Белль стояла рядом, держа таз с водой. Она не проронила ни слова, и на ее лице застыло все то же выражение ужаса, которое Гарольд наблюдал сразу после выстрела.
Закончив осматривать раненого, оба доктора еще несколько секунд пошептались.
– Он будет жить? – спросил мистер Квест.
– Трудно сказать, – ответил тот, что постарше. – Пока рано делать какие-то прогнозы. Это зависит от тяжести травм и от того, затронут позвоночник или нет. Если он выживет, то, вероятно, будет в некоторой степени парализован и, безусловно, останется глух на правое ухо.
Когда Белль услышала это, она опустилась на стул, как громом пораженная. Затем два доктора с помощью Гарольда взялись перенести Эдварда Косси в другую комнату, которую ему уже подготовили, оставив мистера Квеста наедине с женой.
Он подошел, встал перед ней и, посмотрев ей в лицо, рассмеялся.
– Честное слово, – сказал он, – мы, мужчины, достаточно дурны, но вы, женщины, в своей жестокости оставляете нас далеко позади.
– Что вы имеете в виду? – спросила она еле слышно.
– То, что ты убийца, Белль, – серьезно ответил он. – А еще ты мазила. Ты не смогла удержать ружье прямо.
– Неправда, – сказала она, – оно выстрелило само.
– Разумеется, – сказал он, – тебе хватает ума не делать признаний, которые могут быть использованы в качестве улик против тебя. Позволь посоветовать тебе – не делай никаких признаний. Но теперь послушай. Полагаю, пока Косси не выздоровеет или не умрет, ему придется лежать в этом доме, и ты будешь ухаживать за ним. И не вздумай вновь воплощать в жизнь свои убийственные помыслы. Ты меня слышишь? Только попробуй довести до конца то, что ты начала в спешке.
– За кого ты меня принимаешь? – спросила она не без вызова. – По-твоему, я способна убить раненого?
– Откуда мне это знать? – ответил он, пожимая плечами. – А что касается того, за кого я тебя принимаю, то я принимаю тебя за женщину, у которой от страсти отшибло мозги. – Сказав это, Квест повернулся и вышел из комнаты.
Когда они отнесли Эдварда Косси, мертвого или живого, – а он выглядел скорее как мертвый, нежели живой, – в приготовленную для него комнату, полковник, видя, что в нем больше нет надобности, вышел из дома с целью заглянуть по дороге в замок.
Шагая к выходу, он заглянул в гостиную: миссис Квест все еще сидела на стуле и тупо смотрела перед собой. Ему стало жаль ее, и он вошел.
– Не падайте духом, миссис Квест, – любезно сказал он, – врачи надеются, что он выживет.
Белль не ответила.
– Это ужасная случайность, я виновен почти в той же степени, что и вы, потому что я оставил патроны в ружье. В любом случае, воля Божья будет исполнена.
– Божья воля! – воскликнула она, поднимая глаза, а затем вновь погрузилась в молчание. Он повернулся, чтобы уйти, когда вдруг она встала и схватила его за руку.
– Он умрет? – спросила она почти свирепо. – Скажите мне, что вы думаете, а не то, что говорят врачи. Вы видели много раненых и знаете лучше, чем они. Скажите мне правду.
– Я не могу этого сказать, – ответил он, покачав головой.
Похоже, она истолковала его ответ как утвердительный. Во всяком случае, она закрыла лицо руками.
– Что бы вы сделали, полковник Кварич, случись вам убить единственного человека, которого вы любили больше всех на свете? – задумчиво спросила она. – О, что я говорю? Я сошла с ума. Оставьте меня… идите и расскажите Иде, это будет для нее хорошей новостью.
И полковник отправился в замок, но предварительно поднял свое ружье, которое все еще лежало там, где оно выпало из рук миссис Квест.
И в этот момент до него впервые дошла необычайная серьезность этого ужасного происшествия, в том числе и для него самого. Если Косси умрет, то он не женится на Иде, это было ясно. Именно это и имела в виду миссис Квест, когда сказала, что это будет хорошей новостью для Иды. Но откуда ей было известно о помолвке Иды с Эдвардом Косси? И, о, Господи! Что имела в виду эта женщина, когда спросила, как бы он поступил, случись ему убить единственного человека, которого он любил больше всех на свете? Косси наверняка был «единственным, кого она любила». Теперь понятно почему, когда она подумала, что он мертв, она запричитала: «Эдвард, Эдвард».
Гарольд Кварич был человеком на редкость простодушным и чуждым подозрительности, но он отнюдь не был простофилей. Он повидал мир, и, как и большинство людей, не раз сталкивался с подобными вещами. Он знал, что когда женщина в момент беды или опасности называет мужчину по имени, это потому, что она привыкла думать о нем и называть его по имени. Не то чтобы в этом было нечто особенное, но на публике она называла его исключительно «мистер Косси». «Эдвард» же был тем «единственным, кого она любила», и Эдвард был тайно помолвлен с Идой, и миссис Квест это знала.
Когда же мужчине, который не является ее мужем, выпало счастье или, скорее, несчастье, быть тем единственным, кого когда-либо любила замужняя женщина, и когда эта замужняя женщина узнает о его любви к другой женщине, более того о помолвке с ней, вполне очевидно, как размышлял Кварич, что в девяти случаях из десяти это знание разбудит в ее груди сильные чувства, которые в отдельных случаях близки к помешательству.
