Виссарион Белинский. Литография Петра Бореля с рисунка Кирилла Горбунова. 1843 год.
«Записки сумасшедшего» получили доброжелательный отзыв Белинского[585]
Что было дальше?
Образ героя повести — ограниченного «маленького человека», одержимого манией величия, — стал знаковым для русской культуры (сам Гоголь позднее вернётся к этой теме в «Шинели»). Важное влияние имела и форма повести — фиксация заведомо субъективного и неадекватного отражения реальности. В этом смысле диапазон текстов, на которые повлияла повесть, очень широк — от «Записок из подполья» Достоевского до «Палаты № 6» Чехова.
Лев Толстой в 1883 году пишет свой вариант «Записок сумасшедшего», полемический по отношению к Гоголю: его «сумасшедший» — человек, открывший для себя христианскую истину и вступивший в противоречие с укладом общества. Непосредственной рецепцией гоголевской повести стало стихотворение Апухтина «Сумасшедший», герой которого считает себя королём некоей страны. Сюжетная канва знаменитого романса на слова Петра Вейнберга (1859) — «Он был титулярный советник, / Она генеральская дочь» — тоже косвенно отсылает к гоголевской повести. Замечают влияние «Записок сумасшедшего» на поэму Иосифа Бродского «Горчаков и Горбунов» (1965–1968).
Влияние повести распространилось за пределы России. Так, классик китайской литературы Лу Синь во многом под влиянием Гоголя написал «Дневник сумасшедшего» (1918). Наконец, отзвук «Записок сумасшедшего» слышится в «Бледном огне» (1962) Набокова, герой-рассказчик которого, по-видимому, русский эмигрант Боткин, воображающий себя свергнутым с престола королём вымышленной страны Зембла.
Что нам известно о Поприщине?
Аксентий Иванович Поприщин — петербургский чиновник, то есть представитель весьма многочисленной и характерной социальной страты, к которой принадлежали пушкинский Евгений и герои Достоевского. Его чин (титулярный советник, IX класс, соответствует штабс-капитану) довольно скромен, но он занимает должность столоначальника, которая обычно соответствовала более высокому чину — надворного советника (чин VII класса). Другими словами, он возглавляет небольшую команду канцеляристов из 10–12 человек. Производство из титулярных советников в коллежские асессоры (VIII класс) было затруднено, так как этот чин давал потомственное дворянство. Хотя Поприщин упоминает о своём «благородном происхождении», возможно, что на самом деле он сын личного дворянина[586] или однодворца[587]. В этом случае и сам он всего лишь личный дворянин (это звание давалось первым же классным чином[588]). Для сравнения: Башмачкин также титулярный советник, Ковалёв же из «Носа» — коллежский асессор.
«Северная пчела» за 1832 год. В «Записках сумасшедшего» Поприщин читает газету «Северная пчела»[589]
Поприщин служит в департаменте, то есть в одном из управлений министерства, и завидует более выгодной (то есть коррупционной) службе «в губернии» или в судебных палатах. Он также выполняет обязанности канцелярского помощника («чинит перья») у директора департамента — «его превосходительства» — и потому вхож в его дом.
Поприщин нигде не упоминает о своём имении — такового у него, вероятно, нет; нет и крепостных. Из прислуги у него в наличии лишь наёмная кухарка-«чухонка» (то есть финка, что характерно для Петербурга). Он живёт, вероятно, только жалованьем, составляющим примерно 25–30 рублей в месяц серебром (около 100 рублей ассигнациями[590]). Четверть этих денег он отдаёт за квартиру, остального более или менее хватает на одинокое житьё в столице.
Культурный багаж Поприщина весьма ограничен. Он читает «Северную пчелу», популярнейшую газету под редакцией Фаддея Булгарина и Николая Греча, ориентированную на «людей среднего состояния», ходит в театр на незамысловатые спектакли:
Был в театре. Играли русского дурака Филатку. Очень смеялся. Был ещё какой-то водевиль с забавными стишками на стряпчих, особенно — на одного коллежского регистратора, весьма вольно написанные, так что я дивился, как пропустила цензура, а о купцах прямо говорят, что они обманывают народ и что сынки их дебошничают и лезут в дворяне. Про журналистов тоже очень забавный куплет: что они любят всё бранить и что автор просит от публики защиты. Очень забавные пьесы пишут нынче сочинители.
Образцом поэзии для него служит популярное стихотворение Николая Николева[591], которое в 1830-е годы кажется уже весьма наивным и архаичным: «Душеньки часок не видя, Думал, год уж не видал; Жизнь мою возненавидя, Льзя ли жить мне, я сказал». Но Поприщин слышал имя Пушкина, который для него символизирует «поэта вообще», «главного поэта» (так же как для Хлестакова), и потому приписывает стихотворение Николева Пушкину.
