вечера, и он устал даже больше, чем если бы целый день трудился в поле.
Здесь он какое-то время блуждал в постоянном страхе, что у него украдут кошелек, и в поисках жнеек, которые он так и не нашел, пока, наконец, не оказался в садах, сиявших электрическими огнями. Вскоре, устав и продрогнув, ибо вечер был сырой и холодный, он пробился к буфету внутри здания, где сел за столик и съел немного весьма неприятной на вид холодной говядины. Здесь его сморил сон, ибо усталость его была велика, и он задремал.
Вскоре сквозь приглушенный гул голосов, который эхом отражался в его сонных ушах, он услышал знакомое имя, которое моментально его «порядком встряхнуло», как он потом выразился. Имя это было «Квест». Не шевелясь, он приоткрыл глаза. За ближайшим к нему столиком сидели два человека, мужчина и женщина. Сначала он посмотрел на женщину. Одетая во все желтое, она была очень высокой, худой и свирепой на вид, настолько свирепой, что Джордж невольно дернул головой и больно ударился затылком о стену. Это была Тигрица собственной персоной, а ее спутником был грубый, жуткого вида тип по имени Джонни, которого она отослала в кэбе в тот вечер, когда к ней наведался мистер Квест.
– Вот оно как, – произнес Джонни, – значит, его зовут Квест, и он живет в городе под названием Бойсингем, не так ли? И как, он жирная пташка, чтобы его немного пощипать?
– Довольно жирная, – ответила Тигрица, – если бы денежки бегали, но он жуткий скупердяй. Послушай, у меня за душой не то что шиллинга, даже фартинга нет, и при этом я не могу его просить до января. И как мне прожить до января? На прошлой неделе меня вытурили из мюзик-холла, потому что я была немного навеселе. И теперь я не могу найти другую работенку, вся моя мебель описана, я заложила в ломбарде все свои драгоценности, или, по крайней мере, большую их часть, а эта скотина… – и ее голос сорвался на сдавленный крик, – живет, как бойцовский петух, пока его бедная женушка помирает с голоду.
– Женушка! О да, мы в курсе, – сказал джентльмен по имени Джонни.
По лицу женщины промелькнули сомнение и хитрость. Очевидно, она испугалась, что наговорила слишком много.
– Вполне хорошее имя, не хуже других, – сказала она. – О, как бы я хотела схватить его и скрутить. – И она скрутила свои длинные костлявые руки, как это делают прачки, когда выжимают мокрое белье.
– Я бы тебе помог, – сказал Джонни. – А теперь, обожаемая Эдития, мне надоело это проклятое представление, и я ухожу. Возможно, сегодня вечерком я загляну на Руперт-стрит. Пока.
– Может, для начала угостишь меня стаканчиком? – сказала обожаемая. – Неплохо бы промочить горло, а то оно пересохло.
– Конечно, с удовольствием угощу. Официант, бренди с содовой для этой леди – шесть частей бренди, если вам угодно. Она очень нежная и ей требуется поддержка.
Официант ухмыльнулся и принес напиток. Тип по имени Джонни повернулся, как будто собрался заплатить, но на самом деле вышел вон, так и не расплатившись.
Джордж проводил его взглядом и снова посмотрел на женщину, чья внешность как будто околдовала его.
– Если только мне не послышалось, – сказал он себе, – сначала она назвала себя его женой, а затем взъерепенилась. Повесьте меня, если я не выпытаю у этой дамочки всю правду.
Так размышлял Джордж, который, следует заметить, был далеко не дурак и питал глубокую неприязнь и недоверие к мистеру Квесту. И пока он думал, с чего начать, ему подвернулась неожиданная возможность. Дама допила свой бренди с содовой и встала, чтобы уйти, но тут ее перехватил официант.
– Деньги, пожалуйста, мисс, – потребовал он.
– Деньги! – сказала она. – Вам же заплатили.
– Ничего подобного, – возразил официант. – Давайте шиллинг за бренди с содовой.
– Шиллинг, говорите? В таком случае держите карман шире, вы лживый, бессовестный негодяй. Мой друг, прежде чем уйти, заплатил вам.
– Пора кончать этот спектакль, – сказал официант, подзывая констебля, которому, несмотря на ее весьма энергичные протесты, он перепоручил «прекрасную Эдитию», ибо у нее при себе нашлось лишь два пенса. Узрев свой шанс, Джордж поспешил вмешаться.
– По-моему, мадемуазель, – сказал он, – этот толстяк, что был с вами, сыграл с вами шутку. Он только сделал вид, что заплатил официанту.
– Сыграл шутку? – ахнула разъяренная Тигрица. – Если только я не сыграю с ним ответную шутку, когда мне подвернется такой шанс, то я не Эдит д'Обинь, свирепая хищница…
– Позвольте мне, мадемуазель, – сказал Джордж, кладя шиллинг на стол. Официант тотчас взял его и ушел. – Я не могу видеть настоящую леди, как вы, в затруднительном положении.
– Да, сразу виден истинный джентльмен, – сказала она.
– Вовсе нет, мадемуазель. Просто я такой человек. А теперь не желаете еще один стаканчик?
Возражений у дамы не нашлось, и она с удовольствием пропустила еще один стаканчик, в результате чего если не окончательно опьянела, то во всяком случае была к тому близка.
Вскоре было объявлено, что заведение закрывается, и Джордж оказался на улице под руку с дамой.
– Вы подвезете меня домой, не так ли? – спросила она.
