Российские патриоты, в их числе М. Д. Скобелев, считали, что страна должна идти своими исконными путями. Увлечение чужими идеалами не что иное, как предательство своего народа и средство политического закабаления властью других народов. Они призывали произвести глубокую переоценку ценностей и решительно осудить лакейство перед всем, что исходит от «просвещенного» Запада. Конечно, при этом понимая, что Россия слишком связана с Европой и ее культурой, чтобы совершенно порвать и уничтожить такие связи. Но Европа, считали они, не может быть для России единственным источником света, кладезем духовной премудрости.
Подобные мысли были близки и великому русскому писателю Ф. М. Достоевскому, который отмечал, что «мы азиаты настолько же, насколько и европейцы – даже больше». Он понимал, что забвение этого, стремление перестроить в России все и вся по западным образцам чревато пролитием большой крови.
Призвание России и ее историческую миссию лучшие люди стран видели в том, чтобы примирить односторонности Запада и Востока, претворить духовное богатство того и другого в одно единое целое.
Наследник престола Александр Александрович (в будущем Александр III) писал своему наставнику К. П. Победоносцеву, что «если правительство не возьмет в свои руки движение помощи южным славянам, то бог знает, что из этого выйдет и чем оно может кончиться».
Наследник престола возглавил своего рода партию действия. К ней принадлежали великий князь Константин Николаевич и императрица Мария Александровна. Они настаивали на войне с Турцией во имя освобождения славян, считая, что это приведет к «единению царя с народом» и «укрепит царизм в борьбе с растущим революционным движением».
Особенно ратовали за войну славянофилы. Осуждая колебания правительства, они требовали жесткого курса в отношении Османской империи. Лидер славянофилов И. С. Аксаков заявлял: «Братья наши в Турции должны быть освобождены: сама Турция должна прекратить существование. Россия имеет право занять Константинополь, так как свобода проливов для нее – вопрос жизненной важности».
Однако в правящих кругах России сознавали, что для осуществления таких планов у страны нет ни сил, ни союзников. Царизм стремился лишь вернуть престиж, утраченный в результате поражения в Крымской войне, и укрепить свое влияние на Балканах. Правительство Александра II открыто заявило, что у него нет никаких захватнических намерений.
По инициативе русского правительства и под давлением европейской общественности в Константинополе состоялась международная конференция, принявшая проект автономного устройства болгарских земель. Но Турция, поддержанная консервативным правительством Англии, отвергла его. Когда уже не осталось никаких надежд на мирное урегулирование болгарского вопроса, русское правительство было вынуждено прибегнуть к единственному средству, чтобы выйти из создавшегося положения, – к войне.
Русско-турецкая война 1877–1878 годов была прогрессивной для народов Балкан. Ее по праву относили к числу войн второй половины XIX века, объективным содержанием которых «были буржуазно-национальные движения или «судороги» освобождающегося от разных видов феодализма буржуазного общества»[47].
Объявление Россией 12 (24) апреля 1877 года войны Турции, а затем вступление в нее Румынии, Сербии, Черногории вызвало бурю энтузиазма в болгарском народе. Болгарское центральное благотворительное общество призвало болгарских патриотов-эмигрантов в России, Румынии и других странах, а также народные массы внутри Болгарии всемерно помогать русским войскам. Было опубликовано воззвание:
«Братья!
Народ, который борется и проливает кровь за свободу и независимость, рано или поздно восторжествует. Без жертв свободы не будет! Веками подавляемые варварским игом, как много раз в прошлом, мы восстали в минувшем году… но среди наших неописуемых тягот и страданий была надежда, нас укреплявшая. Эта ни на минуту не оставлявшая нас надежда была православной и великой Россией…
Русские идут бескорыстно, как братья, на помощь, чтобы совершить, наконец, и для нас то, что было ими сделано по освобождению греков, румын и сербов.
Болгары! Нам нужно всем, как одному человеку, по-братски встретить наших освободителей и содействовать всеми нашими силами русской армии… Наши интересы, наше будущее, само наше спасение требуют, чтобы мы встали все. Отечество зовет нас к оружию»[48].
Руководители болгарского общества звали народные массы на вооруженную борьбу в помощь русской армии, ясно сознавая, что теперь решающая роль в освобождении Болгарии от турецкого ига принадлежит русской армии, а болгарские патриоты должны содействовать ей всеми средствами.
Одним из первых проявлений русско-болгарского боевого содружества явилось образование Болгарского ополчения – добровольческой боевой единицы в русской армии. Подготовка к его созданию началась задолго до объявления войны. После подавления Апрельского восстания многие повстанцы скрылись в горах Болгарии или в связи с подготовкой Сербии и Черногории к войне против Турции ушли в Сербию, некоторые через Дунай добрались до Румынии. Но большинство болгарских эмигрантов искало убежища в России.
