1. Внутренние линии и эксцентрические операции
Наполеон в 1796 и 1815 гг
Всякая операция по внутренним линиям успешна тогда, когда имеющиеся главные силы в полной мере задействованы против вражеской группировки еще до того, как вмешаются другие его части. «Преимущества внутренних линий возрастают по мере тех пространств, которые с этими линиями связаны»[327]. Очевидно, что рассматривающиеся при этом условия в случае небольших армий, которые легче развернуть, отличаются от тех, где задействованы массовые армии. Точно так же и понятие о тактическом воссоединении группировок врага на поле боя при современном вооружении совершенно иное, нежели в прежние времена. Наполеону приписывают особую любовь к операциям на внутренних линиях. Жомини выделяется именно такой точкой зрения. Полководец станет великим лишь в том случае, если он обращается к такой форме самым мастерским способом и лишь там, где это соответствует обстановке. Часто выдвигаемый упрек, что те успехи, которые одерживал Наполеон при операциях на внутренних линиях, в современных условиях были бы уже невозможны, самым решительным образом опровергается кампанией фельдмаршала фон Гинденбурга в Восточной Пруссии в 1914 г. Как сегодня, так и тогда, есть обстоятельства, имеющие решающее значение. Успех, как и во всякой другой операции, зависит по большей части от поведения противника. При более решительном наступлении Ренненкампфа Танненберг стал бы лишь частным успехом[328]. Так же и с Наполеоном: находясь в середине между разделенными противниками, он одерживал победы из-за их бездействия. И то, что решились на такие рискованные действия тогда, в 1796 г. в северной Италии, было заслугой полководца не в меньшей степени, чем в 1914 г. в Восточной Пруссии.
К началу кампании 1796 г. генерал Бонапарт двинулся с Ривьеры через Апеннины к востоку от р. Бормида вниз по ее течению. Главные его силы были между австрийской армией под командованием Больё и пьемонтской Колли, разбив союзников по одиночке. Если учесть, что у Бонапарта было не более 41 тысячи человек против 55 тысяч у союзников и что последние стояли разбросанно на фронте в 50 км в горах, то в масштабах современных армий это представляется лишь как активно проведенная Бонапартом война деташементами в горной местности, причем ему удалось прорвать вражескую завесу. Лишь затем он вышел на внутреннюю линию между своими противниками, так как единого командования между ними не было, а каждый из них боязливо стремился лишь не быть оттесненным от своих коммуникаций. А они у пьемонтцев вели в Турин, а у австрийцев – в Ломбардию. Затем Бонапарт отразил 4 попытки австрийцев прийти на помощь осажденной Мантуе тем, что между Минчио и Адидже разбил по очереди вышедшие из Альп австрийские колонны еще до того, как они смогли соединиться. Эти блестящие первоначальные успехи главным образом и привели к тому, что ему стали приписывать систематические действия на внутренних коммуникациях.
Схема 1. Кёниггрец
Между условиями первой кампании Наполеона на Ривьере и его последней кампанией имеется многократно подчеркиваемая, хотя и чисто внешняя, схожесть. Первоначальные успехи, достигнутые императором в 1815 г., обратились в полную их противоположность, так как разбитый под Линьи противник при своем отступлении двинулся не по линии своих коммуникаций, а на соединение с союзником к месту решающих боев. Наполеон в июне 1815 г. сосредоточил между Филиппвилем и Мобежем 124 тысячи человек на участке, где против него были передовые части 123-тысячной армии Блюхера и 93-тысячной армии Веллингтона. Ему было известно о широком, затруднявшем совместные действия, расположении его противников. 15 июня он сумел пробиться под Шарлеруа, а 16-го разбить при Линьи еще не сосредоточившуюся прусскую армию, в то время как Ней сковывал части армии Веллингтона у Катр-Бра.
