Возможно, живший позднее род – или племя – нашел погребальную камеру уже готовой и приспособил ее для захоронения своих соплеменников, павших в битве. Сказать нечто большее было невозможно, ибо, за единственным исключением, со скелетами в могилу не положили ничего, что помогло бы определить название их племени или возраст. Исключением же была собака. Собака была положена рядом с одним из тел. Судя по положению рук хозяина, тот обрел место своего последнего успокоения, положив руку на голову собаки.
Наклонившись ниже, Гарольд осмотрел сидящий скелет более внимательно. И обнаружил, что тот был аккуратно соединен прочной проволокой. Ясно, что это была работа рук тех, кто пришли в этот мир гораздо позднее того, после того, как плоть на этих могучих костях рассыпалась в прах.
Но где же клад? Никакого клада он не увидел. Похоже, он сделал интересное археологическое открытие, и это все. При этой мысли Гарольд тотчас впал в уныние. Прежде чем приступить к более тщательному осмотру, он подошел к дыре и окликнул Джорджа, предложив ему спуститься вниз, так как внизу нет ничего, кроме нескольких костей и пугаться здесь нечему.
Наконец, после долгих уговоров, достойный Джордж согласился это сделать. Когда, в конце концов, он встал рядом с Гарольдом в гробнице, тот рассказал ему, что это за место и насколько нелепы были его страхи. Впрочем, развеять их в более-менее значительной степени ему так и не удалось.
Впрочем, если хорошенько задуматься, неудивительно, что Джордж был напуган. Ибо они находились в утробе того места, которое на протяжении веков имело репутацию населенного привидениями, стоя перед кивающим скелетом почти сверхчеловеческого роста в кольце других скелетов, тоже не из маленьких, а где-то наверху, над их головами свирепствовала буря, какой эта часть страны не знала уже многие годы.
– Вот это да! – сказал он, стуча зубами. – Такого я отродясь не видывал! – И умолк, ибо не нашел слов, способных выразить его чувства.
Тем временем Гарольд, с сердцем, исполненным тревоги, вертел фонарем и так и сяк в надежде обнаружить хоть какие-то следы клада сэра Джеймса, но так ничего и не увидел. Слева от них каменная кладка обрушилась. Он подошел туда и отодвинул несколько камней. За ними обнаружилась пустота, по-видимому, проход, явно ведущий к тайному входу в хранилище, но и в нем он ничего не разглядел. Он поискал еще раз. Ничего. Если только клад не был где-то зарыт или спрятан в проходе, значит, его вообще никогда не существовало.
И все же, что означал этот скелет, сидящий в каменной ванне? Наверняка его посадили туда не просто так, а с какой-то целью, например, чтобы отпугнуть возможных грабителей. Что, если он сидит на деньгах? Гарольд бросился к каменной ванне и заглянул сквозь костистые ноги. Нет, таз скелета покоился на каменном дне ванны.
– Похоже, Джордж, мы закончили, – сказал Гарольд и попытался натужно усмехнуться. – Клада здесь нет.
– А вдруг он под этим каменным мусорным баком, – предположил Джордж, все еще клацая зубами. – Наверняка он или здесь, или где-то рядом.
Это была идея. Позаимствовав лопатку какого-то давно усопшего героя древности, Гарольд, используя ее в качестве совка, начал удалять мягкий песок, на котором стоял каменный сундук. Работая с завидным упорством, он черпал и высыпал песок, но так и не смог добраться до дна. Тогда он отступил назад и посмотрел на каменную ванну. Должно быть, здесь одно из двух: либо углубление наверху было всего лишь мелкой выемкой в большом каменном блоке, либо у ванны было ложное дно.
Гарольд одним прыжком подскочил к ней. Схватив гигантский скелет за позвоночник, он вытащил его из ванны и отшвырнул в сторону, на кучу других костей. Как только он это сделал, наверху налетел такой яростный порыв ветра, что даже здесь, в глубокой утробе древней гробницы, они кожей почувствовали, как курган содрогнулся. А в следующий миг над их головами раздался оглушительный грохот.
Джордж в ужасе рухнул на землю, Гарольд тоже на миг растерялся, пытаясь понять, что произошло. Затем подбежал к дыре и посмотрел вверх. Прямо над собой он увидел небо, в котором дрожали первые холодные лучи рассвета. Летний домик миссис Масси ветром снесло с лица земли, и теперь «жилище древних британцев» вновь стояло под открытым небом, как то было на протяжении многих веков.
– Летний домик снесло, Джордж, – сказал он. – Слава Богу, что нас там не было, иначе бы мы улетели вместе с ним.
– О, Господи, сэр, – простонал несчастный слуга, – мы взялись за негожее дело. Это похоже на кару небесную.
– Согласен, будь мы наверху, а не в безопасности здесь, – ответил он. – Поди принеси тот второй фонарь.
Джордж поднялся, и они вместе склонились над теперь уже пустым «сундуком», внимательно его разглядывая.
Каменное дно было другого цвета, нежели стены ванны, и поперек него тянулась трещина. Гарольд нащупал в кармане и вытащил нож, в рукоятке которого имелся крепкий железный крюк, при помощи которого из копыт лошадей извлекают камни. Этот крюк он вставил в трещину и еще до того, как тот сломался, успел оттянуть кусок камня. Затем, оглянувшись, он обнаружил среди мусора, где обвалилась стена, длинный острый кремень. Один его конец он вставил в дыру, и они с Джорджем совместными усилиями нажали на второй.
