– Я знаю, – продолжала Белль, – в ваших глазах я наверняка падшая женщина, но, мисс де ла Молль, хотя вы добрая, холодная и праведная, молитесь Богу, чтобы вам никогда не впасть в искушение. Молитесь Богу, чтобы вас никогда, почти насильно, не выдали замуж за ненавистного вам мужчину, а потом вы вдруг узнали бы, что такое влюбиться и впервые почувствовать, как в вас просыпается жизнь.
– Успокойтесь, – мягко сказала Ида, – какое право я имею осуждать вас?
– Я любила его, – продолжала Белль, – я любила его страстно, и какое-то время казалось, что небеса открыли свои врата, потому что он питал ко мне теплые чувства и даже был готов увезти меня и жениться на мне, но я не желала слышать об этом, потому что знала, что это его погубит. Однажды он предложил мне уехать с ним, но я отказалась, и не прошло и трех часов, как он попытался купить вас. Ну, а потом… Это старая история, он все больше и больше влюблялся в вас, и я была бессильна удержать его.
– Да, – сказала Ида, с нетерпеливым жестом, – но почему вы мне все это говорите? Это очень больно, и я бы предпочла не слышать этого.
– Почему я говорю это вам? Я говорю это, потому что я не хочу, чтобы вы вышли замуж за Эдварда Косси. Я говорю это вам, потому что я хочу, чтобы он почувствовал хотя бы крупицу того, что чувствую я, и потому, как уже сказала, он не должен жениться на вас.
– Я была бы только рада, если бы вы это предотвратили, – сказала Ида с внезапным жаром. – Я уверена, что вы нравитесь мистеру Косси, а что касается меня, то лично я его ненавижу, и я не могу представить ни одну женщину, которая бы поступила иначе.
– Спасибо, – сказала Белль. – Но я порвала с мистером Косси, и мне кажется, что я тоже его ненавижу. Я знаю, что он был мне крайне неприятен, когда я только что встретила его на улице, и он сказал мне, что он не помолвлен с вами. Вы говорите, что ненавидите его, но почему же тогда вы выходите за него замуж… вы ведь свободная женщина?
– Хотите знать? – спросила Ида, резко оборачиваясь и глядя своей гостье в лицо. – Я выхожу за него замуж по той же причине, по которой, по вашим словам, вступили в брак и вы сами… потому что я должна. Я выхожу за него замуж, потому что он ссудил нам деньги при условии, что я пообещаю выйти за него замуж, и поскольку я приняла эти деньги, я должна вернуть ему долг, даже если это разобьет мне сердце. Вы считаете себя несчастной, но откуда вам знать, вдруг я в пятьдесят раз несчастнее вас? Вы потеряли любовника, я же вынуждена выйти замуж за нелюбимого мужчину, чтобы потом терпеть его всю мою жизнь. Худшие из ваших страданий позади, все мои – впереди.
– Но почему, почему? – перебила ее Белль. – Почему вы пообещали ему? Он не может заставить вас выйти за него замуж. Лучше умереть, чем выйти за того, кого вы ненавидите, особенно… – многозначительно добавила она, – если женщина любит кого-то другого. Прислушайтесь к моему совету, я знаю, что это такое.
– Да, – сказала Ида, – возможно, лучше умереть, но смерть не так проста. Что касается обещания, вы, похоже, не понимаете, что ни один джентльмен или леди не может нарушить обещание, в обмен на которое были получены деньги. Что бы он ни сделал и кем бы он ни был, я вынуждена выйти замуж за мистера Косси, и давайте больше не будем обсуждать эту тему.
Минуту или больше Белль сидела молча, а потом встала и сказала, что ей пора идти.
– Я вас предупредила, – добавила она, – хотя, предупредив вас, я отдала себя на вашу милость. Если хотите, можете рассказать всем эту историю и уничтожить меня. Меня это не сильно волнует. Такие женщины, как я, порой теряют благоразумие.
– Похоже, вы плохо меня знаете, миссис Квест (раньше это всегда была Белль, и ее гостья невольно поморщилась, услышав это обращение), если вы считаете меня способной на такое поведение. Вам нет причин опасаться подлости с моей стороны.
Ида протянула руку, но Белль в своем унижении и стыде ушла, не взяв ее, и в кровавом свете заката медленно побрела обратно в Бойсингем. И пока она шла, на ее лице было выражение, которое Эдвард Косси вряд ли бы захотел увидеть.
Глава XXVIIМистер Квест о чем-то догадывается
Всю вторую половину дня и до позднего вечера мистер Квест занимался делами и собственноручно набросал на пергаменте некие договоры, для правильного составления которых он то и дело обращался к жестяной коробке с надписью «Замок Хонэм». К одиннадцати вечера все было готово, и он, тщательно подобрав документы и сделав их опись, убрал жестяную коробку и отправился домой спать.
На следующее утро, около десяти часов, Эдвард Косси сидел за завтраком, причем не в лучшем своем настроении. Накануне вечером он съездил в замок на ужин, но нельзя сказать, что он получил от этого удовольствие. Ида была там и выглядела в вечернем платье просто красавицей, однако была холодна, как лед, и неприступна, как статуя. Она почти не разговаривала с ним, кроме как в ответ на обращенный к ней вопрос, беседуя исключительно со своим отцом, который, похоже, также заразился сдержанностью и вместо присущей ему говорливости был непривычно молчалив и подавлен.
