Беседу вели двое.
Первый — мужчина лет сорока, с лицом, изрезанным морщинами, как карта забытых дорог. Его пальцы, грубые и неуклюжие, перебирали бумаги, снова и снова перечитывая строки, будто ища в них скрытый смысл. Это был Кан, человек, чье имя звучало как приговор.
Второй — моложе, с острыми чертами лица и взглядом, который, казалось, пронзал насквозь. Леви, полковник службы безопасности, сидел, слегка откинувшись на стуле, его пальцы барабанили по столу, выдавая нетерпение. На его лице читалось легкое недовольство, словно он уже знал, чем закончится этот разговор, но решил дождаться финала ради приличия.
— Григорий, к... — начал Кан, но махнул рукой, словно отгоняя муху. — Ай, неважно. Давай сразу к делу. Парень толковый. Теорию сдал на отлично, на испытаниях продемонстрировал личную храбрость и мастерство. Опыт, судя по документам, у него имеется, причем внушительный. Предлагаю дать ему должность комбата и слегка подучить. Парень далеко пойдет. Есть возражения?
— Разумеется, есть, — отрезал Леви, его голос был холодным, как сталь. — Не слишком ли ты разошелся, Кан? Ему-то всего ничего, а ты его на такую должность. Вы что, родственники?
Кан устало вздохнул, словно этот разговор был для него привычной пыткой. Он огляделся на присутствующих членов комиссии, словно ища поддержки, но нашел лишь молчание.
— Не мели чепухи, Леви, — произнес он, стараясь сохранить спокойствие. — Ты прекрасно знаешь наше положение.
Леви лишь помотал головой, его густые волосы, похожие на гриву, слегка растрепались. — Не в курсе. Но ты можешь для меня разъяснить?
Кан сжал зубы, чувствуя, как раздражение поднимается в горле, словно волна. Он посмотрел на Леви, словно на ребенка, который упрямо не хочет понимать очевидного.
— Специально для тебя, полковника службы безопасности, поясняю, — начал он, нарочито медленно, словно обращаясь к человеку, который едва умеет складывать слова в предложения. — У нас острая нехватка командного состава. И нам надо ее закрывать. Приказ сверху.
Леви прищурился, его глаза сузились до щелочек. — Это не ответ на мой вопрос.
Кан почувствовал, как в груди закипает ярость. «Как же вы, сбшники, мне дороги», — подумал он. — «Прям бы каждому пожал... горло. Крепко и любя». Но его мечтам не суждено было сбыться, и он пошел от обратного.
— Что тебя смущает? — спросил он, стараясь говорить ровно.
Леви наклонился над столом, его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от Кана. — Мутный он какой-то, — произнес он ровным и тихим голосом, словно бросая вызов.
В комнате повисла тишина, тяжелая, как свинец.
По лицу Кана пробежала дрожь — дрожь ярости, сдерживаемой лишь тонкой нитью самообладания. Ему хотелось зарядить этому ничтожеству прямо в челюсть, чтобы навсегда стереть с его лица эту самодовольную усмешку. Но он помнил: такие маневры ничем хорошим не заканчиваются.
— А поподробнее можешь пояснить? — сквозь зубы выдавил он, стараясь сохранить видимость спокойствия.
— Легко, — ответил Леви, его голос звучал так, будто он наслаждался моментом. — Слишком подозрительная биография. У меня тут кое-что не сходится.
Он прервался, заметив, каким кровожадным взглядом на него смотрит Кан. На мгновение по телу Леви пробежали легкие мурашки, но он быстро подавил сомнение и продолжил:
— Во-первых, «шахтерский мир» — стандартная легенда для шпионов. Во-вторых, в отчете указано, что у него идеальное здоровье. Серьезно? То есть вы хотите сказать, что на отсталом, загаженном вусмерть отстойнике по добыче руды он не приобрел ни единого хронического заболевания? А учитывая, что он там же и родился, их наличие как-то, само собой разумеющееся.
— Ну, повезло парню. И что с того? — Кан сжал кулаки под столом, чувствуя, как нервы натягиваются, как струны.
— И что он в двадцать лет возглавил шахтерское ополчение и стал шерифом целой колонии, тебя вообще не напрягает? — продолжил Леви, его голос стал жестче, словно клинок, вонзающийся в слабое место.
— Нисколько, — ответил Кан, но его голос уже звучал чуть более напряженно, чем он хотел бы.
— А вот меня напрягает. Согласия не дам, — отрезал Леви, откинувшись на спинку стула, словно только что поставил точку в споре.
Кан закрыл глаза, слегка помассировал виски, пытаясь сдержать нарастающую ярость. Когда он снова открыл их, его взгляд был холодным, как лед.
— Как же ты меня заебал, Леви. Ты и этот грёбаный бардак.
— Аналогично, — парировал Леви, его губы растянулись в едва заметной улыбке.
— Хм, аналогично? — Кан наклонился вперед, его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Блин, у меня распоряжение усиленно пополнять командный состав. Или ты забыл, что случилось с большей частью предыдущего?
Леви на мгновение замер, его уверенность слегка пошатнулась. Он вспомнил: пустые кабинеты, похоронные процессии, отчеты, которые никто не хотел читать. Но быстро оправился.
— Не забыл. Но это не значит, что мы должны брать на должность командира батальона первого попавшегося, у кого слюна из рта не капает.
