К 1945 году Сталин уже безоговорочно доверял донесениям разведки. Упрочился авторитет и самого Фитина — во время военного лихолетья разведка под его руководством обеспечивала государственную безопасность страны в полном объеме.
По делам ратным — награды. Фитин удостоился двух орденов Красного Знамени, ордена Красной Звезды, нагрудного знака «Заслуженный работник НКВД», медалей, высших наград иностранных государств и звания генерал-лейтенант. От былого «парня от сохи», сельхозкоммунара, не осталось и следа — Павел Михайлович состоялся как государственный деятель и в системе властных координат страны занимал высокое положение.
А между тем за его спиной точились ножи. В июне 1946 года по личному распоряжению Берии он был снят с должности начальника внешней разведки, хотя за семь лет службы не имел взысканий и блестяще проявил себя на этом посту.
Дальше — больше.
В декабре того же года Фитин был отправлен в Германию заместителем Уполномоченного МГБ по координации и связи. На этом Берия не остановился, и в январе 1947 года еще раз понизил его в должности, назначив заместителем начальника управления госбезопасности по Свердловской области. Затем в качестве утешительного приза Павел Михайлович около двух лет исполнял обязанности главы МГБ Казахской ССР.
Последний гвоздь в крышку гроба карьеры опального генерал-лейтенанта был вбит в марте 1953 года, когда Берия вновь кинул его в Свердловск на полковничью должность начальника областного управления госбезопасности, соответственно урезав денежное содержание.
…Подобные издевательства над военачальниками, коим выпала участь оказаться в немилости у Берии, его прислужники называли «окунуть строптивца в “Суп”» — подвергнуть «Системе угнетения психики».
Что мог противопоставить Фитин главному разводящему в кадровой политике Лубянки? У Павла Михайловича была лишь светлая голова, чистые руки и незапятнанная совесть, тогда как у Берии — богатый опыт лубянско-кремлевских интриг и безмерная тайная власть.
…В апреле 1953 года Берия, будучи первым заместителем Председателя Совета Министров СССР и одновременно главой Министерства внутренних дел, распорядился провести аттестацию генералитета МВД и МГБ. Мало кто знал, что целью применения этого оружия избирательного действия было убрать неугодных высших офицеров, от которых Берия не мог избавиться при живом вожде. В списке лиц, обреченных на заклание, числился и Фитин.
В мае Берия подписал аттестацию Фитина с итоговой формулировкой «не соответствует служебному положению», но лишь в ноябре его отправили в отставку — долго раскручивались бюрократические маховики двух ведомств.
…Военная пенсия 46-летнему генерал-лейтенанту не полагалась ввиду отсутствия необходимой выслуги лет. Экс-командующий невидимым фронтом, под чьим руководством были добыты для страны секреты атомной бомбы, устроился в Министерство госконтроля СССР контролером, а затем работал директором фотокомбината Союза советских обществ Дружбы и культурных связей с зарубежными странами.
24 декабря 1971 года Фитин умер. Похоронили генерал-лейтенанта без воинских почестей. А ведь после увольнения из органов и до его кончины главный пост в МГБ — КГБ, сменяя друг друга, занимали шесть (не считая Берию), а внешнюю разведку возглавляли девять бывших сослуживцев и подчиненных Павла Михайловича…
P.S. По инициативе директора Службы внешней разведки (СВР) РФ Нарышкина С.Е. 10 октября 2017 года у здания пресс-бюро СВР (ул. Остоженка, 51) был торжественно открыт бронзовый памятник легендарному «Алексу» — одному из самых эффективных руководителей советских спецслужб Фитину Павлу Михайловичу.
Часть IX. Из секретаря ЦК — в председателя ЧК
Глава первая. К труду и обороне готов
Юрий Владимирович Андропов родился 15 июня 1914 года на станции Нагутская Ставропольской губернии в семье телеграфиста и учительницы музыки.
Оставшись круглым сиротой в 13 лет, дорогу жизни Юра осваивал без опоры на родных, исключительно своим трудом — рабочим на телеграфе, затем помощником киномеханика в Моздоке.