Впрочем, пару раз Эдвард поймал на себе ее взгляд, и тогда на ее лице читалось одновременно презрение и непреодолимая неприязнь, пронзившая его до мозга костей. Более того, эти качества были гораздо более очевидными, чем прежде, отчего в его сознании прочно укоренилась мысль, которую он сначала отмел как невероятную. Мысль эта состояла в том, что Белль не поверила ему, когда он отрицал свою помолвку с Идой, и в своем стремлении к мести наверняка, рассказала Иде всю правду об их отношениях. От этой мысли ему сделалось дурно. Что ж, ему оставалось только одно – смириться.
В какой-то миг, когда сквайр повернулся к ним спиной, он осмелился произнести некую словесную нежность, включавшую в себя слово «дорогая», но Ида как будто его не услышала и посмотрела поверх его головы куда-то в пространство. Терпеть это дальше было невозможно. Настолько невозможно, что примерно в половине десятого он встал и откланялся, сказав, что получил некие банковские бумаги, которые требуют его немедленного внимания.
Думается, что большинство мужчин в столь щекотливой ситуации, по всей вероятности, отказались бы от попытки заключить брак, который, как было очевидно, предполагал высокую цену в виде молчаливой, но от этого ничуть не меньшой неприязни, смешанной с презрением второй стороны. Но с Эдвардом Косси это было не так.
Холодность Иды произвела на его цепкий и упрямый ум такой же эффект, какой, по всей видимости, производит на искателя Северного полюса вид замерзшего океана и айсбергов. Подобно такому исследователю, он был убежден, что если однажды он сможет преодолеть эти холодные высоты, то найдет за ними приветливую солнечную землю, а возможно, и многие другие прелести, и, как тот исследователь, он, образно говоря, был готов умереть в попытке достичь этого. Ибо с каждым днем он любил ее все больше и больше, пока страсть не подчинила себе все его физическое существо и его умственные способности, и независимо от возможных потерь и препятствий на его пути, он был полон решимости выдержать и преодолеть их, если этим он добьется своей цели.
Косси был погружен в эти размышления в то утро, о котором идет речь, когда к нему в комнату вошел мистер Квест, по-джентльменски спокойный и сдержанный. Он вошел почти так же, как полковник Кварич двумя днями ранее.
– Как поживаете, Квест? – высокомерно спросил он тоном, каким имел обыкновение обращаться к своим официальным подчиненным. – Садитесь. Что привело вас ко мне?
– Некое дело, мистер Косси, – ответил адвокат в свойственной ему невозмутимой манере.
– Полагаю, это снова закладные замка Хонэм, – недовольно произнес Косси. – Очень надеюсь, на этот раз вы не потребуете от меня больше денег. Потому что пока жив мой отец, я не могу получить даже лишний грош. Как вам известно, эти закладные не предполагают наличных или банковских акций, и хотя мои баланс довольно неплох, он далек от идеала.
– Да, – произнес мистер Квест со слабой улыбкой, – это связано с закладными на замок Хонэм, но, поскольку мне есть, что вам рассказать, давайте подождем, пока все прояснится.
– Хорошо. Просто позвоните в колокольчик. Кстати, не хотите сигарету?
Мистер Квест снова улыбнулся, позвонил в колокольчик, но сигарету не взял. Когда посуда со стола была убрана, он взял стул и, поставив его по другую сторону стола так, чтобы свет, который был у него за спиной, полностью падал на лицо Эдварда Косси, начал демонстративно развязывать и перебирать папки с бумагами. Вскоре он нашел то, что искал – письмо. Это был не оригинал письма, а копия.
– Будьте любезны, прочтите это, мистер Косси, – тихо сказал он, подталкивая письмо к нему через стол.
Закончив прикуривать сигарету, Эдвард взял письмо и небрежно взглянул на него. При виде первой строки равнодушие на его лице сменилось выражением абсолютного ужаса. Косси побледнел, на его лбу выступила испарина, сигарета, выскользнув из пальцев, упала на ковер, где осталась тлеть. Что не удивительно, поскольку письмо было копией одного из самых страстных посланий Белль к его персоне. Он никогда не мог удержать ее от написания этих компрометирующих писем. Более того, это было то самое письмо, которое некоторое время назад мистер Квест вытащил из кармана его халата в его кабинете в Лондоне.
Пробежав несколько строк глазами, он положил письмо на стол. Ему не нужно было читать дальше, оно все было написано в том же духе.
– Надеюсь, вы заметили, мистер Косси, что это копия, – сказал мистер Квест, – но при желании, вы можете ознакомиться с оригиналом.
Косси ничего не ответил.
– А вот это, – продолжил мистер Квест, протягивая ему второй лист, – копия другого письма, оригинал которого написан вашей рукой.
Эдвард посмотрел на лист. Это было его собственное, по всей видимости, перехваченное письмо, датированное примерно годом ранее, и его содержание, хотя и не столь страстное, как у первого, было довольно красноречивым, чтобы послужить убедительной уликой.