Отработанный трюк с ключами полковник с Евой отыграли ещё вчера вечером с бритым парнем с козлиной бородкой. Технический персонал не мог себе позволить перекусывать в дорогих ресторанах башни и поэтому рассеивался по близлежащим забегаловкам. В одном из таких заведений Русь и Ева разыграли примитивную трёхходовочку, после чего слепки всех ключей оказались в карманах полковника. «Чем меньше светишься при входе, тем больше у тебя свободы внутри», — полагал сейчас он, бодро продвигаясь к лифтам. Сверкающая полированным металлом кабина лифта уносила полковника к небесам, когда он заново прокручивал в голове свой план действий.
«Памир никуда не убежит, и сломя голову мчаться туда нет никакого смысла. Если сразу не приходит стопроцентное решение, то надо всё хорошенько обдумать. Битва предстоит нешуточная, поэтому изучить повадки, прикинуть возможности противника всегда имеет смысл. Для этого не надо опять лететь в США, оказываться в покоях королевы Великобритании или подслушивать разговоры монахов в гималайском монастыре бон-по. Всё это, вместе взятое, находится тут, под боком.
С чего бы это кузпромовскую иглу не построить в московском Сити? Нет, ребятам-октябрятам необходимо мировое господство, а в этом случае место играет огромную роль. Ещё бы! На самой вершине Пулковского меридиана воткнули свою занозу. Теперь гной будет распространяться прямо в мозги доверчивых граждан. Ну, мы это ещё посмотрим! В этом отношении у меня уже есть план, да ещё каких конкретных действий. Ну вот и восемьдесят седьмой!» — остановил свои мысли полковник, выходя под мелодичный перезвон из хромированного ларца.
В прозрачном, как аквариум, ресторане было совсем свободно. День ещё только начинался, стрессы в стриженых под общую моду головах не накопились, так что в роскошно-современном интерьере сидели только двое мужчин в костюмах и эффектная блондинка, ещё не решившая, что для неё важнее: карьера или отношения.
Полковник присел у стеклянного окна с видом на западную часть Питера и Финский залив. Заказав кофе, он стал просматривать деловые газеты, заботливо оставленные на каждом столике управляющим заведением. Бегло оглядываясь по сторонам, Русь нашёл, что ему было нужно, но отправился туда только после того, как насладился бодрящим напитком.
Выйдя в коридор с газетой в руке, рассеянно и как бы невзначай он толкнул дверь, ведущую, надо полагать, на запасную лестницу. Убедившись, что она заперта, Русь ловко вытащил из кармана связку ключей и, мгновенно прицелившись взглядом, вставил в скважину подходящий. Дверь открылась, он шмыгнул за порог и оказался на технической площадке со множеством труб и электрических кабелей.
Полковник взглянул на альтиметр в своих часах. Они показывали отметку в четыреста пятьдесят метров. «Значит, надо мной ещё двенадцать метров. Минимум этажа четыре», — подумал Русь. Он поднялся на один пролёт и прислушался. За дверью что-то происходило, но что, разобрать было невозможно. Всякое промедление уменьшало шансы услышать то, что можно услышать при должной расторопности, если за стеной происходит что-то действительно важное.
Площадка, на которой находился полковник, была технической. Всё сияло и блестело чистотой совсем недавно введённого в строй оборудования. По одну сторону площадки были проложены трубы, а по другую змеились чёрные кабели. Внимание полковника сосредоточилось на серебристых воздуховодах из оцинкованного железа, тянущихся из недр башни вверх. Восстановив в памяти конфигурацию стен в ресторане, он пришёл к заключению, что второй воздуховод справа связан с помещением, из которого доносились приглушённые звуки.
При помощи перочинного ножа и запасов терпения полковнику удалось отвинтить крепёж стыковочной секции оцинкованной трубы. Всё это ему приходилось делать без лишнего шума. Поставив отвинченную деталь квадратной трубы на пол, Русь подтянулся и исчез в недрах предательски гремящего при каждом неловком движении воздуховода.
Приговор
Приближался полдень. А самое хреновое — было полное безветрие, и вентиляционные коробы не издавали никакого естественного шума. Там, где находился сейчас полковник, было совсем не укромное местечко, где люди появляются лишь для того, чтобы припрятать что-нибудь. Ему предстояло продвинуться по коварному извилистому пути не то чтобы без грохота — вообще бесшумно.
«Костюмчик может пострадать», — подумал Русь, извиваясь как червяк в недрах бесконечного железного гроба. «Надо поторапливаться, а то всякое промедление уменьшит мои шансы услышать то, что можно услышать при должной подвижности, если внизу действительно происходит какая-то важная встреча», — говорил он себе, последовательно напрягая мышцы всего тела, чтобы проползти ещё несколько сантиметров вперёд.
Минут через пятнадцать мучений он оказался рядом с решётчатым отверстием, расположенным над помещением, откуда доносился гул человеческих голосов. Полковник расслабил тело, чуть согнув колени, перевернулся немного на бок и приблизил правое ухо к решётке, чтобы лучше слышать, но так, чтобы случайный взгляд находившихся внизу людей ничего бы не заметил.
«Мне и во сне не снилось, что моя очередная миссия будет осуществляться с такими удобствами», — пронеслось у него в голове.