Впервые увидев миссис Квест в тот день, когда она и Косси были одни, он заметил в ней нечто странное, некую неестественную напряженность. Он вспомнил, как сказал ей, что она похожа на музу трагедии. Не было ли это выражением лица обезумевшей от унижения и ревности женщины, замыслившей некое страшное преступление? Как могло само выстрелить ружье? Он этого не видел и благодарил небеса за то, что не видел, ибо мы не всегда стремимся предать своих собратьев правосудию, коего они заслуживают, особенно когда это молодые и очаровательные женщины. Как же это случилось? Она явно разбиралась в оружии, судя по тому, как умело она обращалась с ружьем.
Возможно ли, что оно выстрелило само по себе или вследствие случайного касания спускового крючка? Возможно, но маловероятно. Тем не менее, такие случаи известны, и было бы крайне трудно доказать, что этого не произошло и сегодня. Если это было покушение на убийство, оно было исполнено очень умело, ибо никто не смог бы доказать, что оно не было случайным. Но возможно ли, что эта мягкая, красивая, с детским личиком женщина, воспользовавшись моментом, пустила в ход заряженное ружье, чтобы отомстить за свою ревность и обиды неверному любовнику? Увы, вопреки расхожему мнению, лицо отнюдь не является отражением качества души, и такое вполне возможно. Что до всего остального, то это не его ума дело.
К этому времени, когда он достиг замка, сквайр куда-то отлучился, но Ида была дома. Его провели в гостиную, и горничная отправилась на ее поиски. Вскоре он услышал, как шуршит ее платье, когда она спускалась по лестнице, и этот звук заставил его сердце затрепетать, ибо есть ли музыка более сладостная для нашего слуха, чем шелест платья любимой женщины?
– В чем дело? – спросила она, заметив обеспокоенное выражение его лица.
– Видите ли, – сказал он, – произошел несчастный случай… очень тяжелый несчастный случай.
– С кем? – испуганно спросила она. – Не с моим ли отцом?
– Нет, нет, с мистером Косси.
– Понятно, – сказала она, вздохнув с облегчением. – Зачем вам было меня так пугать?
Полковник хмуро улыбнулся этой бессознательной демонстрации ее истинных чувств.
– Что с ним случилось? – спросила Ида, на этот раз с выражением озабоченности.
– В него случайно выстрелили.
– Кто именно?
– Миссис Квест.
– В таком случае она сделала это намеренно… я имею в виду… он мертв?
– Нет, но я боюсь, что он умрет.
Они посмотрели друг на друга, и каждый прочел в глазах другого мысль, которая пронзила их мозг. Если бы Эдвард Косси умер, они могли бы пожениться. Они с такой ясностью прочли ее, что Ида сочла возможным ее озвучить.
– Вы не должны так думать, – сказала она, – это нехорошо.
– Да, это нехорошо, – согласился полковник, почему-то ничуть не удивившись ее проницательности. – Но, к сожалению, человеческая природа – это человеческая природа.
Затем он рассказал ей о том, как все произошло. Ида не сделала никаких комментариев, если не считать первых своих слов «она сделала это нарочно», которые вырвались у нее от неожиданности. Она понимала, и он тоже это понимал, что вопрос о том, почему выстрелило ружье, лучше не задавать. Безусловно, если Косси умрет, будет следствие, и тогда все дело будет внимательно изучено. Пока же ясно одно: Эдвард Косси, с которым она была помолвлена, получил огнестрельное ранение и может умереть.
Вскоре, когда они все еще разговаривали, с прогулки вернулся сквайр. Ему они также рассказали эту историю, и, судя по выражению его лица, он счел это дело довольно серьезным. Если Эдвард Косси умрет, закладные на замок Хонэм, как он полагал, перейдут к его наследнику, которым, если он не составил завещания, что было маловероятным, был его отец, старый мистер Косси, банкир, от которого, как мистер де ла Молль прекрасно знал, ему нечего ожидать. Это было довольно серьезно, особенно если принять во внимание, что все блестящие перспективы, в лучах которых он в течение нескольких дней грелся в надежде на то, что его семья вновь обретет под ногами твердую почву, более твердую, нежели то было в течение нескольких поколений, исчезнут, как дым.
Сквайр был не более приземленным человеком, нежели другие люди, но он лелеял в душе естественное желание увидеть, как положение их семьи вновь восстановится. Предполагаемый брак его дочери с Эдвардом Косси привел бы к этому наиболее полно, и так как в глубине души старик не доверял своему будущему зятю, сомневаясь, действительно ли тот – приемлемая пара для Иды, он не мог смотреть на крах этого союза безразлично. Пока они говорили, колокольчик возвестил ужин, и Гарольд поднялся, чтобы уйти.
– Может, останетесь и отужинаете с нами, мистер Кварич? – предложил сквайр.
Гарольд не знал, что ответить и посмотрел на Иду. Та даже не шелохнулась, но ее глаза сказали ему «останься», и он со вздохом уступил. Ужин прошел довольно меланхолично: сквайр был занят своими мыслями, Иде же было нечего сказать. Что касается полковника, то воспоминания о трагедии, свидетелем которой он стал в тот день, и всех ужасных подробностей, которые ее сопровождали, отнюдь не способствовали аппетиту.