Однако, так как пруссаки отступили не вдоль их естественных коммуникаций к Маасу, а при слабом их преследовании на север, на Вавр, где были усилены своим 4-м корпусом Бюлова, под Линьи не сражавшимся, они оказались в состоянии отправиться на помощь Веллингтону к полю боя под Ватерлоо и тем самым обеспечить сокрушительное поражение Наполеона[329]. Переоценка одержанной под Линьи победы и недооценка энергичности Блюхера, а также и то обстоятельство, что французских сил для реализации столь тяжелых задач было мало, привели к тому, что тактические успехи 15 и 16 июня не смогли быть использованы в оперативном смысле с выходом на внутренние линии. При современном вооружении Наполеон, даже если бы у него было больше сил, не смог бы поставить перед собой такие цели. Для него вообще не было бы возможности стремиться к выходу на внутренние линии, ведь император уже 16-го под Катр-Бра и Линьи не отбросил двух врагов на различных полях сражения, а лишь тактически смог взяться за них по одиночке.
Случаи, в которых оперировать на внутренних линиях невозможно
Границы, которые имеются у возможности провести операцию на внутренних линиях, особенно отчетливо сказались в 1866 г. в действиях австрийской Северной армии. Основные ее силы в 180 тысяч человек 21 июня выступили из мест своей дислокации в Моравии и Богемии. Фельдцейхмейстер фон Бенедек предполагал сначала выйти на плато на правом берегу верхней Эльбы между Йозефштадтом, Кёнигинхофом и Милетином. Оттуда он задумывал перейти в наступление, направление которого определялось бы в зависимости от обстоятельств. Марш в Богемию, вдоль границы с графством Глац, проходил после сосредоточения в три крупных колонны. 25 июня передовые части правой колонны вышли к Эльбе. Глубина эшелонирования армии составила (вплоть до последних ее частей под Гайерсбергом и Литомышлем) около 70 км. Под командованием кронпринца Саксонии стояла вторая группировка силами в 65 тысяч человек, находясь за Изером, между Турнау и Юнг-Бунцлау. Австрийской стороне было известно, что против нее движется армия принца Фридриха-Карла. Сосредоточение армии кронпринца прусского в Силезии и в графстве Глац на фланге наступления австрийских главных сил было также обнаружено. Поступившие 26 июня донесения позволяли с большой точностью оценить подход армии кронпринца прусского. По-прежнему придерживались намерения провести запланированное развертывание в районе Кёнигинхоф – Йозефштадт – Милетин. Для его прикрытия к Находу был двинут корпус с кавалерийской дивизией, а еще один к Траутенау. Эти корпуса должны были выполнить ту же задачу по отношению к армии кронпринца прусского, что и армия кронпринца саксонского – к армии принца Фридриха-Карла. Прикрывшись таким образом с обоих направлений, Бенедек полагал, что сможет реализовать предполагаемое развертывание. Вследствие его распоряжений 27 июня начались бои с армией кронпринца прусского. Так как одновременно кронпринц Саксонии был вынужден оставить рубеж Изера и отойти на Йичин, Бенедек планировал двинуть главные силы на его поддержку. Однако ход событий 28 июня побудил фельдцейхмейстера вновь отказаться от этого намерения. Пруссаки одержали победы под Зоором и Скалицем. Отход на север был признан невыполнимым, а потому приказали сосредоточить армию меду Йозефштадтом и Милетином за верхней Эльбой. Армейская группа кронпринца Саксонии сражалась под Йичиным 29 июня неудачно, а к утру 30 июня отошла к Милетину, Горицу и Шмидару. Вследствие этого позиция, занятая главными силами австрийской Северной армии на возвышенности правого берега верхней Эльбы напротив армии кронпринца Пруссии, теперь была лишена действенной защиты фланга. Поэтому фельдцейхмейстер днем 30 июня отдал приказ о повороте вполоборота влево в район к северо-западу от Кёниггреца на позицию на правом берегу Эльбы.
Колебания в решениях австрийского главнокомандования позволяют прояснить всю сложность его положения и невозможность провести эффективную операцию по внутренним линиям против концентрического прусского наступления.
Если 26 июня еще можно было бы одержать победу над армией кронпринца Пруссии, то использовать ее за счет преследования в горной местности из-за подхода Фридриха-Карла, угрожавшего флангу и тылу австрийской армии, уже было нельзя.
Вопрос об операции на внутренних линиях также встал в 1904 г. и перед генералом Куропаткиным в начале войны в Маньчжурии.