…В 1936-м, после окончания Рыбинского техникума водного транспорта, Андропов работал освобожденным комсоргом на судоверфи, и через два года был избран первым секретарем Ярославского обкома комсомола.
В 1935-м Андропов женился на Енгалычевой Нине, выпускнице своего же техникума, у них родились дочь и сын. После рождения сына Андропов уехал в длительную командировку в Петрозаводск без семьи. Развелся с Ниной и женился во второй раз, в браке родились сын и дочь. Воспоминания о первом браке были неприятны Андропову, и он старался вычеркнуть их из памяти.
В 1940 году на Андропова обратило внимание руководство ВЛКСМ и поручило создать республиканский Союз комсомола в образованной после советско-финской войны Карело-Финской ССР.
…В Петрозаводске Андропов подружился с главой республики ветераном Коминтерна основателем компартии Финляндии Отто Куусиненом. Это был не просто счастливый случай — это была судьба. Юрий Владимирович возлагал большие надежды на дружбу с партийным зубром, и он сделал всё, чтобы они оправдались. Занимая высокие посты в ЦК КПСС и в МИД СССР, Куусинен будет опекать Андропова, помогая ему двигаться вверх по карьерной лестнице.
…Мобилизации Андропов не подлежал, — оставаясь в прифронтовом городе Сегежа, он под кодовым именем «Могикан» руководил отбором людей для партизанских отрядов и отвечал за их идейную подготовку.
Труд Андропова в период ВОВ был достойно оценен: в 1943 году его наградили медалью «Партизану Отечественной войны»; в 1944 году — орденом Красного Знамени, через месяц — орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне»; избрали вторым секретарем Петрозаводского горкома партии, а через год — вторым секретарем ЦК компартии Карело-Финской ССР.
…Системное образование Андропов получил, заочно окончив Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б) и, заочно проучившись 4 года на историко-филологическом факультете Карело-Финского государственного университета.
Неисправимый трудоголик Юрий Владимирович, испытывая духовную потребность в пополнении багажа знаний, занимался самообразованием и в своем окружении слыл человеком, искушенным в вопросах самых различных знаний.
…В 1951 году, когда Куусинена избрали членом Президиума ЦК КПСС и перевели в Москву, он забрал с собой Андропова.
В январе 1953 года Юрия Владимировича из ЦК перебросили в МИД и назначили заведующим 4-м Европейским отделом. После смерти Сталина он отбыл в Будапешт рядовым советником посольства СССР, но уже в 1954 году возглавил его в ранге Чрезвычайного и Полномочного посла.
…В феврале 1957 года Андропов вернулся в Москву в ореоле спасителя социализма в Венгрии. Вместе с тем, будапештский кровавый путч и особенно линчевание осенью 1956 года местных сотрудников госбезопасности на глазах у советского посла и его супруги серьезно сказались на их психофизическом состоянии.
Особенно пострадала жена Юрия Владимировича — Татьяна Филипповна Лебедева. По возвращении на Родину она лишь эпизодически выбиралась из клиники домой, и Андропов, которому к тому времени исполнилось всего 43 года, лишился полноценной семейной жизни. Оставалось одно — сжигать себя на работе…
…На июньском пленуме ЦК 1957 года покровитель Андропова Куусинен был избран секретарем и членом Президиума ЦК КПСС. Не без его стараний Юрия Владимировича со Смоленской площади вернули на Старую площадь, а единый международный отдел ЦК поделили на два.
Пономарев Б.Н. продолжил курировать компартии в капиталистических и развивающихся странах. Новый же отдел — по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран — возглавил Андропов Ю.В., а в 1962–1967 годы он одновременно исполнял обязанности секретаря ЦК КПСС.
