Более того, в 1944 году Даллес имел контакты с отставным нацистским генералом фон Браухичем и вел с ним переговоры об отстранении Гитлера от власти и создании в Германии переходного военного правительства, которое будет поддержано Англией и США. Подобные переговоры, но в ином составе с германской стороны, продолжались и в 1945 году.
Обо всех выявленных фактах сепаратных переговоров представителей США и Англии с немецкими эмиссарами Фитин незамедлительно докладывал Сталину.
7 апреля 1945 года, когда Красная Армия была на подступах к Берлину, Сталин направил личное послание президенту США Рузвельту, в котором подчеркнул недопустимость сепаратных переговоров с Германией накануне ее поражения. В категоричном тоне вождь потребовал участия советской стороны во всех переговорах об условиях капитуляции Германии.
Вняв требованиям Сталина, Рузвельт приказал Даллесу прекратить всякие контакты с немцами. Таким образом, их попытки внести раскол в антигитлеровскую коалицию потерпели фиаско. В этом, прежде всего, была заслуга внешней разведки и ее руководителя П.М. Фитина.
Глава девятая. Нам нужен берег турецкий!
Миллион янычар у границы с Арменией
Из истории Великой Отечественной войны известно, что до ноября 1941 года советское Верховное командование, опасаясь нападения японцев, держало на Дальнем Востоке огромную войсковую группировку: более миллиона солдат и офицеров с соответствующим количеством танков, орудий и самолетов.
Только после представленных Фитиным разведданных, что императорская Япония не вступит в войну на стороне Германии, десятки дивизий крепышей-сибиряков были спешно переброшены под Москву и, по сути, решили судьбу столицы.
Блокированию миллионной войсковой группировки на Дальнем Востоке посвящено множество исследований. Вместе с тем, по непонятным причинам незаслуженно предан забвению другой исторический факт: по какой причине почти 20 дивизий отборных войск — три укомплектованные армии — в полной боевой готовности в качестве «сил сдерживания» находились на границе СССР с Турцией? Они дислоцировались не только в республиках нашего Закавказья, но и в Иране, конкретно — в районе города Тебриз, где сходились границы Советского Союза, Турции, Ирака и Ирана.
Событие малоизвестное, но абсолютно достоверное и не нарушавшее международного права. Согласно 6-й статье советско-иранского договора, подписанного в 1921 году, мы имели право ввести в Иран войска, если какая-то третья держава попытается превратить его территорию в плацдарм для военных выступлений против Советской России.
…Вводу в Иран «сил сдерживания» предшествовала работа внешней разведки. Добытую ею информацию о том, что на границе с Арменией Турция сосредоточила миллион солдат-янычар для последующей оккупации нашего Закавказья, Фитин доложил Сталину. Верховный Главнокомандующий воспользовался условиями договора, и в августе 1941 года по его приказу на территорию Ирана были введены сначала 12, а затем еще 5 дивизий.
Эта акция настолько отрезвила горячие головы в турецких штабах, что они решили отложить вторжение на территорию Грузии, Армении и Азербайджана до взятия Гитлером Москвы.
Ко всему турки понимали, что их группировка будет действовать в невыгодных условиях: в то время как ей пришлось бы наступать в горно-лесистой, непроходимой для танков и тяжелых орудий местности, советские войска имели возможность ударить ей в правый (северный) фланг, двигаясь по равнине.
…В дальнейшем, несмотря на то, что Москва немцами не была взята, Турция не отказалась от своих планов осуществить вторжение на территорию нашего Закавказья, а выжидала удобного момента и постоянно наращивала количество войск и техники в районе границы с Арменией.
О состоянии дел на границе и о планах турецкой военщины Фитин регулярно извещал вождя, поэтому 20 наших дивизий по-прежнему оставались в районе Тебриза.
Даешь Стамбул!
К маю 1945 года, когда исход войны был предрешен и стало ясно, что освобожденные Красной Армией страны Восточной Европы изберут социалистический путь развития, среди некоторых членов Президиума ВКП(б) всё большую популярность приобретала идея вернуть в состав СССР исконно армянские земли, насильственно отторгнутые и присоединенные Турцией к своим территориям в 1918 году.
Земли армян, порабощенные турками, составляли ни много ни мало почти треть всей площади современной Турции, по сути, всю ее северо-восточную часть от города Карс до города Эрзурум и далее на запад.
Причем, Армянское нагорье с долиной озера Ван — это самая плодородная часть Турции — выращиваемые там зерновые не только кормят всю страну, но и экспортируются за рубеж.
Искушение одним мощным броском пройти от иранской границы до самого Стамбула не являлось коллективной фантазией, а подкреплялось присутствием трех наших отборных армий, сосредоточенных в районе Тебриза.
Да и политическое обоснование акции имелось.
Прежде всего, земли, которые предполагалось освободить, на 95 % были населены дружественно настроенным нам населением — армянами и до 1917 года входили в состав Российской империи, в соответствии с Туркманчайским мирным договором, заключенным 2 февраля 1828 года между Россией и Ираном.
У нас к Турции имелись претензии и другого порядка. Ну хотя бы тот факт, что она превратила Черноморскую акваторию в свое внутреннее море, наглухо закрыв нам проход через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Притом, что гитлеровцы во время Второй мировой войны беспрепятственно пользовались этими проливами.
Другими словами, партийный ареопаг СССР вынашивал планы установить в Малой Азии советскую власть, как это намечено было сделать в государствах Восточной Европы.
После Крымской конференции, проходившей 4–11 февраля 1945 года в Ялте, Сталин дал указание Анастасу Микояну, Георгию Маленкову и Павлу Фитину разработать и представить на обсуждение Президиума ВКП(б) предложения по послевоенному переустройству Турции.
И такая программа была разработана.
В частности, из граждан Армянской ССР, коммунистов, были полностью укомплектованы штаты райкомов и горкомов партии, которые должны были на первом этапе составить костяк административной власти в освобожденных Красной Армией турецких городах. Так, например, на должность главы администрации Стамбула Фитин предложил кандидатуру Ивана Ивановича Агаянца, резидента нелегальной разведки в Иране.
Особое значение отводилось взятию Стамбула и возвращению ему исторического названия Царьград, названного так еще главой Византийской империи Константином I в 324 году, и открытию свободного судоходства для всех стран через Дарданелльский и Босфорский проливы.
Увы, этим планам не суждено было сбыться.
Трумэн перешел Рубикон
21 июля 1945 года, на четвертый день Потсдамской конференции, Трумэн получил из США долгожданную телеграмму из трех слов «Роды прошли удачно». Это означало, что период испытаний атомной бомбы успешно завершен и производство смертоносного оружия можно ставить на конвейер.
Президенту США не терпелось дать понять Сталину, какой козырь теперь зажат у него в кулаке.
Выждав три дня, во время которых он тщательно обдумывал, как и что сообщить генералиссимусу об атомной бомбе, Трумэн решил сделать это походя, не вдаваясь в подробности, ограничившись замечаниями самого общего характера.
Черчилль, со своей стороны, посоветовал облечь информацию об атомной бомбе в гротескную форму или преподнести ее вслед за рассказом какого-либо анекдота:
«Юмор — это та самая оболочка, которой можно подсластить любую пилюлю, господин президент…»
По окончании пленарного заседания президент и премьер, улыбаясь во весь рот, подошли к советскому лидеру и в игривом тоне предложили ему выслушать содержание их снов, которые они якобы видели накануне ночью.
«Вы знаете, господин генералиссимус, — начал Черчилль, которому отводилась роль запевалы. — Сегодня ночью мне приснился сон, что я стал властелином мира…»
«А мне, господин Сталин, — подхватил тему Трумэн, — приснилось, что я стал властелином Вселенной!»
Сталин, почувствовав подвох, не спешил с ответом. Внимательно оглядев с ног до головы шутников — так смотрит учитель на нашкодивших учеников — он пару раз пыхнул своей неизменной трубкой и раздельно произнес:
«Вот как? А мне сегодня ночью приснилось, что Я не утвердил вас в указанных должностях!»
Трумэн понял, что затея с шуткой провалилась, и скороговоркой сообщил, что Соединенные Штаты создали новое оружие неимоверной разрушительной силы.
И хотя фраза была брошена Трумэном мимоходом, между прочим, все участники спектакля — Черчилль, государственный секретарь США Бирнс и американский президент пристально наблюдали за реакцией Сталина.
Тот пожал плечами и, сохраняя апостольское спокойствие, проследовал в свои апартаменты.
Устроители неудавшегося шоу пришли к заключению, что Сталин просто не понял значения сказанного.
Трумэн был явно в растерянности. Его обескуражило, что первая попытка атомного шантажа не достигла цели, потому что в последующие дни советская делегация и сам Сталин вели себя так, будто бы ничего не произошло.
На самом деле, вернувшись в свой рабочий кабинет, Сталин тут же связался с Курчатовым и коротко сказал:
«Немедленно ускорьте нашу работу!»
Спокойная и взвешенная реакция Сталина выбила Трумэна из колеи — как быть дальше?
…Решение о применении Соединенными Штатами атомной бомбы против Японии Трумэн принял после того, как руководитель американской военной разведки (РУМО) 22 июля доложил ему, что в районе Тебриза наблюдается передислокация сосредоточенных там дивизий Красной Армии — они выдвигаются к границе с Турцией.
Кроме того, из доклада следовало, что на промышленных объектах, предприятиях транспорта и связи в городах, тридцатью годами ранее захваченных Турцией, отмечена повышенная диверсионная активность армянских повстанцев.
Американский президент понял, почему в ходе переговоров «дядюшка Джо» (так американцы и англичане меж собой называли Сталина) с такой настойчивостью стремился получить до 1 августа часть итальянского флота, положенного СССР в счет репараций. Войдя в Дарданелльский пролив, военные корабли смогли бы оказывать с запада поддержку наступающим с востока частям Красной Армии!
Выслушав доклад главы РУМО, Трумэн дал указание представителям военного командования немедленно провести атомную бомбардировку Японии. Однако сделать это президент приказал «не раньше, чем он покинет Потсдам, чтобы находиться подальше от русских и их вопросов и быть на пути домой, прежде чем упадет первая бомба».
Когда Сталину доложили о результатах атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, об имевшихся там разрушениях и жертвах — 220 тысяч убитых и раненых, оба города в руинах — он долго расхаживал по кабинету, пытаясь раскурить погасшую трубку — ломались спички.
Поняв тщетность своих попыток, вождь положил трубку на стол и, бросив взгляд на притихших членов Президиума, изрек:
«Поход на Стамбул отменяется… До лучших времен. А турки пусть вечно благодарят японцев, которые ради них пожертвовали собой. Всё! Курчатова ко мне!»