Японская 1-я армия 1 мая 1904 г. сумела форсировать р. Ялу. Так называемый Восточный отряд русских, насчитывавший 16 тысяч человек, которому была поручена защита речного рубежа, отступил к горным перевалам, ведшим к Ляояну. Из-за этого удалось высадиться на Ляодунском полуострове 2-й японской армии. После овладения мощной русской позицией на Цзиньчжоуском перешейке[330] части ее обложили Порт-Артур, в то время как 4 дивизии наступали вдоль железной дороги на север в направлении на Вафангоу, где в начале июня были объединены примерно 30 тысяч человек так называемого Южного отряда. В то же время Восточный отряд был усилен одной бригадой, а 1,5 дивизии пока что были придержаны генералом Куропаткиным под Ляояном, а также на ветке от него к Хайчэну в качестве общего резерва.
Схема 2. Маньчжурия
После того, как беспрепятственно прошла высадка 2-й японской армии, русский командующий оказался в тяжелом положении. Выдвижение Южного отряда было проведено по настоянию наместника на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева, который потребовал, чтобы хоть что-нибудь было предпринято для поддержки Порт-Артура. Однако, так как крепость уже с конца мая была полностью окружена, выдвижение Южного отряда осталось лишь полумерой. Последовавшие распоряжения русской стороны постепенно привели к развертыванию на два фронта. Один был направлен на восток против 1-й армии, а другой на юг против 2-й, общий их резерв оставался под Ляояном. Момент для операции на внутренних линиях, за что выступал Алексеев, был уже упущен. Сами очертания театра военных действий, направление, куда вела железная дорога, единственная коммуникация русских, делали решение вопроса, нанести ли удар главными силами через горы на восток или же вдоль железной дороги на юг, чрезвычайно сложным. Однако и при удачном исходе атаки тылы не были бы в безопасности. Только полководец, который в полнейшей мере полагается на свои войска и сам обладает энергичной натурой, еще смог бы совладать с такой ситуацией. Оно требовало, как и любая операция, высочайшей решимости командующего и значительной подвижности войск. Однако случилось так, что после серии локальных схваток русская Маньчжурская армия в первые дни сентября была оттеснена на позицию под Ляояном, а японцам, наконец, удалось воссоединиться.
Те качества, которых здесь не хватило Куропаткину и его русским войскам, мы обнаруживаем в полном составе у генерала фон Фалькенгайна и его германских частей в ходе кампании в Трансильвании в 1916 г.
Успешные операции на внутренних линиях
Сразу после того, как в конце августа 1916 г. была объявлена война, румыны вступили в Трансильванию. Слабые австро-венгерские части на границе отступили перед ними. Румыны заняли Кронштадт, Германштадт, перевал Вулкан и Орсову[331]. Усиленная германскими и турецкими частями болгарская армия тогда же вступила в Добруджу, взяла Туртукай, заняла 10 сентября Силистрию, двинула войска вдоль побережья и 15 сентября еще раз полностью разбила поддержанную русскими и сербскими частями румынскую Добруджанскую армию. В Семиградье в середине сентября силы румын распределялись так: 5 пехотных дивизий и одна кавалерийская бригада составляли 4-ю румынскую армию, которая правым крылом соприкасалась с русским фронтом в Восточных Карпатах. Румынская 2-я армия из 4 пехотных дивизий и 4 кавалерийских бригад стояла оттуда и до Фэгерашских гор. Обе эти румынские армии в тот момент имели против себя лишь группировку из 1-й австро-венгерской армии, трех дивизий и одной ландштурменной гусарской бригады под командованием генерал-лейтенанта фон Моргена[332]. 1-я румынская армия, 11 пехотных и 3 кавалерийских дивизии, усиленная восточной группировкой, наступала через Ротентурмский перевал на Германштадт. Западным отрядом она продвигалась через Вулканские горы. А на фронт этой армии пока еще только перебрасывались германские части.
Из них была образована 9-я германская армия под командованием генерала от инфантерии фон Фалькенгайна. К началу запланированного на 26 сентября наступления с охватом на Германштадт он свел ее в три группы. Генерал Крафт фон Дельмензинген с Альпийским корпусом наступал к Ротентурмскому перевалу, чтобы отрезать противнику путь к отступлению. Генерал фон Штаабс силами одной германской и одной гонведной[333] дивизий атаковал с северо-западного направления, генерал-лейтенант граф Шметтов и его одна пехотная и одна кавалерийская германские, а также еще одна австро-венгерская кавалерийская, дивизии получили задачу атаковать с севера и северо-запада. Генерал фон Фалькенгайн твердо придерживался наступательного плана, хотя натиск превосходящих сил румын на позиции еще только формирующейся 1-й австро-венгерской армии на верхнем Мароше все более давал себя знать. Если румыны прорвутся там, то тылы 9-й армии окажутся в величайшей опасности. Из этого угрожающего положения могла бы спасти только успешная атака на 2-ю румынскую армию. 26, 27 и 28 сентября из-за решительного продвижения Альпийского корпуса к линии отступления противника удалось превратить его в сокрушительный удар по врагу, хотя правому крылу 2-й румынской армии на верхнем Олте получилось отбросить 1-ю австро-венгерскую кавалерийскую дивизию из группы Шметтова и правофланговую дивизию генерала фон Моргена. За счет ввода в действие подступающей с севера германской пехотной дивизии, введенной в бой 29 сентября, группе Шметтова, действовавшей всеми силами фронтом на восток, удалось ликвидировать эту опасность.
При данном случае вариант полной победы под Германштадтом учитывался заранее. Все имеющиеся силы 9-й армии были воссоединены против пробивавшегося через Фэгэраш южного крыла главных сил румын, атаковав их по возможности с охватом с юга и разгромив их. В связи с этим генерал фон Фалькенгайн, бросив армию на восток после одержанной победы, решил нанести главный удар южнее р. Олт.
Предназначенные для этого три дивизии группы Штаабса, конечно, были ослаблены из-за выделения отрядов для преследования, которые, при требующейся для начала новой операции спешке, не могли быть своевременно выведены из гор. Пришлось отказаться и от использования в этом Альпийского корпуса. Ему было поручено прикрытие с юга по обе стороны Ротентурмского перевала. И без того необходимая перегруппировка потребовала бы многих дней, сколь бы блестящи ни были свершения частей при скудной дорожной сети и подлежащих преодолению сложностях, вызванных местным ландшафтом. Выяснилось, что удар на Германштадт оказал свое воздействие и на главные силы румын. Они начали оставлять Кронштадтский бассейн и отходить на восток к высокогорью. В серии яростных локальных боев с многочисленными контрударами они попытались обеспечить себе свободу маневра. Но и после этого неутомимым атакующим войскам удалось с боем пробиться через Гайстервальд[334], после чего начались оживленные схватки под Кронштадтом.
Схема 3. Германштадт и Кронштадт
Вечером 7 октября группа Штаабса повернула свою правофланговую дивизию к Тёрцбургскому перевалу, в это же время обе другие с запада и северо-запада атаковали Кронштадт. С севера в бои вмешалась и группа Моргена, а к северу от нее кавалерийский корпус Шметтова установил контакт с 1-й австро-венгерской армией. Вечером 9 октября группа Штаабса вышла к позициям на высотах к югу, а группа Моргена – к востоку от Кронштадта, в одном переходе от города. И вновь была полная победа. Семиградье было освобождено от врага.
Кампания в Семиградье является блестящим свершением как командования, так и войск. Ее смогли осуществить только потому, что, как и в 1914 г. при первом ударе в Восточной Пруссии, здесь главные силы румын держались столь же выжидательно, как и тогда Ренненкампф. Условием для успешности второй операции было, далее, чтобы разбитый первым противник был разгромлен настолько, чтобы на его вмешательство в ходе второго акта уже можно было не рассчитывать. На этих же условиях были основаны и те успехи, которые имел в феврале 1814 г. во Франции Наполеон.
1 февраля 1814 г. Наполеон при Ла-Ротьере вынужден был отступить под напором значительно превосходивших его союзников. Так как они не сумели развить свой успех в сокрушительный удар, император смог отвести 20 тысяч солдат в Труа, чтобы там присоединить к ним еще 40 тысяч. Маршал Мармон под Арси-сюр-Об прикрывал с 6 тысячами левый фланг.
