- Челябинск и без того по швам трещит. К нам десятки крупных предприятий эвакуировано, - сказал Комаровскому Патоличев. - Поэтому на большую помощь не рассчитывайте. Но на первый случай кое-что выжмем.
По указанию обкома партии облисполком выжимал все, что мог. Строителями и их семьями были уплотнены многие квартиры в Челябинске, все дома в расположенных невдалеке от будущего строительства поселках Першино, Казанцево, на хуторе Миасс. В распоряжение управления строительства облисполком передал пустовавшее здание дома отдыха "Каштук". С Соликамского домостроительного комбината стали поступать сборные двухэтажные дома и компактные общежития. Их монтировали, работая круглосуточно, в три смены. Семейных кое-как удалось поселить.
Нужно было срочно обеспечить жильем располагавшиеся в палатках подразделения военных строителей и трудармейцев - военнообязанных, которых по разным причинам военкоматы не призывали в действующую армию и направляли на трудовой фронт.
В марте на строительстве было уже 30 тысяч рабочих.
Комаровский и его помощники долго ломали головы и наконец нашли выход. Впоследствии Комаровский назвал его "необычным для практики строительства". Из прибрежного ивняка (его, к счастью, оказалось у реки Миасс бесчисленное множество) плелись щиты, которые устанавливались на деревянных каркасах. Пространство между щитами забивалось талой глиной, ее добывали из-под двухметрового замерзшего грунта. Щиты составляли верхнюю половину жилищ, нижняя из одного слоя плетенок заземлялась. Леса было крайне мало. Поэтому он, и то только подтоварник, шел на каркас и пологие крыши. Сверху на крыши укладывался толь, затем шлак, на него слой мелко утрамбованной земли и дерн. Получались полуземлянки.
Строительство их было объявлено ударным делом. Сотни людей дни и ночи плели щиты, сооружали полуземлянки, оборудовали их крышами и печками. В таких же полуземлянках и щитовых казармах размещались штабы подразделений, столовые, медпункты, бани, прачечные. К концу 1942 года было построено 12 рабочих поселков общей площадью 40 тысяч квадратных метров.
Изыскивавший возможность чаще бывать на стройке, Патоличев, видя, как вырастает огромный земляночный город, не переставал удивляться:
- Сюда бы кинооператоров. Ведь потом не поверят, что так вот работали и жили.
- Пусть это будут наши "невидимые миру слезы", - сказал как-то Комаровский. - А кинооператоров пригласим снимать завод, когда его построим. Там тоже будет чему удивляться. Во всей Европе нет такого.
- А успеете?
- Тогда зачем все это, все муки этих людей? С такими все построим! Ни одной жалобы за все время. А ведь и голодные бывают. С подвозом то продуктов туго. Да и скучно порой.
- Скучно?
- А что? Люди есть люди. К тому же здесь много молодых. Что видят они? Работу по 11-12 часов и топчан.
В один из приездов Патоличев сказал:
- Не могу вашим людям в глаза смотреть. Хоть бы просили что-нибудь. Так я сам выжал для стройки кинопередвижку. Это не ахти как...
- И ахти, и как, - перебил его обрадованный Комаровский. - Это то самое яичко, которое дорого к Христову дню.
Вскоре от одного поселка строителей к другому стала тарахтеть старая полуторка с кинопередвижкой. Фильмы были довоенные, всем знакомые, но смотрели их с удовольствием - вспоминалась мирная жизнь. И от этого острее ощущалось значение происходящего. Строго, в абсолютной тишине, прерываемой кашлем застуженных людей, смотрели строители фронтовую кинохронику. Дела на фронте снова складывались не в пользу советских войск, и, видя тяжелый ратный труд воинов, строители стремились подпереть их своим трудом. Думал ли кто-нибудь так или это было неосознанным чувством, по каждый раз после демонстрации фронтовой кинохроники люди работали еще неистовей.
В ходе строительства жилья решались и задачи обеспечения поселков питьевой водой и электроосвещением. Первым строителям пришлось растапливать снег, пользоваться образовавшимися в раннюю весеннюю пору временными естественными водоемами. Затем пробурили артезианские скважины (нередко до 60 метров), проложили от них водопроводную сеть. Электроэнергию вначале получали от передвижных электростанций, а затем соорудили линию электропередачи длиною в 7 километров и подстанцию с разводящей сетью.
"Вытащишь одну ногу, увязнет другая", - сказал про себя Комаровский, обдумывая, как успеть до наступления весны справиться со строительством дорог. Он знал, что уже в апреле в этих местах начинается интенсивное таяние снега и вода покрывает почти всю ровную поверхность. Земля становится сухой лишь к июню. Без дорог же нельзя было и думать о начале строительства. Комаровский вспомнил привезенный из-под Сталинграда автотранспорт и вздохнул: "По бездорожью развалится за несколько суток".
Проекты решения транспортной проблемы возникали один за другим и каждый раз отвергались точной, проникновенной инженерной мыслью Комаровского. "Не то", "не то". Наконец, родилось "то". Просматривая материалы специалистов о состоянии грунта на строительной площадке и в ее окрестностях, Александр Николаевич обратил внимание, что всюду здесь залегают с частыми выходами на поверхность мощные пласты дресвы разрушенной скальной породы, перемешанной с крупнозернистым песком. "Она-то нас и выручит", - обрадовался Комаровский. И тут же пригласил специалистов-дорожников. Те резюмировали: дресва - хороший материал для дорожных покрытий.
- Теперь, - сказал Комаровский дорожникам, - остается еще одна нерешенная задача: как построить железные дороги до наступления весенних паводков?
Тут же коллективно было принято смелое решение: железнодорожные пути укладывать на спланированной, но не досыпанной до проектной отметки поверхности. Полную отсыпку полотна и балластировку производить в процессе эксплуатации путей. В дальнейшем к концу 1942 года строительство имело 51 километр автомобильных и 64 километра железных дорог.
Весна была встречена строителями во всеоружии. На дорогах, покрытых дресвой, шустро, без поломок сновали изношенные, но хорошо отремонтированные автомашины. Оправдало себя и смелое решение о сооружении железнодорожных путей.
Одновременно интенсивно шло сооружение вспомогательных хозяйств строительства: центрального растворного узла, кирпичного завода, цеха металлоконструкций, деревообделочных и других предприятий. Здесь были свои трудности, свои нерешенные вопросы. И все они преодолевались и решались смелой инженерной мыслью и самоотверженностью строителей.
Весной 1942 года строительство было готово широким фронтом начать сооружение первой очереди металлургического завода. В мае, когда стала выходить своя многотиражная газета, на ее страницах были опубликованы стихи:
Нарушив сон
Безмолвия лесного,
Злых зимних вьюг
Свирепый ход.
Здесь начал жить
По-боевому строго
Сорок второй
В войне зачатый год.
Да, по-боевому, строго, по-фронтовому упорно строители превозмогали и злые зимние вьюги, и свирепый холод, и другие неимоверные трудности.
- Теперь легче будет? - спросил Комаровского Патоличев, довольный успехами строителей.
- Самое трудное только начинается, - ответил Комаровский. - Как представишь, что и в какие сроки нужно построить, - голова кружится.
Что же относилось к первой очереди завода? Это прежде всего электроплавильный цех из пяти печей, производительностью по 30 тысяч тонн стали в год каждая, и почти полукилометровый прокатный цех. По мощности в то время не было в Европе таких цехов. В первую очередь строительства завода входило также сооружение чугунолитейного, кузнечного, ремонтно-механического и деревообделочного цехов, завода огнеупоров. Необходимо было также построить плотину на реке Миасс с береговой насосной станцией, центральную компрессорную, ряд других объектов и все магистральные коммуникации. Одновременно закладывался город металлургов с таким расчетом, чтобы в год сдавать по 20-25 тысяч квадратных метров жилья.
Напомнив Патоличеву эти показатели, Комаровский сказал:
- Конечно, вся предшествующая работа вывела нас на финишную прямую. И если уместно это сравнение, то, значит, мы должны, как и полагается на финишной прямой, до конца напрячься, трудиться из последних сил. К финишу ведь вовремя поспевать надо. Тевосян все чаще телефонными звонками наведывается, ждет металл.
- Скоро и я нажимать буду, - пообещал Патоличев. - Значительная часть стали будущего завода пойдет заводам Челябинска и области. Они уже испытывают нехватку стали. А ведь ведутся работы по усилению их мощностей. Так что я понимаю Тевосяна, хотя и вижу, что Челябметаллургстрой делает все, чтобы вовремя прийти к финишу. Сейчас, как никогда, справедлива поговорка: "Конец венчает дело".
Применительно к новым задачам была усовершенствована структура руководства строительством. Во главе участков, занявших теперь ведущее положение, стали опытные специалисты, главным образом военные инженеры.
Комаровский особенно был обрадован созданием на строительстве политического отдела. Отсутствие специального партийного органа, который обладал бы определенными правами и мог бы целиком сосредоточиться на партийно-политической работе на строительстве, ощущалось с самого начала. Тем более что значительная часть строителей и многие его участки целиком состояли из военнослужащих.
Какого-либо переходною периода от одного этапа строительства к другому на практике не было. Он ощущался лишь в сосредоточении основных усилий на новых участках работы, в нарастании темпов строительно-монтажных работ по всему строительному фронту.
На новом этапе строительства возникали и новые задачи, препятствия и, казалось бы, неразрешимые вопросы. В самый разгар работ на основных объектах вдруг выяснилось, что стройку ожидает "бензиновый голод". Горючее строго лимитировалось, и опережающий все лимиты размах перевозок на строительстве вынудил Комаровского обратиться к Патоличеву.