Почему же французское масонство охотно открывало двери своих лож для выходцев из России? Это было связано, как считает историк О. Ф. Соловьев, с далеко идущими расчетами влиятельной части, западной элиты, надеявшейся таким путем добиться как своих политических целей в рамках русско-французского союза, так и отстоять экономические интересы[252].
Бонч-Бруевич вспоминал в 1930 году, что «оппозиционная деятельность русских либералов имела непосредственную связь с масонами, через них проникала всюду и везде, в самые потаенные места самодержавного организма, везде имела свое влияние… Роль масонов в февральском движении по свержению самодержавия еще подлежит всестороннему исследованию… Любопытно отметить, что А. Ф. Керенский был вспоен и вскормлен масонами, еще, когда он был членом Государственной думы и был специально воспитываем на роль политического руководителя во время предстоящего движения за свержение самодержавия, а после – для борьбы с Советами рабочих и солдатских депутатов»[253].
Накануне революции масоны в России стремились создать коалицию либералов и демократов, объединившихся против царского режима.
Бурную активность развил А. Ф. Керенский, носившийся с планом создания некоего «Всероссийского Союза беспартийной интеллигенции» и других организаций, отделения которых якобы существовали в обеих столицах и ряде крупных городов империи.
В работе «Марксизм и реформизм» (1913 год) столь нелюбимый нынешними либералами В. И. Ленин отметил, как считает историк О. Ф. Соловьев, и масонствующих политиканов, копирующих тактику французской буржуазии, отмечая проявление реформизма «в виде отождествления коренных условий политической обстановки современной России и современной Европы». Подобно либералам, ликвидаторы «проповедуют перенесение в Россию европейской конституции без того своеобразного пути, который на Западе привел к созданию конституций и к их упрочению в течение поколений, иногда даже в течение веков. Ликвидаторы и либералы хотят, как говорится, вымыть шкуру, не опуская ее в воду»[254]. Известны и меткие ленинские характеристики буржуазных политиков. Среди «краснобаев либерализма» первым фигурировал Ковалевский, лавировал «околопартийный социал-демократ Чхеидзе, в единой упряжке тащились «полуликвидатор Чхенкелия да мелкий буржуа Керенский»[255], которых погоняли крупный помещик Ефремов и богатый фабрикант Коновалов.
Все эти политиканы сделали ставку на свержение самодержавия заговорщицким путем и втайне от народа, чтобы навязать стране парламентскую республику западного образца при сохранении эксплуататорского строя. Однако, как писал масон Н. В. Некрасов: «Переходя к роли масонства в февральской революции, скажу, что надежды на него оказались крайне преждевременными, в дело вступили столь мощные массовые силы, особенно мобилизованные большевиками, что кучка интеллигентов не могла сыграть большой роли и сама рассыпалась под влиянием столкновения классов»[256].
Российский ученый Н. Н. Яковлев справедливо отмечал ловкую работу масонов по вовлечению генералов и офицеров императорской армии в тенета заговора. Психологический расчет был точен: предлагалось оказать услугу «братству», а не принимать участие в «грязной политике». Масоны стремились постепенно замещать царскую бюрократию своими людьми на ключевых постах и обеспечить планомерный переход власти в руки буржуазии, без ненавистной революции. Но в расчеты масонских политиков властно вмешался народ[257].
После Октября многие российские масоны эмигрировали во Францию и другие страны, где стали восстанавливать свою организацию. Но некоторые остались в России, отошли от политики и занялись просветительской деятельностью. Среди последних и генерал А. Н. Куропаткин. На его могиле имеется надпись: «Куропаткин Алексей Николаевич. 1848–1925. Основатель сельскохозяйственной Наговской школы».
Действовали масоны и в Болгарии. В период русско-турецкой войны 1877–1878 годов они сыграли прогрессивную роль, отстаивая независимость балканских славян. Но позднее, по словам Георгия Димитрова, стали представлять национальную опасность: «Члены масонских лож обыкновенно получают внушения и директивы от соответствующей ложи и подчиняются её дисциплине вразрез с интересами народа и страны. Такие болгары перестают иметь свою болгарскую волю, теряют самостоятельность и пренебрегают обязанностями перед своим народом и своей родиной»[258].
Историки отмечают, что российское масонство не было самостоятельным. Оно неизменно руководилось извне. Но в XIX веке не существовало всемирного масонского «братства». Между масонами различных систем и стран порой шла острая конкурентная борьба. Сегодня консолидация масонских лож значительно возросла. В их рядах насчитывается около 30 млн. человек, из которых в США почти 8 млн.[259]. Верхушка масонства, окончательно связав свою судьбу с финансовой олигархией, превратила тайный орден в негласный канал распространения американского влияния во всем мире. Интересно отметить, что большинство американских президентов и видных западных политиков являлись членами масонских лож.
Часть масонства, представляющая интересы мелкой и средней буржуазии, стремится проникнуть в либеральные, социал-демократические и близкие к ним партии, подчинив их своему влиянию. Все большую роль в сложной масонской иерархии играет еврейско-масонская ложа «Бнай-Брит», раскинувшая свои щупальца во многих странах мира.
В последнее время масоны заметно активизировали свою деятельность в странах Восточной Европы. В 1990 году в Праге состоялась пресс-конференция с участием гроссмейстера масонов великой ложи «Большой ориент Франции» Жан-Робера Рагаша и представителей возрождающейся чехословацкой масонской ложи. Журналистам было сообщено, что национальная масонская ложа образована в Венгрии. Ожидалось создание лож в Югославии. В Польше, по словам гроссмейстера великой ложи «Большой ориент Франции», существует тайная масонская ложа. Отдельные члены великой масонской ложи есть и в России[260].
И хотя с каждым годом число масонов в реформируемой России растет, пока не стоит преувеличивать их значение в общественно-политической жизни страны. Негативные последствия деятельности реформаторов, которые мы наблюдаем, скорее результат сложения усилий всех разрушительных антирусских сил и недальновидность, а порой прямой предательской позиции в отношении национальных интересов отдельных государственных лиц. Однако, укрепившись в России, масоны смогут наращивать свое негативное влияние на исторический процесс. Тем более, что нынешние российские масоны по своему культурному развитию не идут ни в какое сравнение с дореволюционными.
К сожалению, при отсутствии четкой и хорошо разработанной государственной идеологии политика подвержена сильному влиянию тайных обществ и некоторых государственных структур, чей опыт манипуляции сознанием людей далеко не однозначен. Остается только надеяться, что растущая образованность населения, доведение до него правдивой информации и появление на российской исторической арене подлинных государственников позволит изменить ситуацию к лучшему.
Но вернемся к Скобелеву. Взаимоотношения его с масонами носили сложный, противоречивый характер. Русский народный герой шел к людям с открытым лицом, а не в маске лицедея. Не просто было масонским стратегам использовать генерала в своих комбинациях, хотя обработка его велась основательно. Бывший гувернер Жирарде (Похоже, он играл при М. Д. Скобелеве ту же роль, что и некий И. Г. Шварц при известном издателе, журналисте и масоне конца XVIII начала XIX-века Н. И. Новикове. Прибыв в Москву под видом домашнего учителя, Шварц направлял и контролировал деятельность Новикова и других российских масонов. – А.Ш.) словно тень следовал за ним по пятам; поездки в Париж стали почти обязанностью.
На этот раз сюда Скобелев приехал во второй половине января 1882 года, в дни падения министерства Гамбетты. Он сразу же понял политическую ситуацию и отметил в письме к И. И. Маслову, что «падение министерства произвело переполох, но значение Гамбетты, как передового деятеля в государстве, не поколеблено, и думаю, что было бы близоруко нам, русским, теперь в особенности, от него отворачиваться»[261].
Скобелева привлекала в Гамбетте упорная работа по согласованию противоречий политической жизни, желание, во что бы то ни стало сблизить все общественные силы, особенно в вопросах, касающихся обороны страны. Как раз за эту политическую линию Гамбетту травили левые радикалы.
Михаил Дмитриевич все-таки, видимо, боялся, что возможности политического характера значительно уменьшились. Так, в письме тому же Маслову от 2 февраля генерал писал, что «несметно скучает» и что «не будь крайняя необходимость окончательно выяснить счета покойной матушки, думал бы о возвращении в 4-й корпус… Невмоготу бездействовать, а с последними правительственными переменами во Франции круг доступного для меня стал уже»[262].
Последнее письмо определенно свидетельствует, что Скобелев приехал во Францию с конкретными политическими планами, которые невозможно немедленно осуществить, и это нервировало его.
Но неуверенность, генерала вскоре проходит и, видимо, он принял решение действовать. Полагаем, что этому способствовала Жульета Адам, дом которой он постоянно посещал.
5 (17) февраля произошла восторженная встреча М. Д. Скобелева с жившими в Париже сербскими студентами, которые преподнесли ему благодарственный адрес. Обращаясь к ним с ответной речью, «белый генерал», между прочим, заявил: