Получается, что резонёром в «Трёх сёстрах» становится всякий, кто в данный момент получает слово, — и ровно до тех пор, пока его не лишается. Это хорошо видно по развязке: последние реплики — «Всё равно! Всё равно!» Чебутыкина и «Если бы знать, если бы знать!» Ольги — идеально симметричны.
Максим Горький. «На дне»
О чём эта книга?
Картины из жизни частного ночлежного дома — приюта для бездомных, в котором живут городские маргиналы: бывший карточный шулер, бывший актёр, бывший аристократ, бывший слесарь и другие.
Обитатели ночлежки вспоминают своё прошлое (и обвиняют друг друга во лжи), мечтают о будущем (и убеждают друг друга в его беспросветности). В этой среде появляется старик Лука — он дарит героям надежду на то, что их несчастную и свинскую жизнь ещё можно изменить. А потом исчезает, оставив персонажей наедине с прежними надеждами, воспоминаниями и фантазиями. Герои, ненадолго очнувшись от пьяной полудрёмы, снова погружаются в неё — ничто не может вытащить их с того дна жизни, на котором они оказались.
Когда она написана?
«На дне» — второй опыт Горького в драматургии. Впервые писатель заговорил о намерении написать пьесу весной 1900 года — в своей книге «Моя жизнь в искусстве» Константин Станиславский вспоминает, как Горький пересказывал ему сюжет будущей драмы[1550]:
В первой редакции главная роль была роль лакея из хорошего дома, который больше всего берёг воротничок от фрачной рубашки — единственное, что связывало его с прежней жизнью. В ночлежке было тесно, обитатели её ругались, атмосфера была отравлена ненавистью. Второй акт кончался внезапным обходом ночлежки полицией. При вести об этом весь муравейник начинал копошиться, спешили спрятать награбленное; а в третьем акте наступала весна, солнце, природа оживала, ночлежники из смрадной атмосферы выходили на чистый воздух, на земляные работы, они пели песни и под солнцем, на свежем воздухе, забывали о ненависти друг к другу.
Спустя полтора года, осенью 1901-го, Горький в письме своему товарищу по издательству «Знание» Константину Пятницкому[1551] (ему пьеса будет посвящена) рассказывает, что планирует написать цикл драм о разных социальных типах современной России, в том числе о босяках. Таким образом, «На дне» должна была быть своеобразным продолжением предыдущей драмы, «Мещан»: «Вы знаете: я напишу цикл драм. Это — факт. ‹…› Татарин, еврей, актёр, хозяйка ночлежного дома, воры, сыщик, проститутки. Это будет страшно. У меня уже готовы планы, я вижу — лица, фигуры, слышу голоса, речи, мотивы действий — ясны, всё ясно! Жаль — у меня две руки и одна голова».
Максим Горький. 1900-е годы[1552]
Лев Толстой и Максим Горький в Ясной Поляне. 1900 год[1553]
Над пьесой Горький работал зимой 1901/02 года в Крыму (и читал отрывки из неё Льву Толстому), весной — в Арзамасе, куда был сослан под гласный надзор полиции. На время работы над «На дне» вообще приходятся публичные скандалы, принёсшие Горькому громкую и совсем не литературную славу. В феврале того же года император Николай II лично вычеркнул имя Горького из списка членов Академии наук, что вызвало бурную реакцию со стороны литераторов: например, в знак протеста Академию покинул Чехов. Во многом ссылка и исключение из членов Академии подогрели интерес к фигуре Горького и подготовили шумный успех «На дне».
Наконец 15 июня 1902 года Горький отправляет готовую рукопись тому же Константину Пятницкому — и просит передать машинописную версию в МХТ Немировичу-Данченко и начать публикацию в «Знании». Отдельная история была связана с названием пьесы: и в ходе работы, и даже во время репетиций первой постановки оно постоянно менялось. В рукописях пьеса называлась то «Без солнца», то «Ночлежка», то «Дно». В Цензурный комитет она была отправлена под заглавием «На дне жизни», а знакомое нам сокращённое «На дне» появилось только на афишах премьерного представления в МХТ.
Как она написана?
Для своего времени «На дне» необычна уже тем, что показывает жизнь городских низов, маргиналов, проституток, преступников. Но не только фактура делает «На дне» произведением из ряда вон выходящим.