Союзники сами разделили между Обом и Сеной свои силы почти в 150 тысяч человек так, что главная армия Шварценберга начала довольно вялое преследование разбитого противника в направлении к Труа, в то время как Блюхер силами до 20 тысяч русских солдат Силезской армии, сражавшихся под Ла-Ротьером, стремился к соединению с остальными, все еще подступающими из Лотарингии корпусами на Марне.
Там в первые дни февраля маршал Макдональд с 10 тысячами был отброшен за Шалон 16-тысячным корпусом Йорка. Из стремления удерживать Макдональда на острие удара, если возможно загнав его между корпусами Йорка и Сакена и отрезав от Парижа, а также одновременно подтянув отставшие корпуса, и родилось наступление армии в разделенном виде, приведшее к тому, что 55 тысяч ее солдат были эшелонированы на глубину в 60 км. В то время как корпус Йорка шел к Марне, а корпус Сакена к Ла-Фер-су-Жуар на Пти-Морен, где за Марной встал Макдональд, русская дивизия генерала Олсуфьева вышла к Шампоберу. Корпуса Капцевича и Клейста отставали на дневной переход. Наполеон оставил 40 тысяч под командованием маршалов Удино и Виктора на Сене и Йонне для прикрытия Парижа от главной армии союзников, а 30-ю тысячами нанес удар от Ножан-сюр-Сен через Сезанн в левый фланг Силезской армии. Из-за распыления сил противника он имел полный успех. 10 февраля под Шампобером были рассеяны 4 тысячи солдат Олсуфьева, 11-го был отброшен под Монмираем Сакен, которого Йорк под Шато-Тьерри поддерживал крайне недостаточно, 12-го оба генерала были с тяжелыми потерями отброшены за Марну, 14-го был разбит и принужден к отступлению в Шалон, где теперь собирались разделенные части Силезской армии, Блюхер с корпусами Клейста и Капцевича[335].
Схема 4. Положение 9 февраля 1814 г.
Блюхеру следовало предполагать, что Наполеон будет скован на Сене основной армией, однако прежде всего учесть, что в том тяжелом кризисе, который сгущался над ним, он получит помощь от главных сил. Поэтому он лишь медленно отходил перед находившимися против него войсками двух маршалов. Наполеон теперь оставил наблюдать за разбитой Силезской армией Мармона с 6 тысячами солдат, а остальные силы бросил маршем через Мо. Вместе с частями Удино и Виктора его армия теперь вновь имела более 70 тысяч человек. К тому же, недавние победы над самыми энергичными командующими союзников возродили его прежнюю славу непобедимого, поэтому ему достаточно было показаться, чтобы из страха перед ним Главная армия начала отступление в Труа.
Клаузевиц отстаивает мнение, что Наполеон должен был и далее безостановочно преследовать Блюхера, при необходимости даже до Рейна, тогда развернулась бы и главная армия. Но ведь и сам он говорит, что, конечно, в целом было верно «стремиться к скорейшему и самому действенному успеху в тот момент, когда он мог быть достигнут, ведь тогда не тратилось бы время на переходы, а железо надо ковать, пока оно горячо, ведь всегда надо учитывать и то, не будет ли потеряно еще более на других участках»[336]. Этим другим участком тогда был неукрепленный Париж, от которого передовые части главной армии были всего в двух переходах. Если бы столица была потеряна, то и правлению Наполеона пришел бы конец. Действия на войне всегда должны быть основаны только на требованиях момента. Позднейшие оценки поэтому не должны базироваться на рассуждениях, что благодаря энергичности Блюхера удалось за счет дополнительных сил усилиться на Рейне до 50 тысяч человек и уже 21 февраля показаться на Сене, так что силы союзников под Труа и севернее его вновь возросли до 150 тысяч, а также на аргументе, что, несмотря на это, было решено продолжить отход главных сил к Лангру.
Умелая и сопутствуемая удачей операция Наполеона с учетом крайне стесненного его положения добилась прямо-таки блестящего результата. Размаха, который был придан им удару по Блюхеру между Сеной и Марной, хватило на то, чтобы провести успешную операцию на внутренних линиях. Разбитая Силезская армия на то время, которое ему требовалось, теперь оказалась не опасна. Как можно сорвать операцию на внутренних линиях не до конца разбитого противника, может быть наглядно показано на примере начала кампании 1914 года в Восточной Галиции.
