Как только части наделают себе землянки и вообще немного обживутся, посылать команды для сбора кукурузы по окрестным полям. Это необходимо для образования сухарного запаса не меньше как на 6 дней по два фунта на день. Об этом с настоящей минуты прошу начальников частей думать весьма серьезно. Дивизия может быть вдруг вынуждена к продолжительному форсированному движению, при самых неблагоприятных условиях, по краю, вконец разоренному до нашего еще прохождения…»[391].
Как уже отмечалось, готовясь к переходу через Балканы зимой 1877 года, М. Д. Скобелев уделял большое внимание обмундированию войск, снабжению их всем необходимым. В частности, он указывал:
«Всем начальникам частей осмотреть одежду нижних чинов и вычинить что можно. Запасную обувь взять с собою. Недостающее число фуфаек, теплых носков и рукавиц купить по дороге в попутных городах или посылкою вперед с этою целью особо назначенных лиц. Рекомендуются суконные портянки; чулки, портянки должны быть вымазаны салом, что предохраняет от отмораживания. Сало наилучшее гусиное, затем свиное и бычачье, последнее только в крайности. Сало баранье не допускается.
Рекомендуются также для покупки болгарские короткие полушубки, которых в каждый полк следует купить в городах Ловче и Сельви возможно большее число.
Ранцы по их дурному состоянию предлагаю оставить в их настоящих складах, в Плевно и в д. Боготе, а сухари и солдатские вещи нести в мешках, хорошее состояние которых и достаточные размеры возлагаю на ответственность начальников частей.
Предлагаю командирам полков 16-й дивизии всех слабосильных нижних чинов, признанных такими при осмотре дивизионного врача, оставить в г. Плевне, при офицерах, и снабдить их аттестатами на прикомандирование к частям Гренадерского корпуса или для передачи их довольствия агенту Горвица и Компании»[392].
Об этой компании следует сказать подробнее. Во время русско-турецкой войны евреи под предводительством Грегера, Горвица и Когана организовали товарищество по продовольствию армии. О людях из товарищества, беззастенчиво наживавшихся на войне, с гневом и болью писал В. И. Немирович-Данченко:
«Уже несколько раз поднимался вопрос о еврейской армии, следующей за действующей. Я говорю о тех 22 тысячах евреев, которые под видом членов и агентов товарищества, маркитантов, менял, торговцев заводят здесь повсюду свои клоповья гнезда… До сих пор единственные победители – именно евреи, потому что они одни воспользовались плодами побед. У них останутся наши миллионы, а вы знаете, что такое еврей-миллионер». И далее: «Товарищество здесь жалуется на прессу. Их, видите ли, преследуют за то, что они евреи… Бедные обиженные евреи! И это они смеют говорить, грабя безмолвно умирающую на своих постах армию. Им мало того, чтобы захватить миллионы – кровь и пот нашего народа, им нужно еще и идеалами гражданской честности и апостолами патриотизма прослыть… Прежде так не делали. Чем-нибудь одним задавались. Что-то будет, когда все это воинство вернется назад в Россию со своими миллионами, со своею непомерной жадностью еще на новые миллионы? О, господи, спаси нас от этого нового издания десяти казней египетских!»[393]
Конечно же, Немирович-Данченко не был антисемитом и хорошо понимал всю сложность «еврейского вопроса», огромное влияние того или иного его решения на мировое развитие. Он отнюдь не ставил знаки равенства между понятиями «еврейская буржуазия» и «евреи-трудящиеся», «евреи» и «сионисты». Журналист наблюдал враждебность торговой мафии к России. Кстати, об этом же свидетельствуют замечания К. Маркса и Ф. Энгельса о предоставлении еврейскими общинами Константинополя и Смирны внушительных денежных средств Турции в ходе подготовки к войне, о враждебном отношении еврейской буржуазии в самой России к ее вооруженным силам[394].
Постоянную заботу о снабжении войск всем необходимым проявлял М. Д. Скобелев и во время боевых действий в Средней Азии. Так, в Ахалтекинской экспедиции он приказывал:
«Ввиду предстоящего зимнего похода предписываю всем начальникам частей войск края обратить особенное внимание на подготовление, во всех отношениях вверенных мне частей к зимнему походу.
Распоряжением отделов отрадного управления почти все войска уже снабжены теплою одеждою, как-то: полушубками, фуфайками, кошмами, теплыми портянками. В случае недостатка этих вещей в какой-либо части требовать таковые по телеграфу. В складах края имеется до 14 000 пар готовых сапог, почему начальникам частей, у которых не все люди имеют по две пары сапог, требовать таковые через окружного интенданта.
Начальникам частей тщательно осмотреть одежду, обувь и снаряжение нижних чинов и вообще убедиться, насколько вверенные им части готовы к походу.
Оружие во всех частях должно быть осмотрено, вычищено и исправлено. В особенности обратить внимание на содержание патронов в исправности.
Запастись, во что бы то ни стало деревянным маслом, смазка которым облегчает экстракцию.
Осмотреть и привести в порядок шанцевый инструмент, пригнать по людям, по положению.
Каждая рота должна иметь при себе линемановского инструмента по 80 лопат и по 20 топоров, сотня и эскадрон по тридцать лопат и пятнадцати топоров и батареи по 20 лопат и 10 топоров.
Внушить людям крайнюю бережливость в хранении и носке этого инструмента, ибо в критические моменты боя шанцевый инструмент может спасти сотни жизней. 30 и 31 августа 1877 года под Плевною, по случаю крайнего недостатка инструмента, люди работали под сильным огнем, окопы рыли штыками и даже руками»[395].
Любовью к солдатам проникнуты замечания Скобелева по поводу отчета врача Журавлева, осматривавшего места расположения русских войск в Средней Азии. В частности, Михаил Дмитриевич отмечал:
«Вопрос о публичных женщинах является очень важным. Необходимо иметь прачек и вообще практиканток в тыловых укреплениях для солдат. А для этого нужно их достаточное количество. Буду ждать доклада начальника штаба.
Надо сделать распоряжение, чтобы везде отпускали табак. Следует закупить в большом количестве»[396].
Итак, как видим из изложенного, М. Д. Скобелев был не только полководцем, добивавшимся крупных боевых успехов и горячо любимым подчиненными, но и глубоким знатоком тайн военного дела и солдатской души, постоянно пополняющим свои знания и далеким от всякого высокомерия и самообольщения. Его самоотверженное служение народу может стать источником вдохновения для нынешних и будущих защитников Отечества. Хотелось бы, чтобы они восприняли его благородные взгляды и порывы, его заветы русской мощи и добра.
Заключение
Яркая, но короткая жизнь генерала Михаила Дмитриевича Скобелева оставила заметный след в русской военной истории. Оценка этой личности никогда не была однозначной. Одни, как отмечалось, сравнивали его с Суворовым, другие полагали, что удачи и подвиги «белого генерала» раздуты, а промахи затушеваны[397]. В сущности, Скобелев никогда сам не отрицал рекламы вокруг своего имени, но когда его упрекали в этом, отвечал: «Попробуйте и вы!»
Вся жизнь Михаила Дмитриевича была направлена на величие России и русского народа. «Мало он жил, – говорил генерал Г. А. Леер, – но много сделал». Люди, подобные Скобелеву, становясь историей нашей страны, не умирают – они одухотворяют прошлое делают его живым и вечно памятным.
И. С. Аксаков, идейно близкий Михаилу Дмитриевичу, писал: «Смерть Скобелева пока не вознаградима. Он мог сделаться центром русского направления… Весь его корпус был настроен одинаково – стихи Хомякова сделались там популярными»[398].
Интересна оценка, данная Скобелеву в «Отечественных записках», издаваемых М. Е. Салтыковым-Щедриным: «Если у Скобелева не было, как у других полководцев, особенно громких побед и никто не знал его заветных дум и идеалов, то все-таки у него были несомненные, в особенности для нашего времени, достоинства, которые и делали его популярным как среди солдат, так и в обществе; он не гнался за земными благами, не выпрашивал подачек и не захватывал казенных земель, не занимался гешефтами, мог спать и, по-видимому, даже предпочитал спать в траншее, а не на мягком тюфяке, он относился к солдату внимательно не крал его сухарей и, подставляя его грудь под пули, подставлял рядом и свою. Это несомненные в наши дни достоинства, которым большинство даже не удивляется. Скобелев – это какая-то в высшей степени непосредственная и в то же время что-то таившая в себе натура, натура недовольная и несчастная, при всем видимом счастье, натура отчасти романтическая и склонная к мистицизму, способная уложить более 20 тысяч человек в одну кампанию и плакать перед картиной сражения при Гравелоте (Сражение между французской и германской армиями 18 августа 1870 года. – А.Ш.), натура то разочарованная и не ставившая жизнь ни в копейку, то думавшая о будущем счастье, даже собиравшаяся помогать мужику, то тяготевшая к Москве, то говорившая о свободе народов».
Далее автор статьи в «Отечественных записках» предполагает, что Скобелев как политик выступал «не сам собою, а как будто кто-то толкал его сзади: фатум, обстоятельства или чья-то невидимая рука, смотревшая на него, может быть, просто как на прекрасное историческое мясо, могущее послужить для временного воплощения народного духа и национальной идеи»[399].
Весьма любопытное предположение в свете прослеженных связей Скобелева с масонами! Кстати, крупнейший философ второй половины XIX века К. Н. Леонтьев провидчески предупреждал, что «политический национализм» во многих случаях по загадочным причинам является слепым орудием «космополитической демократизации», «все той же всесветской революции, которой и мы, русские, к несчастью стали служить с 1861 года». И в этой связи философ призывал смотреть «на панславизм как на дело весьма опасное, если не совсем губительное»