Как и вся драматургия рубежа XIX–XX веков, «На дне» живёт полноценно только на сцене. Её текст нуждается в интерпретации, расстановке акцентов, от которых автор сознательно отказывается — точно так же, как и Чехов, Стриндберг, Ибсен, Гауптман и многие другие. Читатель в тексте пьесы тонет: здесь нет центральных и второстепенных персонажей, у каждого из них — от Актёра до Васьки Пепла и от Костылёва до Кривого Зоба и Татарина — за плечами сложная и большая история, о которой говорится только намёками. Эпизодический персонаж Татарин, как выясняется в последнем акте, едва не погиб и фактически стал калекой — поэтому у него рука на перевязи. Торговка пельменями Квашня (которой вообще-то в ночлежке нечего делать) отчего-то бесплатно кормит умирающую Анну своим товаром. Обрывочность этих сведений, с одной стороны, позволяет актёру строить роль, придумывать биографию и психологию персонажа, делать даже малозначительного героя живым и ярким. С другой — от читателя требуется то же, что от театральной труппы: ему приходится интерпретировать, додумывать каждый образ и каждый сюжетный ход. Немудрено, что читатели пьесы — начиная с цензора Трубачова — недоумевали: все эти «картины» в единое целое не складываются, в пьесе нет монолитного действия с завязкой, кульминацией и развязкой. И сюжет, и персонажи — всё дробится и распадается на крохотные, кажущиеся незначительными элементы.
Нижегородские босяки. Конец ХIX — начало ХХ века. Фотография Максима Дмитриева[1554]
Как она была опубликована?
Публикация и постановка пьесы были связаны с серьёзными цензурными проблемами. Летом 1902 года Владимир Немирович-Данченко передал «На дне» в цензурный комитет — и его сотрудник С. Трубачов предъявил к тексту пьесы множество претензий, правок и предложений[1555]:
Новая пьеса Горького может быть разрешена к представлению только с весьма значительными исключениями и некоторыми изменениями. Безусловно необходимо городового Медведева превратить в простого отставного солдата, так как участие «полицейского чина» во многих проделках ночлежников недопустимо на сцене. В значительном сокращении нуждается конец второго акта, где следует опустить из уважения к смерти чахоточной жены Клеща грубые разговоры, происходящие после её кончины. Значительных исключений требуют беседы странника, в которых имеются рассуждения о Боге, будущей жизни, лжи и прочем. Наконец, во всей пьесе должны быть исключены отдельные фразы и резкие грубые выражения…
Естественно, Горький на эти правки, особенно на корректировку речи Луки и требование выбросить громкие разговоры и суету вокруг тела мёртвой Анны, согласиться не мог. «Пришлось ехать в Петербург, — пишет Владимир Немирович-Данченко, — отстаивать чуть ли не каждую фразу, скрепя сердце делать уступки и в конце концов добиться разрешения только для одного Художественного театра. От ряда бесед с тогдашним начальником Главного управления по делам печати, профессором Зверевым, у меня осталось впечатление, что „На дне“ была разрешена только потому, что власти рассчитывали на решительный провал пьесы»[1556]. Премьера наконец состоялась 18 декабря 1902 года.
В печати пьеса появилась уже после постановки: сначала «На дне» опубликовало русскоязычное издательство Мархлевского в Мюнхене — в конце декабря 1902 года. Затем, в конце января 1903-го, её напечатало издательство товарищества «Знание», в совет которого Горький входил и которое специализировалось на марксистской и социалистической литературе.
Что на неё повлияло?
Как и на всю, пожалуй, русскую драматургию рубежа веков, на пьесу Горького огромное влияние оказал Генрик Ибсен. В первую очередь от него здесь — отказ от ясно расставленных акцентов, главных героев, чётких ориентиров. Как и «Кукольный дом» или «Враг народа», текст драмы открыт для любой трактовки. Его смысл легко меняется в зависимости от режиссёрского решения, в частности подбора актёров на те или иные роли. Подобно тому как «Кукольный дом» может быть (и до сих пор остаётся) в равной степени гимном мизогинии (историей избалованной дамочки, которая, растранжирив состояние своего наивного мужа, бросает его) и манифестом феминизма (историей пробуждения самосознания свободной женщины, которая отказывается от мещанского быта в пользу свободной жизни), «На дне» тоже легко превращается и в портрет страдающих городских низов, и в «чернуху», любование уродством персонажей.
Генрик Ибсен. Около 1898 года. Фотография Густава Бордена. Генрик Ибсен оказал огромное влияние на пьесу Горького[1557]
Как её приняли?
Видимо, первым читателем «На дне» был Лев Толстой — во время работы над пьесой Горький читал ему отрывки во время встреч в Крыму. Позднее Горький подробно описывал реакцию Толстого на пьесу:
Прочитал ему сцены из пьесы «На дне»; он выслушал внимательно, потом спросил:
— Зачем вы пишете это?
Я объяснил как умел.
— Везде у вас заметен петушиный наскок на всё. И ещё — вы всё хотите закрасить все пазы и трещины своей краской. Помните, у Андерсена сказано: «Позолота-то сотрётся, свиная кожа останется», а у нас мужики говорят: «Всё минется, одна правда останется». Лучше не замазывать, а то после вам же худо будет. Потом — язык очень бойкий, с фокусами, это не годится. Надо писать проще, народ говорит просто, даже как будто — бессвязно, а — хорошо