Эксцентрические операции
Развертывание австро-венгерских войск на границе Галиции в августе 1914 г. имело в основе своей намерение примерно одной третьей имеющихся сил, 2-й и 3-й армиями, обороняться к востоку от Львова, в то время как почти две трети в составе 4-й и 1-й армий должны были наступать на Холм и Люблин. 3-я армия удержаться восточнее Львова не смогла.
После серии тяжелых боев 3 сентября она (3-я армия) отступила к Гродеку. Южнее Гродека к ней присоединились два корпуса 2-й армии. К ним подтягивался переброшенный с Сербского театра военных действий и выгруженный в Самборе 4-й армейский корпус. Еще 1,5 дивизии прикрывали против вражеских войск, наступавших южнее Днестра. Между тем 1-й армии к 1 сентября удалось в ходе постоянных упорных боев с русской 4-й армией пробиться к Люблину на расстояние дневного перехода. В то время как там противник все еще удерживал позиции, на фронте 4-й австро-венгерской армии после ее победы в сражении при Комарове он отступал. В связи с этим австро-венгерское главнокомандование решило оставить преследование к Бугу, лишь на группу эрцгерцога Иосифа-Фердинанда из 4 пехотных и 2 кавалерийских дивизий это не распространялось, в то же время основные силы 4-й армии из 9 дивизий были направлены маршем так, чтобы иметь возможность атаковать вместе со 2-й и 3-й армиями восточную группировку противника, отбив у него Лемберг.
Схема 5. Положение в Галиции в августе-сентябре 1914 г.
5 сентября 4-я армия вышла в район Равы-Русской. В ходе дальнейшего продвижения она должна была установить контакт с усиленным левым крылом 3-й армии. Однако уже первоначальное выдвижение 4-й армии 6 сентября проходило в сложной лесистой местности в ожесточенных боях. Для прикрытия ее левого фланга были выведены из состава группы Иосифа-Фердинанда еще 1 пехотная и 1 кавалерийская дивизии. Между ними и 4-й армией под Равой-Русской были двинуты 3 кавалерийских дивизии, до того прикрывавшие фланг 3-й армии. Это фланговое прикрытие оказалось крайне необходимым, ведь уже 7 сентября усилившийся натиск противника стал ощущаться как под Равой-Русской, так и у эрцгерцога. Последний посчитал необходимым отступить. В ходе дальнейшего продвижения 7 сентября правое крыло 4-й армии соединилось с левым флангом 3-й армии.
Насчет противника все более приходили к выводу, что он к юго-западу от Лемберга и восточнее Гродека ослабляет группировки, перебрасывая силы все более на северо-запад против 4-й армии. В планы австро-венгерского главнокомандования на 8 сентября входило поэтому ограничиться на фронте 4-й армии лишь фронтальной обороной, в то время как 3-я и 2-я армии в ходе развития атаки постепенно будут поворачивать налево, чтобы таким образом выйти в левый фланг группирующемуся под Лембергом противнику. Когда вечером 7 сентября австрийской Ставкой в Перемышле уже были отданы приказы о сражении под Лембергом, там все еще находились под впечатлением от неблагоприятных известий от 1-й армии, и это не считая все более проявляющейся угрозы тылу и левому флангу 4-й армии. Русские явно бросили часть своих свежих сил между 1-й и 4-й армиями. И все же, несмотря на это, решение пытаться добиться победы в генеральном сражении под Лембергом осталось в силе. 8 сентября атака 3-й армии развивалась хорошо, а у 2-й еще лучше. Смогло продвинуться и правое крыло 4-й армии, но центр ее и левое крыло вынуждены были отражать мощные атаки противника. 9 сентября принесло дальнейшее продвижение к югу и юго-западу от Лемберга в полосе 2-й и у правого крыла 3-й армии, но остальные части лишь удерживали фронт. Только слабая группа Иосифа-Фердинанда, обойденная с обоих флангов, была отброшена. Теперь все более проявлялось намерение противника охватить северное крыло двинутых на Лемберг частей австро-венгерских армий. 9-го же продолжала отступать и 1-я армия, хотя и усиленная германским Ландверным корпусом Войрша. После временной остановки она планировала отойти за Сан. Но даже при таком положении дел австрийская Ставка[337] упорствовала в своем намерении продолжать битву под Лембергом.