В конце 1990-х во многих отечественных масс-медиа появились резюме, зачастую без ссылки на авторство, о национальности Ю.В. Андропова:
…«В 1939 году при вступлении в ряды ВКП(б) Андропов, заполняя анкету, указал, что его мать была приемной воспитанницей семьи евреев, от которых получила фамилию Флекенштейн. Однако документально подтверждено, что Евгения Карловна была родной дочерью уроженца Финляндии, богатого купца-еврея, владельца московского магазина “Ювелирные вещи” Карла Францевича Флекенштейна. Да и вообще, многие из тех, кто лично общался с Андроповым, находили в его внешности семитские черты».
…«Со слов одного из помощников Горбачёва, всенародная популярность Андропова выводила из себя Михаила Сергеевича, и однажды он, потеряв самообладание, явил ему камень, который долго прятал за пазухой:
“Да что такого особенного Андропов сделал для страны? Думаешь, почему его, бывшего председателя КГБ, пересажавшего в тюрьмы и психушки диссидентов, изгнавшего многих из страны, средства массовой информации у нас и за рубежом не сожрали с потрохами? Да он полукровка, а они своих в обиду не дают”.
Не могу утверждать, — подытожил помощник, — что я единственный свидетель скрываемой на протяжении многих лет антипатии Горбачёва к Юрию Владимировичу…»
…Пожелавший остаться инкогнито российский политический деятель 1990-х был еще более категоричен в отношении национальной принадлежности Юрия Владимировича:
«Андропов — зашифрованный семит, уверовавший в высшее славянское предназначение».
В этой связи считаю необходимым подчеркнуть, что единственная цель повествования — донести до читателя вклад его героев в дело обеспечения государственной безопасности Отечества, а не устраивать дискуссии по поводу их родословной.
Глава вторая. Андропов — Брежнев: сближение
«Либеральный чекист»
19 мая 1967 года Ю.В. Андропов по инициативе Л.И. Брежнева решением Политбюро назначен председателем КГБ СССР и через месяц, 21 июня, избран кандидатом в члены Политбюро.
Свое назначение на пост главы госбезопасности Андропов с самого начала рассматривал как трамплин для прыжка на самый верх, продолжая жить жизнью политика, имеющего свою оригинальную точку зрения по самому широкому кругу проблем как внутрисоюзного, так и мирового масштаба.
Лица на таких должностях, как председатель Комитета госбезопасности, малоизвестны простым людям. Тем не менее, в народе поговаривали, что Юрий Владимирович — «либеральный чекист», имеющий слабину к джазовой музыке и к искусству авангарда, не чурающийся песен Владимира Высоцкого, да и сам пописывающий стихи.
Действительно, интеллигентного вида человек в очках, всегда в строгом темном костюме и белоснежной рубашке, новый председатель КГБ внешне совсем не походил на чекистов 1920-х годов в кожанках и с маузерами на поясе.
Оставаясь рьяным приверженцем ленинских идей, Андропов очень скоро пришел к выводу, что повальная «гулагизация» страны исчерпала себя и дискредитирует КПСС и СССР в глазах мирового сообщества. Нет, людей за убеждения по-прежнему сажали, ссылали, выдворяли за границу, но спасибо инициативе Андропова — центр тяжести с репрессий был перенесен на так называемую профилактическую работу. И в этом он добился многого: привлек науку к изучению тенденций в умонастроениях людей, усилил влияние Комитета на партийную сферу, уделял особое внимание борьбе за чистоту марксизма-ленинизма.
В личных беседах с начальниками территориальных управлений КГБ он неустанно внушал им:
«Мы, чекисты, призваны бороться за каждого советского человека, когда он оступился, чтобы помочь ему стать на правильный путь. В этом и состоит одна из важнейших сторон деятельности органов госбезопасности. Своими специфическими методами чекисты борются против всего, что чуждо нашей идеологии и морали, вносят свой вклад в большое дело формирования нового человека».
А своим оппонентам — явным и гипотетичным — Юрий Владимирович однажды с сожалением бросил:
«Многим сегодня госбезопасность представляется в виде хирургического кабинета, в котором оперируют до смерти. Придет время, и люди узнают, что там были и хирурги, спасавшие жизни».
