И вновь сквайр отвесил учтивый поклон, столь изящный и безукоризненный, какой вам ни за что не увидеть в наши дни.
– Одну минуту, мистер Косси, – сказал он на удивление спокойно. Это была одна из его особенностей, говорить в условиях чрезвычайной ситуации на удивление невозмутимо и спокойно. – Мне кажется, что мы можем завершить этот болезненный разговор. Когда я только познакомился с вами, вы мне не понравились. Позднее, в силу различных обстоятельств, я изменил свое мнение и объяснил свою неприязнь предвзятостью. Вы совершенно правы, говоря, что я поддерживал идею брака между вами и моей дочерью, а также запретил полковнику Кваричу переступать порог моего дома.
Буду честен: я сделал это потому, что не видел иного способа избежать полного разорения моей семьи. Но, возможно, я был неправ. Я очень надеюсь, что вы никогда не окажетесь в положении, которое вынудит вас принять такое решение. Кроме того, тогда и вплоть до этого момента, я даже не подозревал, как на самом деле обстоят дела. Я не понимал, насколько сильно моя дочь любит другого мужчину. Возможно, я просто не желал этого понимать. Я также пребывал в неведении относительно того, каким образом вы вырвали у моей дочери обещание выйти за вас замуж. Да, я поддерживал этот брак, потому что верил, что вы лучше, чем вы есть на самом деле. Я был уверен, что это улучшит положение моей дочери и ее детей и что со временем она проникнется любовью к вам. Я запретил полковнику Кваричу переступать порог этого дома, поскольку считал, что союз с ним нежелателен для всех заинтересованных сторон.
Теперь мне понятно, что во всем этом я был неправ, и честно это признаю. Возможно, старея, мы также становимся более приземленными, тем более, что вы и ваши приспешники очень сильно давили на меня, мистер Косси. Тем не менее, я всегда говорил вам, что моя дочь – свободный человек и должна решать сама, так что мне нет необходимости извиняться перед вами на этот счет. Это все, что я хотел сказать по поводу помолвки с мисс де ла Молль. Она расторгнута.
– Теперь что касается ваших угроз, – продолжил сквайр. – Я постараюсь ответить на них, когда возникнет такая возможность, и если я не смогу этого сделать, значит, мне же хуже. Но они показали мне одну вещь, хотя мне неприятно говорить это любому человеку в доме, который я до сих пор могу назвать своим собственным… они показали мне, что мои первые впечатления о вас были верны. Вы не джентльмен, мистер Косси, и я вынужден отказаться от чести дальнейшего знакомства с вами. – И он с очередным поклоном открыл дверь вестибюля и встал, положив руку на дверную ручку.
Эдвард Косси обвел взглядом комнату. Казалось, он вот-вот лопнет от злости. Затем, пробормотав яростное проклятие, он вышел вон и через минуту быстро выехал из древних ворот замка. Давайте пожалеем его, ибо он, конечно, получил по заслугам.
Джордж последовал за ним к входной двери, а затем сделал то, чего за ним отродясь не водилось – разразился громким хохотом.
– По поводу чего этот шум? – строго спросил его хозяин. – Не вижу ничего смешного.
– Его! – ответил Джордж, указывая на удаляющуюся бричку. – Он собирался снести замок и сбросить его в ров, а потом пустить по нему плуг, я не ослышался? Да он тот еще мерзавец! Эти старые башни будут стоять, когда его жалкие кости превратятся в прах, а его имя все забудут, и здесь по-прежнему будут жить представители древнего рода! Я знаю это, и всегда это знал. Помяните мое слово!
Слушайте, сквайр, хотя вы вечно твердите, что я, мол, дурак, но что я вам говорил? Разве я не говорил вам, что Провидение не позволит, чтобы это место попало в лапы всяких стряпчих, банкиров или им подобных? Конечно, говорил. А теперь сами видите. Не то, чтобы все это только благодаря полковнику. Он лишь тот, кто нашел клад, а где копать, ему подсказал Всемогущий Господь. Но он хороший человек и настоящий джентльмен, не в пример вон тому. – И Джордж еще раз с невыразимым презрением указал на дорогу, на которой исчез Эдвард Косси.
– Теперь послушай, Джордж, – сказал сквайр. – Довольно стоять тут весь день, болтая о вещах, в которых ты ничего не смыслишь. Только впустую тратишь время. Лучше ступай да пригляди за золотом, чтобы с ним ничего не случилось. Мы скоро приедем в Моулхилл, потому что, сдается мне, именно там оно и находится. Нет, я не намерен сейчас выслушивать эту историю и, кроме того, я хочу, чтобы полковник Кварич рассказал мне ее сам.
– Ладно, сквайр, – сказал Джордж, касаясь своего красного ночного колпака, – я пошел.
И он вышел вон.
– Джордж! – крикнул ему вслед хозяин, но тот даже ухом не повел. Он умел притворяться глухим, когда сквайр его звал, то есть, если он хотел пойти куда-то еще.
– Разрази тебя гром! – взревел старый джентльмен. – Ты что, не слышишь, что я звал тебя?
На сей раз долговязая фигура Джорджа остановилась.
– Прошу прощения, сквайр.
– Прошу прощения! Вечно ты просишь прощения. Послушай, приведи свою жену. Поужинаете сегодня вместе со слугами, выпьете по стаканчику портвейна.
– Благодарю вас, сквайр, – сказал Джордж, вновь касаясь своего красного ночного колпака.
– И послушай, Джордж. Дай мне свою руку, приятель. Счастливого тебе Рождества. Мы вместе пережили нелегкие времена, но теперь, похоже, они позади, и мы закончим наши дни в покое и довольстве.
