– Прошу прощения, сквайр, но мы должны войти, – решительно ответил Джордж и распахнул дверь. – У нас срочные известия.
– А я говорю, что эти ваши срочные известия могут подождать, сэр, – парировал старый джентльмен, доводя себя до белого каления. – Или я больше не хозяин в собственном доме? Интересно, как вам, полковник Кварич, хватает наглости навязывать мне свое общество, когда вам было со всей откровенностью сказано, что здесь в нем не нуждаются.
– Приношу мои глубочайшие извинения, мистер де ла Молль, – начал полковник, совершенно ошеломленный, – но я должен сказать, что…
– Лучший способ их принести – это уйти, – высокомерно ответил сквайр. – Я с удовольствием выслушаю то, что вы хотели мне сказать, в другой раз.
– О, сквайр, сквайр, не будьте таким дураком, прошу прощения за слово, – раздраженно произнес Джордж. – Не бейтесь головой в кирпичную стену.
– Может, вы все-таки выйдете вон, сэр? – взревел хозяин замка голосом, от которого вздрогнули стены.
К этому времени Ида пришла в себя. Казалось, она чувствовала, что ее возлюбленный хотел что-то сказать… что-то крайне важное, возможно, она прочла это в его глазах.
– Отец, – сказала она, повышая голос, – я не позволю тебе столь бесцеремонно выставлять за дверь полковника Кварича. Если ты не впустишь его, я выйду на улицу и выслушаю, что он скажет.
Если честно, в глубине души сквайр испугался Иды. Было достаточно посмотреть на нее, чтобы увидеть, что ее глаза сердито сверкают, а грудь вздымается в праведном гневе. И он уступил.
– Ну ладно, коль моя дочь настаивает, входите, – сказал он и поклонился. – Если такое вторжение подпадает под ваши понятия о приличии, что ж, я не стану жаловаться.
– Я принимаю ваше приглашение, – ответил Гарольд, не скрывая, однако, своей злости, – ибо я должен сказать нечто такое, что вы должны непременно услышать, причем немедленно. Нет, спасибо, я постою. Итак, мистер де ла Молль, как ни странно, это вот что. Мне посчастливилось обнаружить клад, спрятанный сэром Джеймсом де ла Моллем в 1643 году!
За этим словами последовал общий вздох удивления.
– Что! – воскликнул сквайр. – Я всегда думал, что это миф.
– А вот и нет, сэр, – сказал Джордж с грустной улыбкой, – потому что я видел его сам.
Ида погрузилась в кресло.
– И какая там сумма? – спросила она нетерпеливым шепотом.
– Я пока не успел точно сосчитать, но, грубо говоря, никак не меньше пятидесяти тысяч фунтов, если взять за основу оценки только стоимость самого золота. Вот образец. – И Гарольд вытащил горстку риалов и других монет и высыпал их на стол.
Ида закрыла лицо ладонью, а Эдвард Косси, понимая, что может означать для него это весьма неожиданное развитие событий, вздрогнул.
– Лично я на вашем месте не стал бы тешить себя иллюзиями, мистер де ла Молль, – насмешливо сказал он, – даже если эта история и верна, это клад, и потому принадлежит короне.
– Знаете, – растерянно ответил сквайр, – я никогда не задумывался об этом.
– А вот я, да, – тихо ответил полковник. – Если я правильно помню, последний из де ла Моллей оставил завещание, в котором он специально завещал этот клад, спрятанный его отцом, вашему предку. То, что это тот самый клад, я, к счастью, могу доказать вот этим пергаментом. – И он положил на стол письмо, которое нашел вместе с золотом.
– Совершенно верно, совершенно верно, – сказал сквайр, – это снимет с клада налог.
– Боюсь, солиситор казначейства будет иного мнения, – сказал Косси с усмешкой.
В этот момент Ида убрала руку с лица. Ее глаза были чуть влажны, и в уголках рта играли последние отблески счастливой улыбки.
– Теперь, когда мы услышали, что хотел сказать нам полковник Кварич, – обратилась она к отцу своим самым мягким голосом, – нет никаких причин не завершить, наконец, наши дела с мистером Косси.
При этих словах Гарольд и Джордж повернулись, чтобы уйти. Но Ида взмахом руки велела им остаться и заговорила прежде, чем кто-либо сумел ей помешать, возобновив свою речь с того места, где она ее прервала, когда увидела, как полковник и Джордж поднимаются на крыльцо.
– Я больше не могу мешкать, – сказала она, – и раз и навсегда отказываюсь выйти за вас замуж, мистер Косси, и надеюсь, что больше никогда не увижу вашего лица.
При этих ее словах растерянный сквайр схватился за голову. Эдвард Косси заметно пошатнулся и оперся о стол, а Джордж громко пробормотал:
– Вот и правильно.
– Послушайте, – сказала Ида, поднимаясь со стула. Ее темные глаза сверкали, стоило ей вспомнить весь тот стыд и унижения, через которые ей пришлось пройти. – Послушайте, мистер Косси, – и она указала в него пальцем. – Вот все, что нас связывает. Несколько месяцев назад я была настолько глупа, что попросила вашей помощи в вопросе закладных, возврата сумм по которым требовал ваш банк. И тогда вы как человек практичный предложили, что если таковое когда-нибудь будет вашим желанием, я должна обручиться с вами, и, за неимением выбора, я приняла ваши условия.