Впрочем, еще при жизни Антропова нашлись оппоненты, которые смогли объективно оценить его деятельность внутри страны. Так, академик АН СССР, трижды Герой Соцтруда, лауреат Нобелевской премии мира А.Д. Сахаров утверждал: «При Андропове, этом носителе доброго зла, КГБ был единственным институтом государства, не затронутым коррупцией».
«Слуга царю, отец солдатам»
Андропов живо интересовался и вникал в специфику работы разведки и контрразведки. Лично руководил крупными операциями Комитета внутри страны и за рубежом, поименно знал начальников всех управлений и служб, удерживал в памяти имена особо ценных агентов и разведчиков-нелегалов, проявлял о них заботу как старший по званию и должности.
Показателен пример с «Апостолом нелегальной разведки» — Вартаняном Геворком Андреевичем (оперативный псевдоним «Анри»), который вместе с женой Гоар (псевдоним «Анита») в течение сорока лет выполнял специальные задания в особых условиях, сопряженных с риском для жизни.
Проявляя чекистскую предприимчивость, «Анри» добывал сверхсекретные сведения по приоритетной проблематике, которые неоднократно реализовались по высшей разметке, то есть решение по ним принимало исключительно высшее руководство страны. Благодаря Андропову Вартанян был аттестован и дослужился до полковничьих звезд.
Рассказывает Геворк Андреевич:
«Юрия Владимировича очень заинтересовала информация, добытая нами. Надо сказать, то было уже не первое сообщение, которое за моей подписью попало к нему на стол.
Спрашивает он начальника внешней разведки Сахаровского Александра Михайловича, который-то и докладывал сообщение: “А в каком звании этот Анри?”
Сахаровский объяснил, что я вообще не проходил аттестации. Андропов попенял ему, дескать, “не цените вы кур, которые вам золотые яйца несут”, и предложил исправить положение.
Не прошло и месяца, как мне присвоили первое воинское звание — капитан. Было мне тогда сорок четыре года. У Гоар даже домашняя шутка появилась: “мой муж — карьерист, ему всего лишь сорок четыре, а он уже капитан!”
Ничего, наверстал: в 1975-м, то есть через семь лет, я, благодаря заботе Юрия Владимировича, уже полковником был…
Евгений Максимович Примаков принял эстафету от Андропова и продолжил опекать меня. В его бытность директором Службы внешней разведки я получил пять боевых наград — как участник Великой Отечественной…»
«Тайный визирь генсека»
В поведении Андропова, в его манере общения с собеседником было что-то от интеллигента дореволюционной закалки. Он всегда смотрел прямо в глаза и не отводил взгляда, как Черненко, никогда не опускался до бранных слов и крика, как Хрущёв, не витийствовал, как Суслов. Его негромкая размеренная речь заставляла вслушиваться в каждое произнесенное им слово.
Андропов отдавал себе отчет, что для реализации своих политических идей существует лишь один верный способ: сделать своим союзником Леонида Ильича, и весьма успешно продвигался в этом направлении. За первый год совместной работы с Брежневым председатель КГБ в глазах генсека приобрел вес авторитетного советника в самых сложных и деликатных делах.
Задавая какой-то вопрос, Андропов сам же ненавязчиво, в форме совета, подсказывал и ответ, не заставляя генерального напрягаться и ломать голову. Он щадил Леонида Ильича, учитывая его загруженность, а в скором будущем — состояние здоровья и болезнь.
Андропов при любом повороте дискуссии всегда сохранял спокойствие и рассудительность. Говорил тихо, но с хорошо поставленной дикцией:
— У меня, Леонид Ильич, несколько вопросов.
Задавал их четко, лаконично, при этом как бы извинялся за то, что вынужден отвлекать генерального от других важных дел. Стоило Брежневу задуматься над вопросом, как Андропов тут же аккуратно заполнял паузу:
— Думаю, Леонид Ильич, надо поступить вот таким образом, как вы считаете?
После таких «совместных» обсуждений все вопросы и проблемы решались как бы сами собой, и на том беседа заканчивалась.
