«Последний раз виделся я с дорогим Михаилом Дмитриевичем в Берлине, куда он приехал после известных слов в защиту братьев-герцеговинцев, сказанных в Петербурге. Мы стояли в одной гостинице, хозяин которой сбился с ног, доставляя ему различные газеты с отзывами. Кроме переборки газет, у Скобелева была еще другая забота – надобно было купить готовое пальто, так как заказывать не было времени: масса этого добра была принесена из магазина, и приходилось выбирать по росту, виду и цвету.
– Да посмотрите же, Василий Васильевич! – говорил он, поворачиваясь перед зеркалом. – Ну, как? Какая это все немецкая дрянь, черт знает!
С грехом пополам остановился он, с одобрения моего и еще старого приятеля его Жирарде, который с ним вместе приехал, в каком-то гороховом облачении: признаюсь, однако, после, на улице, я покаялся – до того несчастно выглядела в нем красивая и представительная фигура Скобелева.
Во время этого последнего свидания я крепко журил его за несвоевременный, по мнению моему, вызов австрийцам, он защищался так и сяк и, наконец, как теперь помню, это было в здании панорамы, что около Генерального штаба, осмотревшись и уверившись, что кругом нет «любопытных», выговорил:
– Ну, так я тебе скажу, Василий Васильевич, правду – они меня заставили, кто они, я, конечно, помолчу.
Во всяком случае, он дал мне честное слово, что более таких речей не будет говорить…»[244].
Судя по всему, В. В. Верещагин имел какие-то особо доверительные отношения с М. Д. Скобелевым. При генерале служили два брата художника Сергей и Александр. Первый, как отмечалось, был вольноопределяющимся и погиб в русско-турецкую войну. Судьба второго незаурядна, чтобы о ней не сказать несколько слов. Офицер-ординарец при М. Д. Скобелеве Александр Верещагин при штурме Плевны был ранен в ногу, награжден Золотым оружием. По окончании войны оставался в Болгарии, затем служил на Кавказе, участвовал в Ахалтекинской экспедиции. В 1881 году вышел в отставку, будучи полковником, и уехал в Париж. За границей обратился к литературному труду. В 1899 году А. В. Верещагин вернулся в армию (офицер для особых поручений при военном министре А. Н. Куропаткине). В 1906 году окончательно вышел в отставку в чине генерал-майора. А через три года, видимо разочаровавшись, в каких-то своих действиях и идеалах, кончил жизнь самоубийством…
Кого же опасался такой храбрый и волевой человек, каким был М. Д. Скобелев, и почему он очень скоро нарушил слово, данное В. В. Верещагину, выступив с еще более резким заявлением? На наш взгляд, в приведенном диалоге содержится намек на связь генерала с французскими масонами и их русскими адептами. Отнюдь не случайно он неоднократно встречался с одним из руководителей масонской ложи «Великий Восток» премьер-министром Франции Леоном Гамбеттой[245] и его помощницей госпожой Жульетой Адам. Имеются свидетельства, что масонами были близкие друзья Михаила Дмитриевича, например, писатель В. И. Немирович-Данченко[246] и генерал А. Н. Куропаткин[247]. Простиралось влияние масонов и на российскую аристократию.
Как представляется, эти люди искренне стремились к процветанию России, но вряд ли, идя к цели, всегда выбирали верные пути.
Однако, думается, следует вкратце, напомнить читателю историю масонства, которая весьма запутанна и преподносится по-разному: для профанов одна версия, для посвященных – другая, в зависимости от степени посвящения. Порой и масоны высокой степени посвящения не могут разобраться, кому, в конце концов, они служат. Как правило, документов они не оставляли, давая тем самым пищу прямым и косвенным защитникам масонства, требуя от «обличителей» ссылок на архивы, заведомо зная, что там почти ничего не сохранилось.
О трудностях, подстерегающих исследователей деятельности масонских лож, свидетельствует, в частности, эмигрантка из России Н. Берберова, по всей видимости, связанная с масонскими кругами, но претендующая на объективность: «необходимо помнить, что сами масоны в их устной передаче прошлого, в их переписке с «профанами» и – особенно – в их редких и не внушающих полного доверия «мемуарах», написанных небрежно и спустя много лет после случившихся событий, слишком часто пользуются своим тайным правом в исключительных случаях прибегать ко «лжи во спасение», к тому «освобождению от обетов», которое дается каждому масону с 3-го градуса, как особая привилегия: его священное право отрицания реального факта. Но здесь мы приходим к естественному и бесспорному выводу: косвенное показание, а еще лучше, когда их два или три, дает историку больше, чем показания самих братьев тайного общества с его индульгенцией – неотъемлемым правом делать бывшее небывшим, то есть правом узаконенной лжи»[248].
Как справедливо полагает историк А. Г. Кузьмин, главным источником при исследовании масонства служит не документ, а практическая деятельность членов лож[249].
Следует сказать, что масоны – это элитарная политическая надпартийная организация господствующих классов. Они называют себя «строителями всемирного храма царя Соломона», ссылаясь на строительство храма бога Яхве в Древнем Иерусалиме. На связь масонства с религией древних евреев указывает и общность символики (звезда, семисвечник и т. д.). Кроме того, как отмечают некоторые авторы, высшие степени масонской пирамиды могут занимать лишь левиты – потомки древней еврейской секты служителей храма Соломона.
Возникновение современного масонства относится к XVII веку. И, видимо, связано с желанием определенных кругов ускорить так называемый исторический прогресс. К чему это привело на рубеже третьего тысячелетия каждый будет судить по-своему. Но, думается, что сторонников у жесткой технической цивилизации западного образца будет оставаться все меньше. Свое название масоны заимствовали у средневековых цехов строителей (по-английски «масон» означает каменщик. – А.Ш.), переосмыслив его в мистическом духе.
Политическая роль масонства никогда не была однозначной. В Англии, США, Германии они быстро превратились в консервативную силу. Во Франции, Италии, Испании и России долгое время выступали с антифеодальных позиций. Лозунг французской революции 1789 года – «Свобода, равенство, братство!» первоначально был лозунгом одной из масонских организаций.
Важно понять, что «масонские» организации создавались и создаются, прежде всего для захвата власти, тонкого управления «профанами» и их эксплуатацией. Именно поэтому масоны яростно борются против общества социальной справедливости, исключающего саму возможность одних слоев населения жить за счет других.
Начиная с XVIII века масонство довольно широко распространилось в России. Среди видных русских масонов просветитель Н. И. Новиков, фельдмаршал М. И. Кутузов, декабристы П. И. Пестель, С. П. Трубецкой, С. Г. Волконский, А. Н. Муравьев и другие известные личности. Как считают некоторые историки, посвященными в масонские тайны были некоторые российские самодержцы, не говоря уже о представителях высшей, особенно либеральной, бюрократии.
Во времена М. Д. Скобелева интерес к масонству в русском образованном обществе был велик. Об этом свидетельствует, в частности, появление в 1880 году романа А. Ф. Писемского «Масоны». Думается, что в России масонство тогда еще не играло однозначно реакционной роли. Вступающие в эту тайную организацию порой искренне стремились изменить мир к лучшему. Но между российскими масонами и их западными коллегами высоких степеней посвящения и тогда существовали глубокие противоречия.
Русская публицистика конца 70-х начала 80-х годов прошлого века систематически знакомила с новостями в масонском движении на Западе, ролью масонов во главе с Дж. Гарибальди в борьбе за объединение Италии, реформами, происходящими во французских ложах. Франция стала той страной, откуда масонское влияние активнее всего проникало в среду российских либералов-западников. Но, вероятно, и некоторые славянофилы не были чужды своеобразного масонского течения. Известно, что в отдельные периоды для захвата власти или усиления своего влияния масоны могли воспользоваться и патриотическими лозунгами, хотя в основном придерживались космополитических взглядов.
Немало русских либералов и даже радикалов были вовлечены во Франции в масонское движение и вступили как во французские ложи, так и в ложи, специально созданные для русских, например, «Космос». Писатель А. В. Амфитеатров рассказывал о трех торжественных заседаниях этой ложи, посвященных чествованию Е.В. де Роберти и известного русского писателя тех лет В. И. Немировича-Данченко. Пожурив «беллетриста» за плохой французский язык, на котором он произносил свою ответную речь, Амфитеатров далее писал: «Зато в масонском облачении и регалиях он был очень эффектен, и чуть ли не единственный в собрании потрясал обнаженною шпагою…»[250].
Амфитеатров признавал, что русско-французские масоны занимались политикой. «Космос» вместе с другими масонскими организациями во Франции активно критиковал царское правительство. Но делалось это не для освобождения народа, а для захвата политической власти, для укрепления власти буржуазии в России.
Откровенное признание прозвучало в 1886 году со страниц одного официального масонского бюллетеня: «Одно время существовало не столько правило, сколько простая формальность заявлять, что масонство не занимается ни вопросами религии, ни политикой. Под давлением полицейских предписаний мы были вынуждены скрывать то, что является нашей единственной задачей…»[251]. Уже позже масоны не раз жалели о сказанном, ставшим обвинением против них. Впредь они еще тщательнее утаивали свою политическую деятельность.