В ходе наступления 10-го подходили к Лембергу на 12 км с юга и с запада. 4-я армия между тем под угрозой от колонны противника в его тылу была вынуждена загнуть свой центр и левое крыло. Так как одновременно 1-я армия сообщила о наступлении еще более крупных сил противника на ее правом крыле, русские продолжали продвигаться и западнее Равы-Русской, поэтому около полудня 11 сентября в Перемышле было принято решение прервать сражение за Лемберг, хотя на правом крыле ситуация была в целом благоприятной, а также отдать приказ об отводе армий за Сан.
Решение австро-венгерской Ставки после потери Лемберга стянуть все имеющиеся силы для отвоевания города было само по себе чрезвычайно дерзким. И уже поэтому оно было оправдано. И в этом ничего не меняет то, что здесь частично сказывались и политические мотивы, ведь потеря галицийской столицы в приграничной рутенской области Монархии ощущалась особенно тяжело, так как отвоевание города требовало, прежде всего, решительной победы, а для этого на войне следует перепробовать все. Если австро-венгерским войскам этого было не суждено, то причина, в первую очередь, крылась в переоценке успеха, который одержала под Комаровым 4-я армия, и в том, что имеющиеся силы, при слишком недостаточном оснащении их артиллерией, не обладали необходимой ударной мощью, чтобы реализовать планируемую операцию в столь больших масштабах. Количество соединений при этом имеет мало веса, хотя у русских и было на 200 батальонов больше. Важно то, что австро-венгерские соединения в ходе второго сражения за Лемберг были уже очень ослаблены. Так, корпуса 4-й армии к западу от Лемберга после сражения при Комарове по большей части были силой лишь в дивизию, в то время как русские восполняли свои потери за счет ввода в бой новых второочередных дивизий. Храбрости австро-венгерским частям было не занимать, а в прежние времена столь дерзкому решению суждено было бы, наверное, принести победу. Но при современных условиях перегруппировка для операции против Лемберга и атака противника, почти повсеместно сражавшегося на укрепленных позициях, да еще и современным вооружением, давали бы последнему столько времени, что удалось бы лишь оттеснить его между Вислой и Бугом, но не разбить. А у усиливающейся русской группировки сохранялась бы возможность действовать во фланг и тыл сражающихся под Лембергом австро-венгерских войск.
Эта операция представляет собой скорее смещение сил на правое крыло фронта, нежели операцию на внутренних линиях. Ее развитие вызвано изначальной эксцентричностью австро-венгерского развертывания. И это опять же было не свободным выбором, а обуславливалось очертаниями галицийской границы, с ее северным, польско-волынским, и восточным, подольским, фронтом. Схожим образом эксцентрически развивалась и начальная операция немцев в 1870 г., основными силами 1-й и 2-й армий в Лотарингию, а 3-й армией в Эльзас. В Мировую войну из-за географического положения эксцентрические операции были неизбежны сразу для двух из вступивших в нее держав. Италия двинула свои главные силы на фронт по Изонцо, посчитав себя между тем вынужденной выставить для защиты фланга и тыла на северной своей границе против Тироля и Каринтии. Румыния не могла отправить всю свою армию на завоевание Семиградья, бывшего ее призом за победу. Она оказывалась под угрозой атаки в Добрудже, а также наступления в долине Дуная за счет переправы через него части силы фельдмаршала фон Макензена. Тем самым для румын с самого начала сложно было установить единство в действиях.
До эксцентрической операции может дойти и там, где ее и не диктуют географические условия, как это было в ходе действий Наполеона в осенней кампании 1813 г.