Ополчение формировалось в составе шести пехотных дружин (трех бригад). Руководили ими наиболее подготовленные офицеры, среди них болгарские, находившиеся на русской службе: подполковник Кесяков, капитан Николаев, поручики Николов, Филов, Гуджиев, Шиваров, подпоручик Кисев и несколько юнкеров Одесского военного училища. Четыре врача также были болгарами – Бонев, Мирков, Вязанков и Панов.
Во главе ополчения был назначен генерал-майор Николай Григорьевич Столетов – высокообразованный, талантливый и храбрый военный, брат известного русского ученого Александра Столетова. Напомним, что с Н. Г. Столетовым Скобелеву довелось познакомиться еще в Красноводске.
А здесь, на Балканах, судьба не раз сводила их в боях.
Генерал Столетов принял деятельное участие в защите болгар во время варварских избиений их турками в 1876 году. Он был свидетелем страданий болгарского народа еще в годы Крымской войны 1853–1856 годов, когда солдатом русской армии находился на болгарской земле у Силистрии, а после отхода русской армии стал очевидцем бегства в Россию многих болгар, которым на их родной земле из-за зверств турок уже не было возможности оставаться. Назначение Столетова командиром болгарских добровольцев сыграло положительную роль в ходе военных действий.
Под руководством русских офицеров и унтер-офицеров проводилась усиленная боевая подготовка ополченцев: особое внимание уделялось обучению стрельбе и штыковой атаке. За короткое время были достигнуты поразительные успехи, особенно если учесть, что среди добровольцев находились юноши 15–16 лет. Вооружались и содержались ополченцы за счет славянских комитетов и штаба действующей армии. Существенную помощь оказывали благотворительные комитеты болгарских обществ.
К началу войны Россия развернула две армии: Дунайскую и Кавказскую. В Дунайскую влилось Болгарское ополчение (более 7 тыс. человек).
17 (29) апреля 1877 года, через неделю после объявления войны, главнокомандующий действующей армией великий князь Николай Николаевич, брат Александра II, издал в Кишиневе приказ, в котором говорилось: «При вверенной мне армии высочайше повелено сформировать болгарское ополчение в составе, на первое время, шести пехотных дружин имеющих организацию отдельных батальонов пятиротного состава и шести при них конных сотен, коим присваивается организация неотдельных казачьих сотен. Дружины называются по номерам: дружина № 1, 2, 3 4, 5 и 6… На сформирование дружин и сотен назначаются офицеры, унтер-офицеры, барабанщики, дружинные горнисты, ротные сигнальщики и нестроевые старших званий из русских и болгар, служащих в русских войсках; остальные чины набираются из охотников (добровольцев. – А.Ш.) болгар. Служба сих чинов в болгарском ополчении считается им за действительную службу в русских войсках со всеми ее последствиями»[49].
Русское командование приняло болгарское наименование батальона и он стал называться дружиной. Последние объединялись в бригады. Ополчение непосредственно подчинялось начальнику штаба действующей армии. Начальник ополчения получил право назначать остальных офицеров и младших командиров. Начальником штаба ополчения являлся подполковник Е. Е. Рынкевич. Командирами бригад были назначены полковники Д. Н. Корсаков, Л. Д. Вяземский и М. П. Толстой (родственник великого русского писателя Л. Н. Толстого) а командирами дружин подполковники К. И. Кесяков, К. Н. Нищенко, П. П. Калитин, майоры М. М. Куртьянов, П. П. Редькин, А. И. Беляев.
С началом войны русское командование изменило взгляды на задачи, возлагаемые на ополчение. Стало ясно, что ополчение будет использовано не для «содействия действующей армии в охране спокойствия и порядка» в болгарских землях, а как регулярное соединение для ведения боев.
6 (18) мая 1877 года в Плоешти ополчению было вручено знамя, сделанное гражданами Самары. Оно было изготовлено из шелка красного, синего и белого цветов с образами славянских первоучителей Кирилла и Мефодия и Богородицы. Вручение знамени происходило в присутствии главнокомандующего действующей русской армией, начальника ополчения и других военачальников. Оно вошло в историю под именем Самарского знамени и стало символом русско-болгарского боевого содружества.
С началом военных действий болгарские ополченцы, вступив на родную землю, стали совершать легендарные ратные подвиги. В Болгарии приступили к формированию еще шести ополченских дружин, или второго ополчения (дружины № 7-12). В качестве основы для создания новых дружин от первого ополчения было выделено шесть рот. На нужды второго ополчения Московский славянский комитет отпустил 124 тыс. рублей. Некоторые дружины второго ополчения участвовали в боях или выполняли иные боевые задачи. Приток добровольцев в ополчение возрастал по мере освобождения болгарских земель русской армией, и к концу войны численность ополчения достигла 12 тыс. человек.