Совсем иначе вел себя Андропов, докладывая Брежневу или Политбюро о проблемах, относящихся, пусть даже косвенно, к сфере государственной безопасности, — в тот момент он был сама чекистская принципиальность.
Все 15 лет, что Юрий Владимирович находился у руля КГБ, не было ни одного серьезного вопроса, по которому он не представил бы объективную, острую, упреждающую, зачастую нелицеприятную информацию. Вслед за этим он вносил предложение — оптимальный способ решения проблемы.
…Отчитываясь перед генеральным секретарем о своей работе за год пребывания на посту председателя КГБ, Андропов доложил:
— сорваны 96 вербовочных подходов спецслужб и попыток склонения к измене Родине советских граждан;
— завербованы 218 иностранцев, из которых 64, будучи влиятельными фигурами во властных структурах, располагают оперативными возможностями для оказания противодействия главному противнику — США, странам — членам Североатлантического альянса и Японии;
— добыты шифры ряда недружественных капиталистических стран;
— направлены в ЦК КПСС и в Министерство обороны СССР более 9 тысяч материалов разведывательного характера, в том числе образцы американской военной техники.
— В общем, Леонид Ильич, — шутливо подытожил Андропов, — сколько империалисты ни плутуют, а КГБ не минуют!
Брежнев был весьма впечатлен. И не столько цифирью — она говорила сама за себя, — сколько андроповской манерой подачи информации.
Да, любил Юрий Владимирович продемонстрировать «вкусное», живое, а еще более — печатное слово. С этой целью принял в штат своего ведомства и прикормил высоколобых интеллектуалов, виртуозов составления отчетов и докладов: Георгия Арбатова, Олега Богомолова, Георгия Шахназарова, профессора Льва Делюсина, журналиста Александра Бовина.
…На апрельском пленуме 1973 года Брежнев, отступив от текста, заявил: «КГБ под руководством Юрия Владимировича оказывает огромную помощь Политбюро во внешней политике. Обычно думают, что КГБ — это, значит, только кого-то хватать и сажать. Глубоко ошибаются.
КГБ — это, прежде всего, огромная и опасная загранработа. И надо иметь знания и характер. Не каждый может не продать, не предать, устоять перед соблазнами. Это вам не так, чтобы… с чистенькими ручками. Тут надо обладать большим мужеством и большой преданностью».
Тогда же, на пленуме, Брежнев перевел Андропова из кандидатов в члены Политбюро; в декабре произвел в генерал-полковники, а через три года — в генералы армии; к его 60-летию — в 1974-м, вручил орден Ленина и Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.
В окружении заклятых соратников
В ответ на сближение с Брежневым и на конфиденциальный характер их отношений Юрий Владимирович получил неприязнь всех членов Политбюро, кроме министра обороны Дмитрия Устинова и министра иностранных дел Андрея Громыко.
Неприязнь кремлевских мастодонтов, со временем переросшая в скрытую антипатию, подпитывалась подозрением, что свой рабочий день единовластный владелец и распорядитель «карающего меча» развитого социализма начинает с ознакомления с их историями болезни, допытываясь у главного теремного лекаря академика Чазова, как долго им осталось жить.
Опытные царедворцы, они никогда не упускали случая, чтобы подсказать Брежневу, что Андропов ведет за ними негласную слежку. Стоило во время заседания Политбюро, на котором Юрий Владимирович отсутствовал из-за болезни, качнуться под действием кондиционера тяжелой оконной портьере, как председатель Комитета партийного контроля Пельше или московский градоначальник Гришин не без злорадства восклицал:
«Оказывается, и Юрий Владимирович здесь! А сказали, что он под капельницей ведет сражение за свою жизнь».
Правда, дальше этих школярских пакостей они идти не решались, зная, что Андропов обладает нешуточной закулисной силой и ссориться с ним опасно и всегда убыточно.
Юрий Владимирович знал об этих проделках соратников, но, сознавая свое интеллектуальное превосходство над членами кремлевского клуба патриархов застоя, никогда не снисходил до ответных уколов.