Некоторое время полковник ничего не улавливал. Потом послышались шум открывающихся и закрывающихся дверей и другие, не имеющие значения, звуки. Следом раздались шаги нескольких пар ног.
— А зачем эти двое явились сюда? — прозвучал недовольный, но знакомый полковнику голос.
— Для охраны, — громогласно объявил другой мужчина с акцентом.
«Где я слышал этот голос?» — начал перебирать в памяти мужские голоса Русь.
Снизу послышался шум передвигаемых стульев. «Вероятно, вновь прибывшие размещаются», — подумал полковник.
— Михаила ещё нет… — послышался опять знакомый голос.
«Где я его слышал? Ведь вроде бы совсем недавно», — лихорадочно перебирал полковник свою фонотеку в голове.
— Михаил не придёт, — заявил голос с акцентом. По-видимому, этот человек считал себя здесь главным.
— Как так «не придёт»? Мы же должны были уточнить подробности операции?
— Всё уже уточнено. Проведение операции возлагается на меня.
— Как это так вдруг?
— Вот так, вдруг. Нельзя без конца проигрывать. Завтра я уезжаю.
— Ну, хорошо. А зачем было тогда устраивать эту встречу?
— Чтоб поболтать о других вещах, — небрежно бросил главный.
— Слушай, Кушнер, если ты полагаешь, что всё пойдёт так, как прежде, то должен сказать, что ты глубоко ошибаешься. Ты слышал вчера лично от Збига, что главой Центра в России буду я. Руководителем в полном смысле этого слова, ясно? От привычной практики — вести переговоры со Збигом, а меня ставить в известность потом — ты должен раз и навсегда отказаться.
После этих слов полковника словно осенило. Он вспомнил, кому принадлежал этот голос. Несмотря на напряжённую ситуацию, его лицо выразило изумление.
— Это мы ещё посмотрим, — сухо заявил Кушнер.
— То есть как «посмотрим»? Разве не слышал, что вчера сказал Збиг?
— Так это был вечер, а сейчас утро. Утро вечера мудренее.
— Ты опять пытаешься мутить воду? Если раньше всякие трюки сходили тебе с рук, то при мне на это не рассчитывай, запомни хорошенько! Этим твоим ухваткам придётся положить конец. Понял?
— Я затем и пришёл, чтобы положить конец, — всё так же спокойно проговорил Кушнер. — Твоей долбаной карьере пришёл конец.
— Что за представление? — воскликнул тот, кто пришёл один.
— Мы пришли не на представление и не в кино, — сурово ответил Кушнер. — Мы пришли, чтобы исполнить приговор. Вынесен он не мной, я лишь исполнитель. А место выбрано не случайно. Энергия твоих страданий будет транслироваться на всю эту страну.
— Приговор за что? — прозвучал уже испуганный голос.
— Ты стал отработанным материалом. А остаток пользы ты принесёшь своим страданием.
Кушнер тут же обратился к кому-то другому:
— Ну-ка! Чего ждёте? Пока он начнёт орать?
— Ах вы!..
В то же мгновенье полковник услышал сдавленный крик, потом стоны. А затем хриплый голос незнакомца:
— Всё перепачкаем. Надо было заняться этим где-нибудь в другом месте. Или подготовиться, расстелить плёнку…
— Делайте что сказано, я почитаю молитвы.
Полковник теперь слышал только стоны и ритмичный речитатив на непонятном языке. «Пора убираться отсюда», — думал Русь, стараясь не издавать звуков и пятясь назад как рак. Услышанной информации было так много, и она была так важна, что он решил всё разложить по полочкам, когда выберется из своего убежища и вообще окажется далеко от этой башни.
«Жаль тебя, Капитан, не будет больше Капитана Америки», — билось пульсом в голове полковника Руся.
На дно
Часы полковника показывали только час дня, и ему пришло в голову, что они остановились. Всё же он постучал по ним пальцем и поднёс к уху — нет, работают нормально. Столько всего случилось за последнюю пару часов, что, как ему показалось, должна быть по меньшей мере полночь.
То, что полковник услышал на вершине башни, могло означать одно — у них завелась крыса. Необходимо максимально быстро залечь на дно и обрубить все связи. Свой телефон он успел ловко подбросить в багажник какой-то нерасторопной тётки на парковке перед супермаркетом. Теперь надо будет избавиться от машины и вместе с Евой исчезнуть. Их автомобиль сейчас стоял на ещё полупустой площадке перед ступенями главного входа. Полковник ещё издали встретился взглядом с Евой и едва заметно приложил указательный палец к губам. Девушка понимающе кивнула и, когда полковник сел за руль, только вопросительно на него смотрела. Полковник, в свою очередь, поглядывал на широкую парадную лестницу.
В томительном ожидании прошло около часа. Из стеклянных дверей вышли трое мужчин. Впереди с гордым видом шёл Черномазый, за ним следовали два угрюмых бугая в чёрных костюмах. «Судя по всему — Кушнер с подручными», — определил полковник. Когда «гелендваген» с мрачной троицей рванул с места, полковник потянулся к Еве, но не для того, чтобы обнять, а для изъятия её мобильника из одного из карманов куртки. Ева только таращила глаза, но продолжала молчать. Всё так же, не раскрывая рта, полковник жестом остановил любые вербальные и моторные функции своей напарницы, а взглядом пригвоздил к креслу. Потом вышел из автомобиля и пошёл к остановке автобуса.