По истечении срока перемирия в середине августа 1813 г. союзники стояли в готовности к наступлению в трех группах: 1. в Бранденбургской Марке Северная армия в 125 тысяч человек кронпринца Швеции, бывшего французского маршала Бернадота, без одного корпуса, следившего за маршалом Даву на нижней Эльбе. 2. Силезская армия Блюхера в 104 тысячи человек между Бреслау и Силезскими горами. 3. Войска Шварценберга на Эгере и на подходе к нему численностью в 254 тысячи человек, из них 125 тысяч – это прусские и русские войска, двинутые туда из Силезии. Против этих сил Наполеон мог выставить между Кацбахом и Бобером более 130 тысяч человек, под Циттау для прикрытия против Богемии более 12 тысяч. Между Гёрлицем и Эльбой стояли 137 тысяч, под Дрезденом еще 35 тысяч. На южной границе Марки стояла 70-тысячная так называемая Берлинская армия. Находясь под командованием маршала Удино, она должна была вести наступление на Берлин. Вместе с ней должен был действовать и Даву и его 38 тысяч человек, наступая от Гамбурга в тыл вражеской Северной армии. А также сведенный, так называемый Смешанный, корпус генерала Жирара, составленный из мобильных крепостных резервов из Виттенберга и Магдебурга, численностью в 15 тысяч человек. Таким образом, всего против наследника шведского престола было двинуто до 120 тысяч солдат.
Пока совершались эти маневры, Наполеон предполагал своими основными силами, численностью до 285 тысяч человек, сосредоточенными от Лигница и до Эльбы, держаться первоначально выжидательно. Он собирался встретить атаку из Силезии главных сил русских и пруссаков, которые он оценивал в 200 тысяч человек, а также и австрийской армии, которую он полагал в 100 тысяч, через Циттау. Соответственно он приказал оборудовать позиции под Бунцлау, за Бобером, южнее Гёрлица фронтом к Циттау, а также между Гёрлицем и Бауценом фронтом к Румбургу. Стоявшие на Кацбахе корпуса должны были отходить за Бобер, так что против ожидавшегося там наступления русско-прусской армии было объединено до 130 тысяч, 40 тысяч охраняли лаузицкие перевалы, 35 тысяч заняли Дрезден и прикрывали против возвышенности Эрца. Около Гёрлица сосредоточили резервы численностью до 100 тысяч, которые можно было двинуть в любую сторону.
Схема 6. Осенняя кампания. 1813 г.
Позиции Наполеона по истечении перемирия были обеспечены – не считая находившегося на нижней Эльбе корпуса Даву – имея форму остроугольного треугольника, основу которого составлял участок Эльбы от Кёнигштейна до Виттенберга, а конец его был под Лигницем. Решившись пока что главными силами выжидать, император при этом предполагал активно вести оборону. Его упрекают за то, что он вообще начал наступление на Берлин. Маршал Мармон утверждал в своих мемуарах, что его к этому побудили эмоции, стремление построже наказать Пруссию. Но теперь захват прусской столицы имел бы немалое моральное значение, а Наполеон сомневался в возможности использования прусских ландверных частей в открытом поле, а потому считал их боеспособность слишком незначительной, и оценивал в целом верно. Он не ждал от командования союзной Северной армии крупных свершений, ведь Гросс-Беерен все же был победой не Бернадота[338]. Однако император при этом возлагал слишком крупные надежды на успех взаимодействия трех отделенных друг от друга группировок Удино, Жирара и Даву. А все эти соображения в войне таковы, что на них сложно рассчитывать, их оценивают позже, после победы. Но если даже не считать эти факторы и понятного желания Наполеона выручить гарнизоны крепостей на Одере и в Данциге, то уже из геометрического начертания развертывания французов вытекает необходимость расширения театра военных действий к северу. Только так был прикрыт фланг и тылы главных сил, стоявших в Силезии и в Лаузице.
Здесь вновь проявилось общее значение геометрической составляющей. Это сказывается, если иметь в виду положение Наполеона, находившегося в центре дуги, образованной силами противника. По отношению к ним он был на внутренней линии. Однако само по себе это лишь геометрическое понятие, термин, проясняющий дело. Операция на внутренних линиях никогда не начинается по доброй воле, однако к ней может привести общая обстановка. Так было с нами в ходе Мировой войны, а благодаря превосходству наших войск в боеспособности оставалась возможность быстро перебрасывать их с одного театра военных действий на другой, что было обеспечено провозоспособностью германских железных дорог. Таким образом, мы смогли оказать сопротивление, которого противник не ожидал.