Таким образом, ещё одним ноу-хау Хрущёва стала «нефтяная игла», наиболее значимая в годы брежневского застоя и превратившая в дальнейшем наше машиностроение, электронику и другие новые отрасли промышленности в нанизанный на неё и «засушенный» гербарий былой жизни.
Если Косыгин посредством добытых при нём полезных ископаемых помог экономике и бюджету удержаться на плаву, то про социальные процессы, особенно на селе, этого сказать нельзя. Серия сокрушительных хрущёвских ударов подкосила их на долгие десятилетия. Демографическая статистика свидетельствует, что на протяжении 1960–1964 гг. из деревни в город переселилось почти 7 млн чел. С 1961 г. впервые в стране стало меняться соотношение между городским и сельским населением в пользу первого — 51 на 49 %, через год уже 52 и 48 %, а в 1964 г. — 53 и 47 %. Но из деревни уезжала, прежде всего, молодежь — из 7 млн чел. 6 млн было в возрасте от 17 до 29 лет. В результате средний возраст работающих в сельском хозяйстве превысил 50 лет[515].
Без сомнения, эпохальным явился XXI съезд КПСС (27 января — 5 февраля 1959 г.). Он хоть и был внеочередным и посвящённым проблемам сельского хозяйства, однако именно на нём Хрущёв пообещал МТБ коммунизма через 20 лет. Формально глава страны созвал съезд для рассмотрения и утверждения «Контрольных цифр развития народного хозяйства СССР на предстоящую семилетку 1959–1965 гг.». Запланированная семилетка нужна была для того, чтобы завершить затеянный Хрущёвым переход от традиционной отраслевой к территориальной структуре управления народным хозяйством страны. Правда, есть и другое мнение — семилетний план появился оттого, что первые два года шестой пятилетки показали, что она будет провалена[516].
По сути, на съезде был провозглашён курс на новую индустриализацию, призванную обеспечить коммунистическое будущее. У Хрущёва, как и у всех блуждающих впотьмах мёртвых марксистско-ленинских догм, в идеологии была полнейшая «каша». Поэтому великий разоблачитель и вместе с тем консерватор сталинизма в очередной раз открыто похвалил Сталина, будто и не было предыдущего съезда с разоблачением его культа: «Осуществляя политику индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, наш народ под руководством партии и её Центрального Комитета, во главе которого долгие годы стоял И.В. Сталин, совершил глубочайшие преобразования»[517]. Но ничего из заявленного бездарный правитель не совершил, продолжая, однако, строить очередные «Нью-Васюки» в империи, доставшейся ему благодаря убийству Берии и удалению несравненно более опытных, чем он, партийцев.
Вспомним выдающегося сталинского порученца, многолетнего председателя правительства, министра иностранных дел Вячеслава Молотова. В конце мая — начале июня 1942 г. он посетил Великобританию и США с дипломатической миссией. Перелёт проходил через линию фронта и территории, занятые немцами, с посадкой в Шотландии. Оттуда был совершён перелёт в США, а на обратном пути вновь была посадка в Британии и рискованное возвращение в Москву. Результатом явились советско-английский договор о союзе в войне против Германии, подписанный в Лондоне, и советско-американское соглашение о принципах взаимной помощи в ведении войны против агрессии, подписанное в Вашингтоне.
Не занимать опыта было и главному учителю Хрущёва Лазарю Кагановичу. Его послужной список также свидетельствует об огромных организаторских способностях. Одним из главных пунктов в нём является семилетнее (пусть и с некоторым перерывом) руководство Наркоматом путей сообщения. На этой ответственной работе, связанной со всеми отраслями промышленности (в том числе с ВПК), невозможно было отделаться общими лозунгами или цифрами репрессированных. Нужно было уметь делать дело государственной важности. И он отлично справлялся с этой титанической задачей в период индустриализации 1930‑х гг. и в первые годы войны. Уже в начале управления ведомством Кагановичу удалось не только значительно сократить количество аварий на железной дороге, но и упорядочить оборот вагонов. До этого у Лазаря Моисеевича было несколько непростых лет партийного управления Украиной, где, на его и нашу беду, подвернулся молодой, энергичный, обаятельный, общительный и смекалистый Никита Хрущёв.
