— Держи.
— Это что, сэр?
— Твоя отставка. По ранению под Витторией.
Харпер сдвинул брови:
— На кой чёрт мне отставка?
— Через сутки, Патрик, или мы будем с тобой плыть в Испанию, или я буду куковать в тюрьме.
— Да ну, сэр, какая тюрьма?
— Каменная. С решётками. Бери бумагу. Запахнет жареным, смажешь пятки салом.
— Ага, со всей гвардией на хвосте. Бросьте, сэр. — ирландец сунул листок обратно Шарпу, — Вместе так вместе. Удачи.
Шарп глубоко вздохнул, окинул взглядом своих пропылённых, растрёпанных солдат, пригреваемых нежарким утренним солнцем, и повёл их в Лондон, навстречу позору или славе.
Под бодрые звуки маршей колонны шагали, козыряя королевской ложе, и принц-регент по-детски восторженно махал им в ответ пухлой ручкой, обтянутой кожей перчатки. Пехоту сменила кавалерия с саблями наголо. Звякали уздечки, стучали копыта. Яркость султанов соперничала с блеском касок.
Королевскую ложу охраняли две роты Пешей Гвардии, построенные в три ряда. Восемь конных офицеров держались по бокам, чтоб не мешать Его Высочеству любоваться парадом.
Под колёсами Конной Артиллерии, казалось, земля дрогнула, такой стоял грохот. Следом ехали ракетчики, из-за пачек направляющих шестов похожие на обоз полка алебардистов. Вспомнив, что первым против французов успешно применил ракеты майор Шарп, принц повернулся к лорду Россендейлу:
— Шарп здесь?
— Нет, сир.
— Досадно, досадно.
Принц окликнул младшего брата, герцога Йоркского:
— Фредди, тебе ведь в Испанию прислали эти штуки?
Главнокомандующий, разделявший мнение военных о ракетах, как об изобретении бесполезном и опасном не столько для врага, сколько для самих ракетчиков, хмуро кивнул:
— Прислали.
— Хочешь, пальнём сегодня?
— Не хочу. Второго Лондона у нас в запасе нет.
Принц засмеялся. Он пребывал в отличном расположении духа, чему способствовали и ясная погода, и яркие мундиры, и то, что он почти убедил себя: именно под его руководством героические ребята вроде Шарпа одержали славную победу у Виттории. Иногда в мечтах принца Наполеон дерзал высадиться в Англии. Генералы в панике! Только принц сохраняет трезвость мысли, собирает ополчение, повергает тирана стремительным ударом и везёт в Лондон в железной клетке. Всем мечтам мечта.
За ракетчиками шествовала пехота.
— Что за полк? — поинтересовался принц у Россендейла.
Тот наклонил красивую голову:
— 87-й, сир. Один из ваших.
— Моих?
— Собственный принца Уэльского Ирландский, сир.
— Ух ты! — принц хлопнул в ладоши, — Сколько их, вообще, моих?
— Один гвардейский драгунский, один лёгкий драгунский и три полка линейной пехоты.
Принц заговорщицки нагнулся к адъютанту и громко, чтобы слышали все пять рядов ложи, спросил, ткнув пальцем-сарделькой в сторону брата:
— А у него?
— Только 101-й ирландский.
Принц захихикал и подначил герцога:
— Съел, Фредди? Целое войско у меня под началом, так что маши моим ребятам хорошенько!
Да, отличный денёк! Принц приказал подать шампанского и принялся с нетерпением ждать парада трофеев.
Свернув с Эдгуэр-Роуд на Полигоун, Шарп направил полубатальон на запад, к Королевиным воротам Гайд-парка.
Прохожих попадалось мало, сегодня весь Лондон собрался в парке. Лишь несколько мальчишек шагали рядом с колонной, вскинув на плечи палки, будто ружья.
Шарп не мог отделаться от ощущения, что идёт не по центру Лондона, а по вражеской территории. Фактически, так оно и было. Никто не разрешил ему приводить сюда солдат. Целью Шарпа была южная окраина парка, но он сделал крюк, заходя с запада, словно предпринимая фланговую атаку противника, когда скрытность важна до последней минуты.
Шарп вёл солдат по застроенной новыми нарядно выкрашенными домами Полигоун-стрит. Девушка выглянула из-за чёрных перил подвальной лестницы, ойкнула и нырнула обратно. Штора колыхнулась в окне второго этажа. Шарп ёрзал в седле, подсознательно ожидая, что кто-то из старших офицеров, гипотетически живущих в одном из этих зданий, подстережёт колонну, словно французский тиральер [13], и расстреляет вопросами, на которые у Шарпа нет и не может быть ответа.
Шли без песен. Кое-кто, как Чарли Веллер, в Лондоне оказался впервые. Столица поразила их. Чересчур много высоких домов, чересчур много дымоходов, чересчур много экипажей, чересчур много жителей, чересчур много лошадиного дерьма, чересчур много того, на что можно глазеть и дивиться. Ничего привычного взору деревенщины. Ничего, включая Гайд-парк, своими стрижеными газонами и высаженными по ранжиру деревьями больше похожий на господский сад, куда простолюдин — ни ногой.
Ветер доносил из парка музыку, иногда — рёв толпы. Бахнула сигнальная пушка. Холостой выстрел гулко разорвал воздух, отдаваясь в ушах воинства Шарпа грозным предвестием того, что ожидало их в Испании и Франции.
