.
Чтобы увеличить производство мяса в области в 2–3 раза, необходимо было отправить на мясокомбинаты почти всех коров и свиней с колхозных ферм — но это не выход, а преступление. За него, конечно, не расстреляют, но точно снимут с должности или посадят. Даже школьнику понятно, что уничтожать всё животноводство области нельзя. Но раз нельзя всё, то решили «чуть-чуть». Рязанский обком распорядился списать на мясо прирост поголовья 1959 г. и большую часть молочных коров. Пошли по дворам, предлагая в добровольно-обязательном порядке продать коров и свиньей — этих тоже добавили к поставкам. Причём колхозникам платили не деньгами, а долговыми расписками, обещая расплатиться после или вернуть скотину. Но этого оказалось мало. Дошло до того, что рязанские власти стали скупать скот за наличные деньги на рынках в соседних областях, а потом везли его к себе, где сдавали государству в 3–4 раза дешевле. А откуда взялись средства? Вычистили кредитные фонды, средства на приобретение сельхозтехники, строительства дорог, больниц, — в общем, лишили себя возможности развития, но мясо сдали. Трёхкратного увеличения всё-таки не получалось, ведь у соседей тоже были повышенные обязательства. Когда они узнали, чем занимаются рязанцы, то «перекрыли» границы: на дорогах стояли милиционеры и просто отбирали у «заготовителей» скот. С коровами прорваться можно было только ночью исключительно по просёлкам.
И опять мяса было меньше, чем обещано. Тогда Рязанский обком обложил мясными налогами не только колхозы, совхозы и частные хозяйства. Задания по производству мяса были даны всем учреждениям, школам и даже отделениям милиции. Где-то кинулись разводить кроликов, а где по-простому собирали деньги, шли в магазин, покупали мясо (по 1,5–2 руб. за кг), а потом несли на заготовительные пункты, где государство брало его по 25–30 коп. за кг. В результате по всей области мясо, масло и молоко быстро исчезли из магазинов, а поголовье скота к концу 1959 г. резко сократилось. Но с мест шли победные реляции о выполнении обязательств по сдаче мяса государству. Статистические данные, распухшие от приписок, показывали, что посевные площади растут и производство мяса увеличивается. 16 декабря, за несколько дней до очередного пленума ЦК КПСС, во всех газетах было опубликовано письмо Рязанского обкома КПСС, облисполкома и обкома ВЛКСМ Н.С. Хрущёву, в котором сообщалось, что область полностью выполнила свои обязательства: продала государству 150 тыс. т мяса — в 3 раза больше, чем в 1958 г.
Своего апогея пропагандистская кампания вокруг «успехов» Рязани достигла на открывшемся Пленуме ЦК КПСС. На нём Хрущёв безудержно восхвалял Рязанскую область и её первого секретаря обкома, попрекал «достижениями» выступивших с докладами первого секретаря ЦК компартии Украины Н.В. Подгорного и первого секретаря ЦК компартии Белоруссии К.Т. Мазурова. Руководитель государства объявил, что Президиум ЦК КПСС и Совет Министров СССР, за большую организаторскую работу по выполнению взятых обязательств, представил Ларионова к присвоению звания Героя Социалистического Труда, а председателя облисполкома И.В. Бобкова — к ордену Трудового Красного Знамени. На фоне этих «успехов» Ларионов окончательно оторвался от реальности. В своём выступлении на Пленуме ЦК 23 декабря 1959 г. он провозгласил новые обязательства Рязанской области — сдать государству в 1960 г. уже не 150, а 180–200 тыс. т мяса[448].
Не были оставлены без наград и другие области, взявшие на себя повышенные обязательства по производству мяса и «выполнившие» их. Орденами Ленина были награждены Курская, Кировская, Киевская, Ростовская, Смоленская, Свердловская, Тульская области, Краснодарский и Ставропольский края. Золотые звёзды и ордена появились на пиджаках секретарей обкомов. Несложно предположить, что в этих областях творилось примерно то же самое, что в Рязани. Сдавали на убой молодняк, весивший меньше взрослых животных. Это беспокоило руководство, на места выезжали комиссии, которые устанавливали, что, например, в Ярославской области в первом квартале 1959 г. было сдано 10 400 голов крупного рогатого скота, из которых 7900 — молодняк. То есть вес животных сократился на треть — с 280 кг в 1958 г. до 199 кг в 1959 г. Была даже подготовлена справка для ЦК, в которой говорилось, что так обстоят дела практически везде. Бюро ЦК издало специальное постановление, запрещающее подобную практику. Но народ на местах оказался сообразительным. Скот сдавали по два раза, оставляли на «передержку», мошенничали, приписывали, покупали несуществующие коровьи души, как в своё время покупал мёртвые души крепостных гоголевский Чичиков. Такими приёмами и добивались двукратного увеличения поставок мяса. Система очковтирательства развращала всю систему руководства сельским хозяйством страны сверху донизу. Это был огромный косвенный ущерб от безумной гонки с Америкой.