В начале 1930‑х гг. Каганович, вступивший в должность первого секретаря Московского областного и городского комитетов ВКП(б), назначается членом Политбюро и делается ближайшим соратником Сталина. В это время рождается его главное наследие, фантастическое для СССР тех времён сооружение — первый в стране метрополитен, носивший его имя на протяжении 20 лет (1935–1955 гг.). Причём на строительство первой линии ушло всего четыре года (1931–1935 гг.). Далеко Хрущёву было и до умения Кагановича написать и произнести яркую, образную и запоминающуюся речь. Вот, к примеру, фрагмент его выступления на сталинском приёме железнодорожников в Большом Кремлёвском дворце через четыре месяца работы в качестве нового наркома: «Машинист революции внимательно следил за тем, чтобы в пути не было перекосов вправо и влево… Наш великий машинист — Сталин — умеет вести поезд без толчков и разрывов, без выжимания вагонов, спокойно, уверенно проводя его на кривых, на поворотах… Машинист социалистического строительства — Сталин — твердо изучил и отлично знает, не в пример многим нашим машинистам, тяговые расчеты своего непобедимого локомотива… При этом форсировка котла, техническая и участковая скорость локомотива революции куда выше нашей железнодорожной. А если кто-нибудь спускал революционный пар, то товарищ Сталин нагонял ему такого «пара», что другому неповадно было»[518].
Может показаться, что Хрущёв проделал тот же путь, в разное время возглавляя Московскую область, саму Москву и Украину. Однако сколько-нибудь значимого проекта, сопоставимого с задачами, блестяще решёнными Кагановичем, у Хрущёва не было, не считая громких заявлений и террора на вверенных ему территориях. Несравненно более образованным и вдумчивым, чем Хрущёв, был и Георгий Маленков, хорошо показавший себя на раннем этапе самостоятельной работы в должности председателя правительства, о чём нами подробно было поведано ранее.
Поворотным для Хрущёва стал XXII съезд КПСС (17–31 октября 1961 г.), где были приняты решения, которые в конечном счёте переполнили чашу терпения всего партактива и поставили крест на его партийно-государственной карьере. В повестке съезда было три вопроса: отчётный доклад ЦК, с которым выступил сам Хрущёв, отчётный доклад ЦРК, который делал её глава, председатель Верховного суда А.Ф. Горкин, и доклад «Об изменениях в Уставе КПСС», с которым выступил Ф.Р. Козлов, первый заместитель председателя Совета Министров СССР, секретарь ЦК. Также на съезде была принята третья программа КПСС, обещавшая построение основ коммунизма к 1980 г.
Из партии выгнали трёх «недобитых» и не отправленных вслед за Берией и ленинским Политбюро верных сталинских соратников — Молотова, Кагановича и Маленкова, на которых теперь повесили всех собак и сделали из них чуть ли самых главных виновников «кровавых политических репрессий» в стране. Досталось и «примкнувшему к ним» Шепилову, которого тоже исключили из партии. Здесь Никита Сергеевич снова без зазрения совести продемонстрировал своё двуличие. Но и это было не главное, что повлияло на его судьбу. Дело в том, что в докладе секретаря ЦК Фрола Романовича Козлова об изменениях в Уставе КПСС было сказано о выборности партийных органов: «Процесс обновления руководящих органов должен стать нормой жизни партии. Поэтому этот процесс закрепляется Программой и Уставом и возводится в закон партийной жизни»[519]. Соответствующая статья в новом Уставе КПСС звучала так:
«25. При выборах партийных органов соблюдается принцип систематического обновления их состава и преемственности руководства. На каждых очередных выборах состав Центрального Комитета КПСС и его Президиума обновляется не менее чем на одну четвертую часть. Члены Президиума избираются, как правило, но не более чем на три созыва подряд»[520].
Только вот про себя любимого, про пост первого секретаря в Уставе Хрущёв призабыл. Обновление ЦК напомнило, и не без основания, толпящимся у «трона» соратникам сталинские чистки. К счастью, «расстрел» партийцев ожидался только политический и бытовой. Но привилегии — путёвки, продуктовые пайки, талоны на книги, прочий дефицит и т. д., а иногда и свободу — никому терять не хотелось. Посему новшество весьма насторожило партийцев. Ведь только за последние два года за экономические преступления было арестовано более 4 тыс. партийных работников и вынесено более 150 расстрельных приговоров[521]. Однако экономисты, исследовавшие статистику данных преступлений, пришли к выводу, что в 1960‑х гг. количество экономических преступлений не только не уменьшилось, но, наоборот, возросло!
Меры, предложенные Хрущёвым, были крайне суровы, но лишь спровоцировали рост цен на теневую продукцию пропорционально росту величины взяток за «крышевание» бизнеса. Другим последствием репрессий стало снижение общего уровня управленческих кадров: вместе с преступниками пострадало немало талантливых предпринимателей и руководителей, которые не столько вредили, сколько помогали советской экономике. Возможно, поэтому после смещения Хрущёва политика СССР в отношении экономических репрессий существенно смягчилась. При Брежневе и его преемниках число приговорённых к смертной казни за взятки и хищения сократилось в несколько раз, при том что общее количество осуждённых по этим статьям оставалось примерно на таком же уровне. В советском правосудии стали широко применяться помилования, на которые могли рассчитывать не только расхитители народного добра и взяточники, но и самые опасные уголовники — убийцы, грабители и насильники.