– И вам того же, сквайр, и вам того же, – растроганно сказал Джордж, стаскивая с себя ночной колпак. – Да, да, у нас были плохие годы, вспомним бедного мистера Джеймса и тех же Квеста и Косси – это самый главный мерзавец из всех, – и нелегкие времена, и Джантер, и ферма у рва, и все такое прочее. Но, благослови вас Господь, сквайр, теперь у нас есть деньги и мы погасим все долги. Я буду не я, если не разберусь с ними, чтобы вы все и дальше жили припеваючи в вашем старом замке. Да, это было трудное время, и мы стареем, но так уж устроено в этой жизни, что небо почти всегда проясняется к закату. Так что, думаю, Господь Бог задумал так неспроста, даруя нам на старости лет покой.
– Эх, если бы ты чуть меньше говорил о Создателе и чуть чаще ходил в церковь, тебе, как я уже не раз говорил, просто цены не было бы, – сказал сквайр, – а теперь ступай.
И честный малый Джордж зашагал прочь.
Глава XLIVРождественские колокола
Сквайр повернулся и вошел в дом. Он обычно бывал довольно шумным в своих движениях, но на этот раз был тих как никогда. Возможно, у него имелась на то причина.
Войдя в вестибюль, он застал Гарольда и Иду, стоящих рядом, как будто на военном смотре. Невольно в голову закрадывалась мысль, что они внезапно приняли такое положение, так как его было проще всего принять. После минутного молчания Гарольд взял Иду за руку и подвел ее к двери, где стоял ее отец.
– Мистер де ла Молль, – просто сказал он, – еще раз я прошу у вас руки вашей дочери. Я прекрасно осведомлен о многих моих недостатках, в частности о том, что касается моего возраста и моих скудных средств. Но Ида и я надеемся и верим, что при любых обстоятельствах вы больше не откажете в вашем согласии. – И он сделал паузу.
– Кварич, – ответил сквайр, – я уже в вашем присутствии сказал мистеру Косси, при каких обстоятельствах я был склонен принять его предложение, поэтому мне не нужно повторять это еще раз. Что касается ваших средств, хотя их и было бы недостаточно для того, чтобы предотвратить грозившее нам разорение, вам присущи, как мне кажется, наблюдательность и острый ум, и благодаря вашей чудесной и, главное, своевременно сделанной находке, оно нам больше не грозит.
Именно благодаря вам была сделана эта находка, о которой, кстати, я хочу услышать подробнее. Если бы не вы, это золото никогда бы не было найдено, и поэтому я более не имею права говорить что-либо еще о ваших средствах. Что касается вашего возраста, то сорок четыре года – не предел жизни, и если Ида не против выйти замуж за мужчину ваших лет, то я не стану ей препятствовать. Что до того, что у вас нет рода занятий, я думаю, что, если вы женитесь на Иде, это место не даст вам сидеть без дела, особенно, когда у вас в помощниках упрямый осел по имени Джордж. Я уже слишком стар и глуп, чтобы самому вести дела, да и вообще, в наше время все перевернулось с ног на голову, чего мне никогда не уразуметь.
И еще кое-что: я запретил вам переступать порог этого дома. Но вы человек великодушный, а человеку свойственно ошибаться, поэтому я надеюсь, что вы поймете мои действия и не будете держать на меня обиду. Кроме того, предположу, что тогда, а, возможно, и в другое время, я говорил вещи, о которых бы пожалел, если бы я помнил, что именно, я же не помню, и если это так, я извиняюсь перед вами, как то положено джентльмену, когда он бывает неправ. И поэтому я говорю: да благословит Господь вас обоих, и я надеюсь, что вы будете счастливы в совместной жизни. А теперь иди сюда, Ида, любовь моя, и поцелуй меня. Ты всегда была хорошей дочерью, и Кварич может не сомневаться, что ты будешь хорошей женой.
Ида выполнила его просьбу. Поцеловав отца, она подошла к своему возлюбленному и взяла его за руку, а он поцеловал ее в лоб. И, таким образом, после всех неприятностей они наконец-то пришли к согласию.
А мы, которые до сих пор за ними следовали и, возможно, были немного тронуты их борьбой, надеждами и страхами, безусловно, не поленимся повторить старомодное пожелание сквайра:
– Да благословит Бог их обоих.
Бог благословит их обоих. Пусть они живут долго и счастливо.
Пусть они живут долго, и пусть долго живут их дети, и дети их детей, даже если не с именем де ла Молль, пусть они входят и выходят через старые нормандские ворота и крепкие нормандские башни. Буасси, которые их построили, здесь жили в течение шести поколений. Де ла Молли, женившись на наследнице Буасси, прожили здесь тринадцать поколений. Так пусть же Кваричи, чей предок женился на Иде, наследнице де ла Молль, живут здесь столь же долго!
Конечно, нам позволено приподнять уголок завесы будущего и мысленно увидеть Иду Кварич, статную и красивую, какой мы ее знали, но с более счастливым лицом. Мы видим, как она в некий будущий канун Рождества сидит в гостиной замка, рассказывая детям, сидящим у нее на коленях, удивительную историю о том, как в ту самую ночь много лет назад, когда над этими краями свирепствовала буря, их отец и старый Джордж обнаружили клад золота, спрятанный в этом ужасном погребе среди костей саксонских или датских героев, и, таким образом, спасли ее, и она стала их матерью. Нам видны их широко открытые, полные удивления глаза и зачарованные лица, когда они в десятый раз слушают историю, перед которой бледнеет история Робинзона Крузо. Нам слышно, как они едва ли не со слезами умоляют седовласого джентльмена, стоящего перед камином, – он не только не утратил с годами военной выправки, но даже приобрел особую суровую красоту, – рассказать им подробности находки. Джентльмен этот – самый лучший, самый любимый муж и отец в этой части страны.