– Да, мадемуазель, конечно, – ответил Джордж, со вздохом подумав о том, сколько придется заплатить извозчику.
Соответственно, они сели в кэб, миссис д'Обинь назвала адрес в Пимлико, который Джордж тут же взял на заметку, и они поехали.
– Зайди ко мне и выпей, – предложила его новоявленная знакомая, когда они приехали, и, соответственно, он расплатился за поездку. Та обошлась ему в полкроны. Горничная с мерзкой улыбкой проводила его в позолоченную гостиную.
Здесь Тигрица выпила еще один стакан бренди с содовой, после чего Джордж подумал, что она «созрела» для того, чтобы он мог приступить к своим расследованиям.
– Дивное место, этот ваш Лондон, мадемуазель. Никогда раньше в нем не бывал и даже не представлял, что тут живут такие душевные люди. Как я сказал вчера своему другу, адвокату Квесту в Бойсингеме…
– Эй, минуточку? – сказала она. – Ты знаешь этого старикана?
– Если вы имеете в виду адвоката Квеста, то да, знаю, и миссис Квест тоже. Ах! Какая же она хорошенькая, скажу я вам!
Здесь дама разразилась потоком бессвязных оскорблений, которые так утомили ее, что она выпила четвертый стакан бренди с содовой. Джордж лично смешал его для нее, причем, бренди плеснул очень даже щедро.
– Он богат? – спросила она, ставя на стол стакан.
– Кто? Адвокат Квест? Да я бы сказал, что это самый тугой денежный мешок в нашей части графства.
– А я тем временем вынуждена подыхать с голоду, – разразилась ужасная женщина потоком пьяных слез. – Голодная, не имею за душой даже шиллинга, чтобы заплатить за извозчика или рюмочку, в то время как мой законный муженек купается в роскоши, живя с другой женщиной! Передай ему, что я этого не намерена терпеть. Передай ему, что если только он не раскошелится, я очень быстро напомню ему о себе.
– Я не совсем понимаю, мадемуазель, – сказал Джордж. – В Бойсингеме есть леди, и она настоящая миссис Квест.
– Это ложь! – взвизгнула Тигрица. – Это ложь! Он женился на мне до того, как женился на ней. Да я могу хоть завтра отправить его на скамью подсудимых. Я бы давно уже это сделала, если бы я его не боялась, и это факт.
– Спокойно, мадемуазель, спокойно, – успокоил ее Джордж, – не открывайте сразу кран на полную.
– Вы мне не верите? – взвизгнула женщина, на которую алкоголь уже начал действовать в полную силу. – Тогда я покажу вам. – И она, шатаясь, подошла к столу, открыла его и вытащила из ящика сложенную бумагу, которую затем развернула.
Это был должным образом заверенный экземпляр свидетельства о браке или же выдаваемый за таковой. Увы, Джордж, который читал не слишком быстро, успел лишь заметить имя Квест и церковь Св. Варфоломея в Хакни, когда она вырвала у него бумагу и снова заперла в ящик.
– Ладно, – сказала она, – это не твое дело. Кто дал тебе право совать нос в жизнь бедной одинокой женщины? – И она села на диван рядом с ним, обняла его длинной рукой, положила ему на плечо накрашенное лицо и расплакалась пьяными слезами.
«Разрази меня гром! – сказал про себя Джордж. – Вот это да! Интересно, что сказала бы моя добрая женушка, если бы увидела меня сейчас?»
– Эй, послушайте, мадемуазель…
В этот момент дверь открылась, и в комнату шагнул Джонни, который, судя по всему, прибег к такому же средству поднятия духа, ибо качался, как корабль на волнах.
– Эй, – воскликнул он, – ты кто такой, черт возьми? Рожей ты похож на пастора. Живо выметайся отсюда, немытая деревенщина. Прекрасная Эдития, что это значит?
К этому времени «прекрасная Эдития» поняла, кто ее новоявленный гость, и тотчас вспомнила уловку, с помощью которой тот вынудил ее заплатить за бренди с содовой. Вскочив с дивана, она начала выражать свое мнение о Джонни, причем в самых грязных и непристойных выражениях. Последний отвечал примерно в тех же терминах, как, согласно газетным репортажам, всегда поступают люди, за чье здоровье был поднят не один тост, и с каждой минутой страсти накалялись все сильнее. В конце концов, однако, Джонни, похоже, решил, что Джордж неким образом несет ответственность за такое положение вещей, потому что без всяких слов или предупреждения внезапно врезал ему по носу. Что переполнило чашу христианского терпения слуги мистера де ла Молля.
– Ах, ты так, мерзавец! Ну, погоди у меня! – воскликнул он и набросился на обидчика.
Надо сказать, что хотя Джонни и был большим и толстым, однако он был изрядно пьян, а Джордж – крепок и чрезвычайно силен. В мгновение ока он схватил мерзкого Джонни за шиворот и могучим рывком уложил его на диван, толстой физиономией вниз. У двери, как будто нарочно, чтобы быть под рукой, стояла его палка из ясеня, необычайно крепкая и длинная, которую он собственноручно срезал в лесу Хонэма. И Джордж схватил ее.
– А теперь, кабан, – сказал он, – я научу тебя, как мы это делаем там, откуда я родом. – И он замахнулся палкой. Бац! Бац! Бац! – застучала та по жирной спине и бокам Джонни. Тот кричал, ругался и пытался высвободиться из рук крепкого деревенского парня, но, увы, бесполезно. Ясеневая дубинка обрушивалась на него, словно судьба. Еще ни разу Джонни никто не лупил с такой силой.