Кан встал, его тень накрыла стол, словно предвестник бури.
— Он не первый попавшийся. Он — тот, кто нам нужен. И если ты не можешь этого понять, то, может, тебе стоит пересмотреть свои приоритеты.
Леви тоже поднялся, его глаза сверкнули, как лезвия.
— А может, тебе стоит пересмотреть свои методы, Кан. Иначе следующий пустой кабинет будет твоим.
В комнате повисла тяжелая тишина, словно воздух стал гуще. Оба мужчины стояли, уставившись друг на друга, словно два хищника, готовые броситься в бой.
В помещении запахло порохом. Напряжение витало в воздухе, словно перед грозой.
— Все вон! — заорал Кан, его голос прозвучал как выстрел.
Люди, словно испуганные мыши, бросились к выходу, перешептываясь о том, на сколько дней Леви отправится в медицинскую службу. Когда дверь захлопнулась за последним из них, в комнате остались только Кан и Леви.
— Ну что, драться будем? — спросил Леви, потушив сигарету о край стола.
Кан лишь вздохнул, опустившись на стул. — Нет. Если честно, мне уже плевать. Если откажешь, я просто напишу рапорт наверх. Пусть там решают, что да как.
— Сдашься так легко? — усмехнулся Леви, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
— Леви, я заебался, — Кан провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость. — Кроме него у меня еще хренова туча кандидатов. Но ради приличия спрошу еще раз: что ты предлагаешь?
— Я? — Леви задумался, его взгляд стал чуть менее жестким. — Младший лейтенант. С повышенным наблюдением. Ты ж не думай, это не личное. Просто он ну уж слишком подозрительный.
— Чего, парни, дрочите друг другу? — раздался голос откуда-то из-за спины.
Мужчины вздрогнули, как школьники, пойманные на шалости. В мгновение ока они оба достали стволы, но, развернувшись, тут же убрали их обратно.
— Инок, твою мать! — выдохнул Кан, его сердце все еще бешено колотилось. — Тебе обязательно кто-нибудь прострелит очко, если ты продолжишь так делать, и надеюсь это буду я.
Тот, кого они называли Инок, стоял посреди комнаты, словно материализовавшись из воздуха. Тридцатилетний мужчина с веселым блеском в глазах был экипирован в цельную броню, которая заметно отличалась от стандартной экипировки.
Невооруженным глазом было видно, что она стоит минимум в десять, а то и в двадцать раз дороже. Функция невидимости, судя по всему, была лишь одной из ее многочисленных фишек.
— Слегка отойдя от испуга, Леви спросил: — И как долго ты тут?
— С самого начала вашей изысканной беседы, — ответил Инок, его голос звучал так, будто он рассказывал анекдот.
— И на кой хрен ты тут торчишь? Твои рекруты даже еще испытание не прошли. Иди гуляй. — Прорычал Кан. Инок лишь рассмеялся, его смех был громким и заразительным, словно он только что услышал самую смешную шутку в своей жизни.
— А я тут, потому что мне интересно, — сказал он, подходя ближе. — Вы тут друг друга чуть не порвали, а я сижу, попкорн жую.
Кстати, Кан, твой кандидат — он реально странный. Но, знаешь, мне такие нравятся.
— Тебе все нравятся, у кого пульс есть, — буркнул Леви, но уже без прежней злости.
— Ну, почти, — подмигнул Инок. — Но слушайте, я тут не просто так. У меня предложение. Давайте его возьмем, но под мое крыло. Я за ним присмотрю. Если что — сам разберусь.
Кан и Леви переглянулись. В глазах Кана читалось непонимание, в глазах Леви — облегчение.
— И что, ты будешь за ним нянькой ходить? — спросил Леви, скрестив руки на груди.
— Нянькой? — Инок фыркнул. — Его жизнь в его руках, только и всего.
Леви вздохнул, но в его глазах уже появилась искра надежды.
— Ладно, — сказал он. — Но если что, это на твоей совести.
— На моей? — Инок ухмыльнулся. — Да у меня ее нет. Но ладно, договорились.
Леви лишь покачал головой, но больше не возражал. В конце концов, с Иноком спорить было бесполезно.
— А ты, Кан, чё молчишь? Согласен? — спросил Инок, его голос звучал так, будто он уже знал ответ, но ему доставляло удовольствие подразнить.
Кан, словно выдернутый из глубоких раздумий, вздрогнул. Его лицо исказилось злобной гримасой, и он выпалил с гневом, который копился, как лава в жерле вулкана:
— Конечно, сука, нет! Инок, ты что, ожидал другого, блядь, ответа?
Поток негодования был настолько яростным, что оба собеседника инстинктивно отступили на пару шагов. Кан, казалось, вот-вот взорвется, как перегретый котел, готовый разнести всё вокруг в щепки.
— Скотина, ты постоянно приходишь и воруешь моих рекрутов! И так каждый раз, каждый сука раз! Я получаю гребаную пачку сообщений о переводе!
— Воу-воу, успокойся, Кан, — попытался вмешаться Инок, поднимая руки в знак мира, словно пытаясь усмирить разъяренного зверя. — Ну, ты же понимаешь, мы Огненные Драконы — лицо организации. Нам нужнее.
— Иди в жопу! — рявкнул Кан, его голос гулко отозвался в стенах комнаты. — Тебе там целую пачку рекрутов подвезли, так иди и смотри!