Колонна миновала Королевины ворота. Никто их не окликнул. Дети всё ещё сопровождали полубатальон. Один из мальчишек потерял бдительность, был схвачен и жестоко выдран за ухо сержантом Линчем.
У Серпентины Шарп скомандовал остановку и позвал к себе офицеров.
Пока они рысили к нему на лошадях, стрелок собирался с мыслями. Он не знал, что скажет им. Решающий момент близился, и лишь с помощью этих людей Шарп мог победить.
— Мы здесь по личному распоряжению принца-регента.
Они переглянулись. Распоряжение, а, вернее, приглашение, касалось одного Шарпа, но стрелок рассудил, что это детали, в которые офицеров Фаулниса посвящать необязательно.
— Распоряжение личное, поэтому гарантий, что в том бардаке, который будет сегодня твориться в парке, всех ответственных предупредят о нас, у меня нет. Вам ясно?
Ясно не было, однако тон Шарпа вопросов не предполагал. Капитан Смит прочистил горло, открыл и закрыл рот. Карлайн принялся машинально отряхиваться.
Шарп глубоко вдохнул, как перед прыжком в холодную воду и жёстко сказал:
— Какой бы офицер вас ни затронул, вне зависимости от ранга, хоть маршал, посылайте его ко мне! Ясно? Посылайте ко мне. Приказы выполняете только мои. Такова воля Его Высочества. Только мои приказы.
— Какие приказы-то, сэр? — нерешительно обратился к нему Смит.
— Мы участвуем в реконструкции битвы под Витторией. Мы — «французы». Сохраняем сомкнутый строй до моей команды. Остальные старшие офицеры вам не указ. Вы — французы, а французы не слушаются британских командиров, точно вам говорю. Проверял.
Шарп ухмыльнулся, и они неуверенно заулыбались в ответ. Усмешки знавших правду д’Алембора и Прайса выглядели бледновато.
— Игнорируем других старших офицеров, сэр? — хмуро уточнил Смит, — Это неправильно.
Неделю Шарп был с ними ровен и дружелюбен. Прошла пора пряников, настал черёд кнута.
— Неправильно, Смит, то, что вы до сих пор на свободе и не разжалованы! — отчеканил майор холодно, — Ваша судьба в моих руках, и выбор у вас невелик: или беспрекословное подчинение мне, или трибунал, тюрьма и позор.
Они испуганно молчали. Д’Алембор и Прайс понимали, что происходит. Привычка повиноваться старшему по званию глубоко въелась в натуру каждого офицера. На ней Шарп и сыграл в Фаулнисе. Но сегодня в Гайд-парке будет генералов с полковниками больше, чем у Веллингтона полков, и вмешательство любого из них обернётся крахом затеи стрелка. Шарпу необходима была помощь офицеров Фаулниса, и он намерен был добиться её какой угодно ценой.
Шарп повернулся. Он видел Арену, две линии экипажей. У далёких главных ворот парка грумы выгуливали лошадей. Джейн Гиббонс не было. Майор оглядел кислые лица офицеров и нарочито весело произнёс:
— Наслаждайтесь, джентльмены!
— Наслаждаться, сэр? — растерянно повторил за ним Смит.
— Конечно, капитан. Ведь сегодня французам суждено победить!
Она не пришла. Значит, за победу придётся драться. Ничего, не привыкать.
Шарп занял место во главе колонны. Хорошо, что играли оркестры. Музыка давала нужный боевой настрой. Отдалённой канонадой гремели барабаны. Полковой старшина Харпер, выкрикивая: «Ать-два! Ать-два!», подлаживался под ритм звучащих маршей. Люди шагали с мушкетами на плечах, и, хоть шагали они по мирной английской земле, шагали воевать.
Глава 19
Путешествие в Лондон сложилось для Джейн удачно. Возчик церкви Святого Воскресения подвёз её в Рочфорд, оттуда она добралась до Черинг-Кросс. Лондон привёл её в смятение. Прежде она приезжала в столицу с дядей. Теперь Джейн была одна, и ей не к кому было обратиться в этом огромном чужом городе. Деньги имелись. Восемь гиней из той влажной от росы горки, что она сгребла поутру со стола в беседке.
Она тащила две сумки, ридикюль и Раскала. Пёсик останавливался на каждом углу, увлечённо втягивая блестящим носом новые запахи. Запахи были «не такими». «Не такими» были звуки. «Не такими» были жители. Лондон был «не таким». Джейн никогда не видела столько калек. Безрукие, безногие, одноглазые и безносые… Где они прятались, когда она выглядывала из окошка дядиной кареты во время прошлых визитов сюда? Джейн нагнулась и погладила Раскала:
— Всё хорошо, Раскал. Раскал умница.
Где раздобыть ему еду? Где ночевать самой?
— Мисси?
Она выпрямилась. Прилично одетый мужчина коснулся шляпы, приветствуя её.
— Сэр?
— Потерялись, мисси? Первый раз в Лондоне?
— Да, сэр.
— Нужен приют?
Он ухмыльнулся. Трёх передних зубов не хватало, прочие были черны, как ночь. Джейн вздрогнула. Мужчина потянулся к её поклаже:
— Давайте помогу.
— Нет! — взвизгнула она.
— Послушайте, мисси…
— Нет!
На её крик начали оборачиваться. Джейн рванулась прочь от мужчины, кляня себя за то, что натолкала в сумки столько ненужных и попросту лишних вещей. Ну, зачем ей такое количество платьев, расчёска с серебряной ручкой, картинка с лодками? Она взяла драгоценности матери, те немногие бездел