнажили оружие…» Кроме того, Жуков противоречит и сам себе. Вторая версия изложена в двухтомнике «Маршал Жуков: полководец и человек» за авторством В.П. Семина — начальника управления радиопромышленности СССР. По его словам, Жуков сам рассказал ему об аресте Берии: