– Что ж, – сказал полковник, – если вы так считаете, я готов попробовать, но у меня только одно ружье, а у вас два.
– Все будет хорошо, – сказала Ида полковнику. – У вас будет ружье Джорджа. Когда гонят куропаток, он даже не пытается стрелять, потому что не сможет в них попасть. Он пойдет с загонщиками. Это очень хорошее ружье.
Полковник взял ружье и осмотрел его. Оно было примерно той же длины, как и его собственное, но лучшего качества, ибо когда-то принадлежало Джеймсу де ла Моллю.
– Да, – сказал он, – но тогда у меня не будет заряжальщика.
– Ничего страшного. Я вам помогу, я знаю, как это делается. Когда мы гоняли куропаток, я часто держала второе ружье моего брата, он даже говорил, что я намного проворней мужчин. Посмотрите, – она взяла ружье и опустила одно колено в траву. – Первая позиция, вторая позиция, третья позиция. Когда-то мы регулярно устраивали тренировки, – сказала она и вздохнула.
Полковник от души рассмеялся: было любопытно видеть, как умело и ловко эта статная женщина обращается с ружьем, словно заправский стрелок. Кроме того, это означало бы провести в обществе Иды всю вторую половину дня, отчего он, разумеется, не был склонен ответить ей отказом. А вот Эдвард Косси даже не улыбнулся. Напротив, потемнев лицом от ревности, он собрался было сделать какое-то замечание, но Ида подняла палец.
– Тсс, – сказала она, – сюда идет мой отец. – (До этого сквайр пересчитывал дичь.) – Он терпеть не может всяческие споры, поэтому вы оба молчите про наше пари.
Ланч прошел довольно хорошо, хотя Эдвард Косси почти не участвовал в общем разговоре. Как только трапеза завершилась, сквайр объявил, что пойдет к другому концу поместья, на что Ида заметила, что она, пожалуй, останется, чтобы посмотреть охоту, и веселье началось.
Глава XXIIИсход пари
Вторую половину дня они начали с нескольких попыток, но в целом птицы вели себя очень плохо. Они возвращались, убегали то в одну сторону, то в другую, и не давали в них прицелиться. В первой попытке полковник и Эдвард Косси подстрелили по птичке каждый. Во второй раз последний, сделав пять выстрелов, подстрелил три птицы, а его противник – только зайца и выскочившего из канавы фазана, ни один из которых, конечно, не пошел в зачет. На его пути встретилась лишь одна пара птиц, но, если говорить правду, в этот момент он увлеченно беседовал с Идой и потому увидел их слишком поздно.
Затем была еще одна попытка, когда птиц оказалось довольно много. Полковник подстрелил одну – летевшего низко «француза», которого он убил, встав на изгородь, но после этого не смог добыть даже перышка. Каждый охотник знает, что это за фатальная вещь: стоит промахнуться, как начинаешь нервничать, и именно это случилось с полковником. Вдалеке то и дело раздавались крики «Цель!», после чего на фоне серого осеннего неба появлялись с полдюжины коричневых шаров, летевших в его сторону, словно молнии. Свист спереди, сверху, сзади. Пиф-паф! И снова пиф-паф, уже из второго ружья, но птиц уже не было: они исчезли – исчезли, улетели, не оставив ничего, кроме воспоминания.
Полковник чертыхнулся себе под нос. Стоя на коленях рядом с ним, Ида громко вздохнула. Увы, это было бесполезно. Вскоре заход завершился, и наш герой смог продемонстрировать один-единственный трофей – жалкую красную куропатку.
Ида ничего не сказала, но ее лицо говорило о многом, и если кто-то когда-то чувствовал себя униженным, так это Гарольд Кварич. Ида всем сердцем мечтала, что он выиграет ее пари, он же выставил себя полным неудачником. Будь на его месте школьник, он бы точно покраснел до самых ушей.
Лишь Эдвард Косси мрачно улыбнулся и велел своему носильщику передать Джорджу пять подстреленных им птиц.
– Последний заход, джентльмены, – объявил универсальный помощник, осматривая единственного «француза» полковника, а затем, печально посмотрев на груду пустых гильз, добавил: – Придется поднапрячься, полковник, если вы хотите выиграть перчатки для мисс Иды. Мистер Косси добыл девять куропаток, а вы только одну пару. Послушайте, сэр, – продолжил он заговорщицким шепотом, – держитесь впереди от них, как следует, впереди и тогда они сами полетят к вам. Вы лучший стрелок, чем он, говорю я вам. Ему до вас далеко. Вот увидите, вы в два счета заткнете его за пояс.
Гарольд промолчал. Им владело сильное искушение отказаться, как на его месте поступил бы любой человек. Ему ничто не мешало заявить в свое оправдание, что у него нет опыта охоты на куропаток, и что одно из ружей было чужим. Но он мужественно устоял перед соблазном и не сказал ни единого слова.
Джордж положил оба ружья и ушел, чтобы присоединиться к загонщикам. Это было отличное место для подгона куропаток: с обеих сторон к ним в виде буквы V спускались молодые посадки лиственницы. Ружья были нацелены на острый конец клина на одном уровне с крайними точками посадок, которые в этом месте располагались на расстоянии примерно ста двадцати ярдов друг от друга. Впереди простирались открытые поля, лежащие таким образом, что птицы должны были пролететь прямо в щель на конце V-образного укрытия.
Охотникам пришлось ждать долго, потому что идти пришлось довольно далеко, и они шагали молча, пока внезапно, подгоняемая налетевшим откуда ни возьмись ветром, не вылетела пара одиноких птиц. Одна полетела налево над головой Эдварда Косси, и он аккуратным выстрелом сбил ее, а другая, увидев под изгородью, которая была невысока, шляпу Гарольда, резко метнулась в сторону, сделав почти невозможным удачный выстрел, скорее в шестидесяти, нежели в пятидесяти ярдах от него.
– Стреляйте, – сказала Ида, и полковник выстрелил. К его радости, птица с глухим стуком упала к его ногам, а затем, застреленная в голову, от силы удара вновь подскочила на пару футов вверх.
– Так лучше, – сказала Ида, протягивая ему второе ружье.
Еще один момент, и высоко в небе показалась еще одна стая. Кварич выстрелил дважды и подстрелил одну птицу справа и одну слева, а выхватив второе ружье, сделал им вдогонку еще один выстрел, в третью птицу, но она не упала. Внезапно его охватило благородное воодушевление и уверенность в своих силах, и он понял, что больше не имеет права промахнуться. И он не промахнулся. С двумя почти невозможными исключениями он подстрелил всех птиц. Но самая громкая слава, о какой он до сих пор часто мечтал, ждала его впереди.
К тому моменту, когда в двухстах ярдах от них, в дальней части довольно грязной стерни ячменя появились загонщики, он подстрелил восемь куропаток и произвел одиннадцать выстрелов.
– Пожалуй, это все, – сказал он. – Боюсь, вы потеряли свои перчатки, Ида.
Но не успел он произнести этих слов, как раздался крик «Цель!» и прямо навстречу ему, подгоняемая ветром, вылетела стая птиц.
Они летели на него вразброс и довольно «тягуче». Гарольд схватил ружье и глубоко вздохнул. Стоя на коленях с ним рядом, Ида приоткрыв рот и широко раскрыв глаза, наблюдала за их приближением через брешь в живой изгороди. В эти мгновения она была так хороша собой, что могла очаровать сердце любого мужчины, если бы мужчина, занятый охотой на куропаток мог снизойти до такого легкомыслия, что лично нам кажется невероятным.
Теперь не упустить бы момент! Вожак со своей парой был пока на расстоянии более пятидесяти ярдов, так что если Кварич хочет оставить шанс для второго ружья, он должен стрелять сейчас, прежде чем они подлетят на пять ярдов ближе.
– Бабах! – И на землю рухнул старый самец.
– Бах! – И его приятель последовал за ним, со стуком врезавшись в живую изгородь.
С быстротой молнии Ида одной рукой хватает «холостое» ружье, и как только Гарольд поворачивается к ней, второй рукой вручает ему другое, взведенное и заряженное. «Бах!». Еще одна птица летит головой вниз из поредевшей стаи. Сейчас до них ярдов шестьдесят. «Бах!» – и снова о, радость и удивление! – последняя птица переворачивается в воздухе и падает замертво, как камень, в семидесяти шагах от ствола его ружья.
Из этой стаи полковник подстрелил четырех птиц, что, как хорошо известно любому охотнику, своего рода подвиг, который редко удается даже искушенным стрелкам.
– Браво! – сказала Ида. – Я была уверена, что вы умеете стрелять, если захотите.
– Да, – ответил он, – это была довольно хорошая работа. – И он начал сам подбирать птиц, потому что к этому времени загонщики уже перешли поле. Все птицы были мертвы, ни одного подранка, и их было ровно шесть пар. Как только он поднял последнюю, к нему, вместе с Эдвардом Косси, подошел Джордж.
– Вот это да! – воскликнул он, и его меланхоличную физиономию осветило некое подобие улыбки, – Такой удачной охоты я отродясь не видел! Лорд Уолсингем, и тот не мог бы похвастать такой удачей – пятнадцать выстрелов и двенадцать птиц! Честное слово, – и он вновь повернулся к Эдварду, – разрази меня гром, сэр, но мне кажется, что полковник все-таки выиграл перчатки для мисс Иды. Давайте посчитаем, сэр. У вас две пары с этого последнего подгона, одна с первого, ничего со второго, и три с третьего, итого всего тринадцать. А у полковника их ровно семь пар, итого всего четырнадцать, как одна птица.
– Итак, мистер Косси, – сказала Ида, с нежной улыбкой, – я выиграла перчатки. Не забудьте заплатить за них.
– О, я не забуду, мисс де ла Молль, – ответил тот, тоже с улыбкой, но не слишком доброй. – Я полагаю, – добавил он, обращаясь к полковнику, – что последняя стая закрутилась, чем вы и воспользовались.
– Нет, – тихо возразил Кварич, – все четыре выстрела были точными.
Мистер Косси снова улыбнулся и отвернулся, чтобы скрыть свою досаду, недоверчивую улыбку, отчего кровь Гарольда Кварича побежала по жилам быстрее, чем то было полезно для него. Эдвард Косси предпочел бы потерять тысячу фунтов, чем допустить, что его соперник подстрелит лишнюю птицу, ибо он не только был ревнивым стрелком, но и прекрасно знал: Ида в душе желала, чтобы он проиграл пари и, что еще хуже, желала увидеть его унижение!