Затем, в промежутке времени, когда вам было неудобно потребовать соблюдения этих условий, я прониклась теплыми чувствами к другому человеку. Но когда вы, бросив женщину, стоявшую у вас на пути… нет-нет, не перебивайте меня, я знаю это, я знаю все, знаю из ее собственных уст… потребовали от меня выполнить данное вам обещание, я была вынуждена это сделать. Но затем появилась лазейка для побега, и я ею воспользовалась. Что последовало за этим? Вы вновь стали одержимы властью над моим отцом и этим домом, вы оскорбили человека, которого я любила, вы прибегли ко всем средствам, которые давал вам закон, чтобы мучить моего отца и меня. Вы натравили на нас своих адвокатов, словно свору собак на зайца, вы разорили нас, и вновь и вновь вы предлагали мне деньги, столько денег, сколько мне хотелось бы, лишь бы я продала себя вам. И, наконец, вы решили выждать, предоставив отчаянию сделать свою работу.
Я видела, как вокруг нас сгущаются тучи. Я знала, что, если я не уступлю, моего отца на старости лет выгонят из его дома, и этот дом, который он любил, перейдет в чужие руки, перейдет к вам. Нет, отец, не останавливай меня, я выскажу все, что я думаю!
И, наконец, я определила мою цену, будь я вынуждена уступить вам. Смогла бы я остаться верна своему решению, знает только Бог. Я почти уверена, что покончила бы с собой в день моего бракосочетания. Я приняла решение. Еще пять минут назад у меня на устах были эти самые слова, которые решили бы мою судьбу, как вдруг пришло освобождение. А теперь ступайте. Между нами все кончено. Ваши деньги будут выплачены вам, капитал и проценты, до последнего гроша. Я отзываю свою цену, и, зная вас таким, какой вы есть, я… я презираю вас. Это все, что я хотела сказать.
– Вот это отбрила, так отбрила! – воскликнул Джордж вслух.
Ида, которая никогда еще не была столь прекрасна, как в этот момент страсти, повернулась, чтобы сесть, но напряжение ее чувств и поток гнева и красноречия оказались для нее слишком сильны. Она бы упала, если бы не Гарольд, который до этого момента слушал, пораженный этой мощной вспышкой природы. Он бросился к ней и поймал ее в объятия.
Что касается Эдварда Косси, то он невольно отшатнулся под залпом презрения и теперь стоял, прижавшись спиной к обшитой дубовыми панелями стене. Его лицо было белым, как полотно, а темные глаза сверкали отчаянием и яростью. Никогда еще он не желал этой женщины столь отчаянно, как в тот момент, зная, что она потеряна для него навсегда. В некотором смысле его можно было пожалеть, ибо страсть разорвала его сердце пополам. Несколько мгновений он стоял неподвижно. Затем почти в прыжке, а не шагом, пересек комнату, пока не оказался лицом к лицу с Гарольдом. Держа в объятиях полуобморочную Иду, чья голова покоилась на его плече, тот стоял у дальней стороны камина.
– Будь ты проклят! – прорычал Косси. – Ты у меня за это поплатишься, нищий авантюрист! – И он замахнулся, словно собрался его ударить.
– А теперь ступайте
– Только не это! – сказал сквайр, наконец обретя голос. – Я не потерплю здесь драки.
– Никакой драки, – вставил Джордж, протискивая свое долговязое тело между двумя соперниками. – И, прошу прощения, сэр, нехорошо обзывать порядочных людей авантюристами. Даже если полковник и авантюрист, он, как легко заметить, добился своей цели. – И он указал на Иду.
– Придержите язык, сэр! – взревел сквайр, как обычно, вымещая свой гнев на слуге. – Вечно ты встреваешь туда, куда тебя не просили.
– Ладно, сквайр, так и быть, помолчу, – невозмутимо ответил Джордж, – но тогда пусть и он не забывает о хороших манерах.
– То есть вы это позволите? – сказал Косси, со злостью поворачиваясь к старому джентльмену. – Вы позволите этому мужлану жениться на вашей дочери из-за ее денег?
– Мистер Косси, – ответил сквайр, как можно учтивее и даже отвесив старомодный поклон, – боюсь, что любое сочувствие, какое я мог испытывать к вам, быстро стало жертвой ваших манер. Я сказал вам, что моя дочь должна говорить сама за себя. И она сказала, предельно четко и ясно, и мне абсолютно нечего добавить к ее словам.
– Я вам вот что скажу! – рявкнул Косси, дрожа от ярости. – Меня обманули, меня надули, со мной обошлись, как с игрушкой, и, клянусь небесами, я отомщу вам всем. Деньги, которые якобы нашел этот человек, принадлежат королеве, а не вам, и я позабочусь, чтобы соответствующие люди об этом узнали прежде, чем вы сможете что-то сделать с кладом.
Когда эти деньги отберут у вас, если, конечно, все это не уловка, мы посмотрим, что с вами будет. Говорю вам, это поместье будет моим. Я снесу ваш старый замок, который вы так любите, камень за камнем разберу до самого основания, после чего выброшу камни в ров и пройдусь по всему этому месту плугом. Я продам поместье по частям и уничтожу его. Говорю вам я, жертва обмана, как вы отлично знаете, вы сами поощряли этот брак, и даже запретили этому человеку переступать порог вашего дома. – Косси на миг умолк, чтобы перевести дыхание и подумать, что сказать дальше.