В следующем году в Рязани случилась настоящая сельскохозяйственная катастрофа. Об обещанных 180 тыс. т мяса не могло быть и речи, область оказалась не в состоянии дать и половину от обычного годового плана. Было продано всего 30 тыс. т мяса, то есть в 6 раз меньше обещанного. Только на 50 % был выполнен и план производства зерна. Многие колхозы просто разорились. Скрыть катастрофу было невозможно. На этом фоне Ларионов сильно запил. В июле его поведение даже разбиралось на заседании Бюро ЦК КПСС по РСФСР, где он обещал впредь не допускать пьянства, попытался попасть для беседы к Хрущёву, но тот принять его отказался. Вокруг Ларионова, ещё совсем недавно находившегося на вершине славы, обласканного первым секретарём ЦК, образовалась пустота. Чтобы хоть на время забыться и уйти от страшной реальности, Ларионов вновь прибегнул к помощи спиртного.
Алкоголизм Ларионова со всеми вытекающими последствиями заставил ряд членов руководства Рязанской области поставить в ЦК КПСС вопрос о его смещении с занимаемой должности. Было принято положительное решение, о чём Ларионову лично заявил второй секретарь ЦК КПСС Ф.Р. Козлов. Новым главой Рязанской области должен был стать руководитель соседней Владимирской Константин Николаевич Гришин, который, кстати, был одним из тех, кто сигнализировал в ЦК о «рязанской афере». Сам же Ларионов должен был уехать на новое место службы в Ленинград. Он пытался остаться на должности, просил отправить его на лечение, но ничего не помогло. 22 сентября, за день до намеченного пленума Рязанского обкома КПСС, где должен был быть поставлен вопрос об освобождении его от занимаемой должности, Герой Социалистического труда СССР Андрей Николаевич Ларионов застрелился в своём кабинете[449]. «Рязанская катастрофа» стала и началом заката бурной политической карьеры сразу пяти секретарей ЦК, назначенных Хрущёвым виновными в случившемся. На Пленуме ЦК 5 мая 1960 г. были сняты со своих должностей Н.Г. Игнатов, А.Б. Аристов, А.И. Кириченко, Е.А. Фурцева и П.Н. Поспелов[450].
Хрущёв хотел увеличить производство мяса на 350 %, но к концу его правления оно выросло всего на 10 % — с 7,5 млн до 8,3 млн т. Это безумие окончилось самой настоящей трагедией и практически полным разгромом всего животноводства в стране. К примеру, поголовье свиней удалось восстановить только к 1975 г., когда население СССР увеличилось более чем на 25 млн человек (на 12 %). Нехватка продовольствия, прежде всего мяса и мясных продуктов, переход на тощие талоны стали одной из причин краха нашей страны[451].
Уже в 1961–1962 гг. в стране стала остро ощущаться нехватка не только мяса, масла и молока, но и хлеба, крупы, лапши, сахара, то есть продуктов, которые считались обязательными для магазинов. Символом провала кампании стало и то, что в 1962 г. власти вынуждены были повысить розничные цены на продукты питания. Это, кстати, послужило спусковым механизмом к кровавым событиям в Новочеркасске. Хрущёв и его сподвижники уничтожением ЛПХ разрушили традиционный быт миллионов людей, разорвав их связь с землёй. Скот был отобран, покосы приходили в запустение, участки под огороды сокращались. Изменения оказались настолько необратимыми, что даже спустя десятилетия попытки преемников Хрущёва восстановить домашнее подсобное хозяйство не возымели должного эффекта. Землю променяли на телевизор, да и в самих колхозах урожай стали убирать всем миром, включая студентов, профессоров, сотрудников промышленных предприятий и др.
§ 2. Ликвидация артелей и главных артельщиков
Берия, чтобы форсировать сроки создания ядерной бомбы после войны, когда платили за каждый подбитый танк, не собирался возвращаться к уравниловке коммунистических догм. Вместо этого он всеми силами развивал прогрессивную для социализма организацию труда по типу артелей и коллективного подряда в прорывных отраслях народного хозяйства. Причём касалось это не только основного производства на предприятиях, но также науки, строек и добычи полезных ископаемых. В основе стимулирования теперь был не страх (хоть и он, безусловно, присутствовал), основательно впитанный народом за годы советской власти, а материальная заинтересованность. Учитывая, что «крепостное право» на предприятиях было отменено в апреле 1956 г.[452], люди получили возможность увольняться и перемещаться между предприятиями различных отраслей промышленности по своему желанию, принося с собой бериевскую философию великой силы материального поощрения. Она возродилась и закрепилась в головах вездесущих «партийцев» и сознании масс после около десятка лет пост-НЭПовской жизни — в годы войны, когда было не до идеологических «заклинаний». Да и страх репрессий во многом потерял свою действенность — кругом и так свирепствовали война, смерть и разрушения. В этих страшных обстоятельствах людьми куда эффективней двигала мечта о сытой и богатой послевоенной жизни, ключ к которой виделся в самоотвержен