Как на героев романа повлияло крепостное право и его отмена?
Характер героев книги сформировала «школа крепостного права». Головлёвы — в первую очередь мать семейства — привыкли властвовать, приказывать, приговаривать к наказаниям. Уже подготовка к крестьянской реформе распаляет воображение Арины Петровны: «То представится: ходит она по пустому дому, а людишки в людскую забрались и жрут!» Она осознаёт, что у её тирании больше не будет юридических оснований: «Как ты им что-нибудь скажешь! теперь они вольные, на них, поди, и суда нет!» Кроме того, обнаруживается, что без помощи прислуги Головлёва не сможет себя обеспечить: «Ведь мы какое воспитание-то получили? Потанцевать да попеть да гостей принять — что я без поганок-то без своих делать буду? Ни я подать, ни принять, ни сготовить для себя — ничего ведь я, мой друг, не могу!» Когда после размолвки с Порфирием Арина Петровна селится в поместье своего сына Павла на правах приживалки, «не имеющей никакого голоса в хозяйственных распоряжениях», меняется сам её облик: «Голова её поникла, спина сгорбилась, глаза потухли, поступь сделалась вялою, порывистость движений пропала».
Салтыков-Щедрин уверен: крепостные отношения растлили не только господ. Рассказывая историю крестьянки Улитушки, которая стремилась выслужиться перед Головлёвыми, писатель напирает на её «холопское честолюбие»: «Всеми качествами полезной барской слуги обладала она в совершенстве: была ехидна, злоязычна и всегда готова на всякое предательство». А описывая Евпраксеюшку — экономку Порфирия, ставшую любовницей хозяина, — автор делает акцент на её «неразвитой натуре» и «врождённой дряблости характера». Когда Евпраксеюшка поднимает бунт против Порфирия, отдавшего их сына Володеньку в воспитательный дом, Салтыков-Щедрин отмечает лишь «упорство тупоумия», стремление «досадить, изгадить жизнь». Протест героини сводится к тому, что она млеет «в чаду плотского вожделения», заглядываясь на конторщика Игната, кучера Архипушку и плотника Илюшу, — до тех пор пока Порфирий это не пресекает.
Манифест Александра II об отмене крепостного права. 1861 год[1439]
Чем Головлёво отличается от поместий, которые описывали другие классики?
К моменту публикации «Головлёвых» в русской литературе сложился канон описания поместий и усадеб. «Дворянские гнезда» у Тургенева «овеяны поэзией природы, высоких человеческих чувств, искусства». Гончаровская Обломовка — патриархальная идиллия, в которой размеренность и неторопливость сочетается с тщательной продуманностью внутреннего распорядка. Толстовские герои-дворяне (в первую очередь Лёвин) мечтают слиться с народной жизнью и трудятся вместе с крестьянами. Так или иначе, все эти имения — своего рода архетипический дом, воплощающий гармонию семейных отношений и, шире, быта.
Салтыков-Щедрин решительно порывает с этой традицией. Принадлежащие Арине Петровне и её детям поместья — Головлёво, Дубровино, Погорелка — описаны в исключительно мрачных тонах. Это касается как внешнего вида («Барская усадьба смотрела из-за деревьев так мирно, словно в ней не происходило ничего особенного; но на него её вид произвёл действие медузиной головы»), так и царящей внутри атмосферы (любовница Порфирия Владимировича Евпраксеюшка боится, что её зарежут, и не может заснуть по ночам: «Изо всех углов шёпоты ползут!»). Головлёвы на всём экономят: нелюбимых детей здесь кормят кислым молоком и «протухлой солониной»; совсем другая диета у любимчиков: «Вот кабы ты повёл себя скромненько да ладненько, ел бы ты и говядинку и телятинку, а не то так и соусцу бы приказал», — говорит Иудушка промотавшему своё состояние брату. Автор заключает: «Головлёво — это сама смерть, злобная, пустоутробная… ‹…› …все отравы, все язвы — всё идёт отсюда». Здесь герои впервые подвергаются вербальным и физическим унижениям — и сюда же приезжают умирать. Родовое поместье главных героев становится чем-то вроде замка в готической литературе — заколдованным местом, которое приносит его владельцам только несчастья, питается их жизненными силами и в конечном счёте сводит в могилу.
Станислав Жуковский. Усадьба в зелени. 1906 год[1440]
В романе Салтыкова-Щедрина много комично-гротескных подробностей. Степан Владимирович носит неправдоподобно ветхую одежду: он приезжает в Головлёво в «стоптанных, порыжелых и заплатанных сапогах навыпуск», «совершенно затасканной серой ополченке, галуны с которой содраны и проданы на выпивку» и рубашке-«блошнице». Арина Петровна постоянно использует уменьшительные суффиксы: «Куплю себе домичек, огородец выкопаю; капустки, картофельцу — всего у меня довольно будет!» В минуты возбуждения Порфирий Владимирович буквально истекает слюнями: «В глаза её бросилось осклабляющееся, слюнявое лицо Иудушки, всё словно маслом подёрнутое, всё проникнутое каким-то плотоядным внутренним сиянием». Однако Салтыков-Щедрин пишет не только в комедийном регистре: когда дело доходит до болезни и смерти, которая настигает всех без исключения Головлёвых, голос автора становится абсолютно серьёзным. Такова и кульминация, в которой умирающий от «специального головлёвского отравления» Порфирий задаётся вопросами: «Зачем он один? зачем он видит кругом не только равнодушие, но и ненависть? отчего всё, что ни прикасалось к нему, — всё погибло?» Можно сказать, что роман существует в нескольких модусах — они меняются в зависимости от того, какую тему развивает писатель.
Что губит Головлёвых?
По ходу повествования читатель может самостоятельно составить представление о том, что привело героев к гибели. «Апатия властности», нелюбовь, жестокость, лицемерие — в книге нетрудно найти примеры, которые характеризуют эти и другие черты характера Головлёвых. В последней главе романа «Расчёт» автор берётся рассуждать об этом лично — и приходит к довольно неожиданному выводу: всему виной «злополучный фатум».
Размышляя о том, что происходило в среде мелкопоместного дворянства до и после отмены крепостного права, писатель отмечает важность случая, счастливо сложившихся обстоятельств. Если в такой семье рождались «умницы» — способные и быстро схватывающие суть жизни дети, — у них появлялся шанс на перемену участи: хиреющий род мог превратиться в зажиточный. Зато те, кому не повезло, становились жертвами «не то невзгоды, не то порока»: поколение за поколением погрязали в праздности, неспособности к труду и пьянстве. Салтыков-Щедрин делает ещё одно любопытное замечание: если бы не Арина Петровна, которая «довела уровень благосостояния семьи до высшей точки», Головлёвы вымерли бы ещё раньше; её беда — в том, что она «не передала своих качеств никому из детей» и позволила опутать себя «пустословием, пустомыслием и пустоутробием».
Это не снимает с героев ответственности за их поступки — скорее автор намекает на то, что при определённых обстоятельствах судьба могла сложиться иначе. Так в романе, который в целом построен на строгих причинно-следственных связях, появляется элемент иррациональности, что ещё раз подчёркивает его двойную генеалогию: «Господа Головлёвы» наследуют традиции французского натурализма и русского реализма.
Раскаивается ли Иудушка в финале романа?
В главе «Расчёт» Аннинька и Порфирий Владимирович — последние оставшиеся в живых Головлёвы — вспоминают «старые умертвия и увечия», которые причинили друг другу члены этой семьи. В этот момент Иудушка чувствует «пробуждение одичалой совести». Автор очень сдержанно, если не сказать холодно, описывает его душевный переворот. Салтыков-Щедрин указывает на болезненное состояние героя («Человек видит себя в каменном мешке, безжалостно отданным в жертву агонии раскаяния, именно одной агонии, без надежды на возврат к жизни») и, по сути, анонсирует его самоубийство («…Никакого иного средства утишить эту бесплодную разъедающую боль, кроме шанса воспользоваться минутою мрачной решимости, чтобы разбить голову о камни мешка»). Как дидактик писатель бесконечно строг к своему персонажу: «Повторяю: совесть проснулась, но бесплодно». Как художник он не показывает прозревшего Иудушку ни жалким, ни смешным. В его последних репликах нет прежней «блудливой уклончивости и фамильярности»; он не сюсюкает, не лицемерит и, оказавшись на всенощной в конце Страстной недели, кажется, впервые задумывается о жертве, которую принёс Христос. Автор решительно отвергает всякие параллели между Иисусом и Порфирием Владимировичем и в то же время пишет о том, что именно у «образа Искупителя в терновом венце» Иудушка искал поддержки в свои последние часы — перед тем как в одном халате выйти на улицу под ливни талого мартовского снега.
Николай Лесков. «Левша»
О чём эта книга?
Это история о том, как тульский оружейник Левша с товарищами посрамил английских мастеров. Русский государь Александр I приобрёл у англичан механическую блоху, которая умеет «дансе танцевать». При Николае I бриллиантовый орех-футляр с блохой обнаружили среди вещей покойного императора, и Николай Павлович повелел тульским мастерам доказать, что они не хуже иностранцев. Отличившийся мастер, «косой левша», отправляется в Англию и поражает там всех своими умениями, но, не поддавшись на уговоры остаться, возвращается в Россию. На обратном пути он вступает с английским «полшкипером» в алкогольное состязание и умирает с перепою, так и не сумев донести до императора главный военный секрет англичан.
Когда она написана?
Вчерне Лесков закончил свой «сказ» в начале мая 1881 года. Это означает, что «Левша» сочинялся вскоре после цареубийства: 1 (13) марта 1881 года члены организации «Народная воля» бросили свои бомбы в Александра II. Русская пресса и общество горячо обсуждали исторические и политические причины этого события несколько месяцев.
Вскоре после гибели императора Александра главный редактор «Исторического