Половина треснувшего камня поднялась на нескольких дюймов, что позволило им просунуть под него пальцы. Похоже, да, у ванны имелось ложное дно.
– Держи крепче, – велел полковник, – и потяни изо всех сил.
Джордж сделал так, как ему было сказано, и, упершись коленями в продырявленный камень, они тянули до тех пор, пока едва не надорвали мышцы.
– Он движется, – сказал Джордж. – Теперь полегче, полковник.
В следующий миг камень поддался, и они оба упали на спину.
Гарольд вскочил, как ловкий котенок. Сломанный камень боком стоял в ванне. Под ним было что-то мягкое.
– Свет, Джордж! – хрипло сказал он.
Под камнем оказалось несколько слоев сопревшей ткани. Саван или что-то еще? Они пригоршнями вытащили лоскуты. Один! Два! Три!
О, боже!
Внизу, под тканью, блестели столбики золотых монет. На мгновение перед глазами Гарольда все поплыло, а сердце как будто перестало биться. Что касается Джорджа, тот пробормотал себе под нос что-то вроде «Разрази меня гром!» и снова рухнул на землю.
Дрожащими пальцами Гарольд с горем пополам вытащил две монеты, потревоженные сотрясением камня, и поднес их к свету. Он был опытным нумизматом и без труда их узнал. Одна была прекрасным образцом трехфунтовой монеты времен Карла Первого, вторая – риалом Якова Первого.
Значит, это правда. Не оставалось никаких сомнений в том, что это спрятанный сэром Джеймсом де ла Моллем клад. Похоже, ложное дно ванны – это тоже его идея, равно как и сидящий в ней скелет, призванный отпугнуть мародеров, если те вдруг явятся сюда.
Минуту или две кладоискатели стояли над огромным сокровищем, которое они обнаружили в этом ужасном месте, и глядели друг на друга, дрожа от волнения, не в состоянии вымолвить ни слова.
– Какая тут глубина? – наконец подал голос Джордж.
Гарольд взял нож и, поддев, вынул несколько верхних монет, уложенных плотно одна к другой, пока не смог свободно засунуть в них руку. После чего горсть за горстью вытащил самые разные золотые монеты. Тут были и золотые розенобли Эдуарда IV; и соверены и «ангелы» Генриха VII и Генриха VIII; соверены, полусоверены и золотые кроны Эдуарда VI; соверены, риалы и «ангелы» Марии; соверены, дублоны и кроны Елизаветы; монеты достоинством в тридцать шиллингов, риалы, «ангелы», соверены и «лавры» Иакова I; трехфунтовые монеты «броуды» и «полуброуды» Карла I. Одни были в большем количестве, другие в меньшем, но представлены были все.
Горсть за горстью он вытащил их и все еще не нащупал дна. Ну, наконец! Вот оно, дно. Слой золотых монет был около двадцати дюймов в ширину и три фута шесть дюймов в длину.
– Мы должны перенести это в дом, Джордж, прежде чем кто-либо это увидит, – выдохнул полковник.
– Да, сэр, да, конечно, мы должны, но как мы их перенесем?
Гарольд на минуту задумался, а затем поступил так. Велев Джорджу остаться в хранилище с кладом, что он с трудом убедил его сделать, сам он поднялся по импровизированной веревочной лестнице и выбрался из дыры наружу. В волнении он начисто позабыл о том, что летний домик унесла буря, которая все еще не утихла, хотя и свирепствовала, правда, уже не с такой яростью. Продуваемая всеми ветрами картина опустошения, представшая его взгляду, когда он в забрезжившем свете зари выбрался на поверхность, потрясла его. Летнего домика не было, на его месте ничего не осталось, кроме нескольких стоек, а в пятидесяти ярдах, как ему показалось, он сумел разглядеть покореженную крышу. И это еще не все. Примерно четверть вековых дубов, которые были славой этого места, были повалены, а некоторые при этом даже разбились в щепки.
Но какое ему сейчас было дело до летнего домика или дубов? Забыв об усталости, он со всех ног бросился вниз по склону и добежал до дома, куда тихонько прокрался через боковую дверь. Внутри пока никого не было, и в ближайший час вряд ли будет. Был день Рождества, да и не слишком приятное утро, чтобы рано вставать, так что слуги наверняка позволили себе подольше поваляться в постели. По пути в спальню он заглянул в столовую, где уснул накануне вечером. Проснувшись, как, возможно, помнит читатель, он зажег свечу.
Эта свеча теперь догорала, потому что он забыл погасить ее, а рядом с ней лежала бумага, благодаря которой он сделал свое великое открытие. Конечно, в этом не было ничего особенного, и все равно эта картина произвела на него впечатление. Казалось, с тех пор, как он проснулся и обнаружил, что лампа погасла, прошли месяцы! Подумать только, сколь многое может произойти между мгновением, когда вы зажгли свечу и тем мигом, когда она погасла! Улыбнувшись столь банальной мысли, он задул свечу и, взяв другую, пошел в свою комнату. Здесь он нашел крепкую сумку, с которой поспешил вернуться на Гору Мертвеца.