В Калинине, где начинал свою послевоенную деятельность подпольный строитель, в 1957 г. развил свое незаконное производство другой предприниматель — Борис Ройфман, фронтовик, отец двух детей, один из которых был инвалидом и невольно «вывел» отца на своё учреждение. На базе общества глухонемых предприимчивый папаша и наладил выпуск неучтённой одежды. Платил инвалидам за пошив немного, поэтому довольно быстро сколотил первоначальный капитал и, решив, что в провинции ему тесно, отправился покорять столицу. Там он присмотрел себе интересную должность — заведующего мастерскими Краснопресненского психоневрологического диспансера. Чтобы получить заветное место, Ройфману пришлось дать взятку, но дело того стоило. Работали в мастерских душевнобольные, труд которых был бесплатным.
В каждом психдиспансере страны были такие мастерские. Лечебно-трудовые цеха при подобных учреждениях должны были давать продукцию и находиться на хозрасчёте. Налаживанием такого производства и занялся Ройфман. Ему удалось не только достичь самоокупаемости, но и получить неплохую прибыль, что позволило вложиться в расширение производства и сверхплановый выпуск продукции.
Сбытом подпольных изделий занимался Шая Шакерман — аферист со стажем, в начале 1950‑х гг. уже получивший пять лет лагерей и вышедший по амнистии. Шакерман обладал нужными связями в «текстильном» бизнесе. Заполучив разрешение от взятого в долю главврача, Ройфман и Шакерман добились выделения психбольнице 58 станков и поставили их в подвале. Вскоре завезли сырьё из Узбекистана с нескольких трикотажных фабрик, и работа закипела. В подвалах круглосуточно шились шерстяные кофточки и свитера, хлопчатобумажное нижнее бельё и многое другое. Эти дефицитные изделия поступали к спекулянтам, а затем моментально раскупались гражданами. Ведь в магазинах товаров столь высокого качества не было.
Как следовало из справки, по результатам проверки было установлено, что только за 1959 г. цеховики заработали несколько миллионов рублей. Часть денег ушла на взятки органам и в ОБХСС, частью расплатились с персоналом за работу и молчание. За годы существования диспансерной артели трикотажниками было переработано около 460 т шерсти[474], что, конечно, впечатляет. Оцените размах. И шили бы они ещё лет, может быть, пять, а может быть, и вообще бы не попались, сверни вовремя производство, но тут на горизонте появилась роковая женщина, которая и погубила цеховиков.
По версии генерал-майора юстиции Николая Фёдоровича Чистякова, которую он изложил в своих мемуарах, у Шакермана умерла жена Муся Черникова, но скорбел он недолго — свободное место практически сразу заняла сестра покойной супруги. Мемуарист утверждал: «Муж этой дамы, узнав об измене жены, предъявил Шакерману претензии и угрожал местью. Прожив месяца три у Шакермана, любовница вернулась к своему мужу, который потребовал от незадачливого любовника возмещения ему убытков за причинение «морального ущерба». Шакерман уплатил «потерпевшему» пять тысяч рублей и считал инцидент исчерпанным. Но не так думали супруги. Зная о том, что Шакерман занимается хищением государственного имущества и имеет большие средства, они решили посадить его на скамью подсудимых, а самим завладеть его богатством. Супруги сочинили заявление в Комитет государственной безопасности и кроме сообщения о том, что Шакерман — жулик, указали место, где он хранит ценности»[475].
Впрочем, есть и другой вариант этой истории. Когда умерла Черникова, тёща подумала, что сорокатрёхлетний миллионер найдёт молодую жену, и богатство уйдёт из семьи. Она предложила Шае жениться на её второй дочери. Но та была замужем. Муж «невесты» был деловым партнером Шаи и предложил выкупить у него жену. Шакерман отказался, заметив, что мог бы взять женщину даром. Муж обиделся и пошёл в КГБ доносить и там, закончив свои обстоятельные и драматические признания, скончался от обширного инфаркта[476].
К Шакерману пришли с обыском и, естественно, нашли деньги, золото и драгоценности. Он не только выдал все свои тайники, но заставил сделать это и Ройфмана. Прошлись и по друзьям коммерсантов, у которых те хранили свои сбережения. Шакерман полагал, что сотрудничество со следствием как-то повлияет на приговор. Обычно за содействие полагается скидка, и это принимается во внимание в суде — человек раскаялся, осознал свой проступок. Но он не учёл, что верховный правитель страны не покладая рук борется за коммунизм и твёрдо усвоил со сталинской поры, что успехов без крови быть не может.