Поприщину сорок два года (возраст по тем временам более чем солидный), и хотя он сам убеждает себя, что в этом возрасте «по-настоящему, только что начинается служба», очевидно, что на самом деле у него нет особых жизненных перспектив. Фамилия героя, произведённая от слова «поприще», оказывается, таким образом, жалкой насмешкой.
Другими словами, Поприщин — типичный «маленький человек». Обида на мир порождает у него комплекс неполноценности. Его мания величия — своего рода форма безнадёжного и жалкого бунта.
Какие политические события имеет в виду Гоголь?
«Северная пчела» имела практически монопольное (среди немногочисленных частных газет) право печатать политические известия. Поскольку какого-либо гласного обсуждения внутренних проблем страны не допускалось, это компенсировалось международными новостями, которым уделялось большое внимание. Осенью 1833 года практически в каждом номере газеты печатались новости из Испании (перепечатки из иностранной прессы).
Суть проблемы состояла в следующем.
В Испании с XVIII века действовало салическое право, не допускавшее восшествия на престол женщин и престолонаследия по женской линии. Но в 1830 году король Фердинанд VII, не имевший сыновей, издал Прагматическую санкцию, открывавшую женщинам путь к престолу. После смерти Фердинанда 29 сентября 1833 года его трёхлетняя дочь донна Изабелла была провозглашена королевой; это вызвало протест дона Карлоса, брата покойного короля, и его сторонников. В результате в Испании началась гражданская война. Сторонники Изабеллы были настроены более либерально, дон Карлос выступал под знамёнами религии и абсолютизма. Опорой их были северные провинции страны, в частности Страна Басков. Англия, Франция и Португалия поддержали Изабеллу, Россия сохраняла нейтралитет. К 1839 году карлисты потерпели поражение, но в течение XIX века ещё дважды инициировали долгие и кровопролитные войны, а во время Гражданской войны 1936–1939 годов активно поддерживали Франко. В настоящее время испанский престол занимает прапраправнук Изабеллы Филипп VI, а карлистским претендентом является Карлос Хавьер, герцог Пармский.
В конце повести упоминается алжирский дей. Деи — выборные (войском) и по существу полунезависимые правители Алжира, считавшиеся наместниками турецкого султана. В 1830 году дей Хусейн III был низложен вторгшимися французскими войсками, а страна оккупирована. Этот эпизод также широко обсуждался в «Северной пчеле». В посмертных публикациях «Записок сумасшедшего» слово «дей» было принято за опечатку и заменено на более привычное, но бессмысленное в данном контексте «бей». Текстологическое недоразумение иногда сохраняется по сей день. В рукописи, однако, вместо алжирского дея стоит «французский король» (изменения были внесены по требованию цензуры). В ряде изданий XX века этот (доцензурный) вариант восстановлен. О событиях во Франции упоминается и в начале повести. Июльская революция 1830 года и последующие события во французской политике также принимались в России близко к сердцу. Поприщин считает своим (то есть Фердинанда VIII) главным врагом князя Жюля Огюста Мари Армана Полиньяка — французского премьер-министра в 1829–1830 годах, который был низложен Июльской революцией и в 1833-м находился в заключении.
Почему Поприщин воображает себя именно испанским королём?
Испания в европейской культуре с конца XVIII века выполняет роль идеальной романтической страны. Испанская экзотика (сводящаяся обычно к набору стереотипов) чем дальше, тем больше используется писателями. С Испанией связано действие как многих ключевых произведений романтизма («Мельмот Скиталец» Мэтьюрина[592], «Дон Жуан» Байрона, «Театр Клары Газуль» и «Кармен» Мериме, «Каменный гость» Пушкина, первые редакции «Демона» Лермонтова), так и опусов, принадлежащих к низовой романтической культуре и пародируемых Козьмой Прутковым. Если говорить о более поздних текстах, можно вспомнить популярный роман Георга Борна[593] «Тайны Мадридского двора» (1870); любопытно, что его героиня — развратная королева Изабелла II, та самая донна Изабелла, чьё восшествие на трон спровоцировало сумасшествие Поприщина.
Легион в наступлении во время Первой карлистской войны. Литография. 1837 год[594]
В 1834 году мода на испанскую экзотику лишь начиналась. Но даже до человека с образовательным статусом Поприщина вполне мог дойти, скажем, романс Глинки на стихи Пушкина «Я здесь, Инезилья…», изданный вместе с нотами в 1830 году и сразу получивший популярность. Вместе с газетными известиями это могло повлиять на направление и тему его бреда.