Процесс над Шакерманом и Ройфманом состоялся в 1962 г. В деле было 77 томов. Вместе с цеховиками на скамье подсудимых оказались кладовщик, учётчик и бухгалтер психдиспансера, а также те, кому цеховики давали взятки: три работника МВД СССР, сотрудники Госплана, Министерства торговли РСФСР и другие государственные и партийные чиновники, которые обеспечивали и прикрывали поставки сырья, реализацию товара. Подельники цеховиков получили большие сроки, но, по сравнению с боссами, им крупно повезло: и Ройфман, и Шакерман получили высшую меру и вскоре были расстреляны.
Продолжать перечень подобных дел можно очень долго. Вот, например, дело универмага «Москва», когда в поле зрения КГБ попали его директор Мария Коршилова и двое её подчинённых — Александр Хейфец и Юрий Евгеньев. Ещё в 1958 г. Коршилова добилась, чтобы в её магазине открылось ателье, чтобы можно было по мелочи исправить в купленной одежде — ушить, подшить, нарастить. Но на самом деле ателье стало заниматься пошивом женского белья, которое советская текстильная промышленность почти не выпускала: комбинаций, ночных рубашек, пеньюаров, подвязок, чулок и др.
Дело в ателье было поставлено на широкую ногу. Сам цех был легален, но половина его изделий была «левой». Эта продукция, наряду с законной, продавалась под видом импортной на прилавках «Москвы». Стоило бельё дорого, но альтернативы не было. Ходили слухи, что Коршилова, пользуясь своим знакомством с министром культуры и секретарём ЦК КПСС Екатериной Фурцевой, могла доставать самые лучшие материалы для пошива. По некоторым данным, Фурцева даже приносила ей каталоги модных западных журналов, по фотографиям в которых Хейфец и Евгеньев шили бельё собственного производства. К их чести, бельё из ателье универмага «Москва» мало чем отличалось от того, что шилось в Париже или Риме. Однако качество, как известно, не является оправданием. И даже взятки с многомиллионных доходов, которые они раздавали представителям власти, их не спасли. На скамье подсудимых на этом процессе 28 человек были приговорены к смертной казни, но двое умерли, не дождавшись расстрела, а пятеро были помилованы. В числе последних оказалась и сама Коршилова, выступившая на суде лишь свидетелем. Хейфец и Евгеньев были расстреляны, а она, лишившись работы, за короткое время спилась[477].
27 ноября 1962 г. Хрущёв совместным постановлением ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР инициировал создание Комитета партийно-государственного контроля путём слияния соответствующих органов этих двух ведомств. На эту «сверхконтролирующую» структуру возлагалась решающая роль в борьбе с коррупцией, ведь она получила право в том числе проверять КГБ, МВД и Вооружённые силы. Реализация такой масштабной идеи была, по сути, признанием уже давно очевидного факта — широта распространения коррупции в советском государственном аппарате была огромна. Решительные действия Хрущёва против хозяйственно-экономических преступлений, естественно, способствовали снижению количества зарегистрированных крупных преступлений в сфере экономики. По сведениям Георга Кляйна, которые он привёл в своей монографии «Судебное наказание за преступления против собственности в СССР», во времена хрущёвского наступления на взяточников и расхитителей около трети всех смертных приговоров выносилось судебными органами в СССР за взяточничество в особо крупных размерах или за нелегальную предпринимательскую деятельность[478].
Однако планам Хрущёва на этом этапе его борьбы с экономической преступностью не суждено было сбыться. В октябре 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС он был снят с занимаемых должностей и отправлен на пенсию. Страна почти на два десятилетия погрузилась в период брежневского спокойствия и «застоя». Профессор Калифорнийского университета Мартин Малия в своей монографии «Советская трагедия» отмечает следующее: «К моменту прихода к власти Брежнева советская система была уже глубоко деформирована. Чрезвычайно выросла бюрократия, которая к тому же оказалась громоздкой и неэффективной»[479].
§ 3. Анатомия ядерных, ядовых и других преступлений «горе-правителя»
Несомненно, есть разница между теми, кто готовит яд, теми, кто яд применяет, и теми, кто отдаёт приказы о применении. Суд всегда выясняет меру ответственности, и если бы Хрущёв оказался на скамье подсудимых, то проходил бы как заказчик и организатор убийств, о которых речь пойдёт далее.
Легендарный генерал спецслужб Павел Судоплатов занимался не только ядерными секретами и опекой ведущих физиков, но в своё время возглавлял и наши диверсионные группы. Так, в 1938 г. он ликвидировал по заданию Сталина лидера украинских националистов Коновальца, а в 1940 г. стал одним из главных организаторов убийства Троцкого.
В частности, он вспоминал: «Как-то летом 1946 года меня вызвали вместе с Абакумовым в Центральный комитет партии на Старой площади. Там в кабинете секретаря ЦК Кузнецова, державшегося, несмотря на наше формальное знакомство, на редкость официально, я увидел Хрущёва…
Кузнецов информировал меня о том, что Центральный комитет согласился с предложением Кагановича и Хрущёва тайно ликвидировать руководителя украинских националистов Шумс