Одной из самых секретных разведывательных программ ЦРУ было использование подводных лодок. Они систематически проникали в наши территориальные воды, едва не вторгаясь в расположение военно-морских баз.
Венцом своих разведывательных изысков ЦРУ считало сверхсекретный проект «IVY BELLS» («ПЛЮЩ») — съем информации с наших подводных кабельных линий связи.
Американцы исходили из того, что мы, уверовав в неуязвимость подводных кабелей, либо будем применять простейшие шифры, либо вести переговоры открытым текстом. Для перехвата переговоров использовались субмарины. Минусом являлось то, что они были вынуждены длительное время неподвижно стоять над кабелем. Это, разумеется, грозило расшифровкой всей операции. Следовало заменить субмарины на стационарный аппарат, способный работать в автономном режиме и «сливать» накопленную информацию приходящей на «явку» подводной лодке. И такой аппарат был создан специалистами Агентства национальной безопасности (АНБ)[12].
Аппарат, получивший название «КОКОН», воплотил в себе последние достижения радиоэлектронных технологий и был способен «снимать» информацию с кабеля без вскрытия его внешних оболочек.
«КОКОН» представлял собой сигарообразный контейнер, в хвостовой части которого располагался миниатюрный атомный реактор, служивший источником питания для бортовой радиоэлектронной системы.
С конца 1970-х ЦРУ проявляло повышенный интерес к сведениям о результатах запусков наших межконтинентальных баллистических ракет, которые поражали цели на Камчатском полигоне. Поэтому «КОКОН» сразу после создания оказался на стратегическом кабеле, проложенном по дну Охотского моря от Камчатки до главного штаба Дальневосточного военного округа (ДВО).
«Заходите к нам на огонек!»
До 1980-х резидентура КГБ в Вашингтоне располагалась на верхнем этаже посольства, в доме № 1125 на 16-й улице, всего в трех кварталах от Белого дома. Четырехэтажный посольский особняк построила в начале века, хотя никогда там и не жила, г-жа Джордж М. Пульман, вдова магната, занимавшегося производством спальных вагонов для железных дорог. Последнее царское правительство приобрело здание у нее под посольство, а в 1933 году оно перешло к советской дипломатической миссии.
Окна посольского особняка всегда были наглухо задраены: с крыш соседних домов американские контрразведчики бомбардировали особняк электромагнитными импульсами, чтобы прослушивать разговоры в помещениях и по стуку пишущих машинок считывать документы. Кроме того, внутри здания работали наши собственные электронные системы защиты.
К примеру, кабинет резидента представлял собой бронированную комнату (на оперативном арго «подлодку»), расположенную в обычной комнате, вокруг которой действовало электромагнитное поле.
На четвертом — секретном — этаже, в комнатушках-кельях трудились 40 офицеров резидентуры КГБ. Каждый отдел — политическая разведка, внешняя контрразведка, научно-техническая, а также оперативно-техническая разведка — решал свои конкретные задачи.
На этаж вела одна-единственная лестница, и ее защищала прочная стальная дверь, имевшая цифровой код. Внутрь запрещалось входить в пиджаке или пальто: эта мера безопасности была направлена против попыток вероятных «кротов»[13] тайком пронести миниатюрную фотокамеру. Кабинеты были экранированы, чтобы исключить прослушку ведущихся внутри разговоров.
Всем советским служащим было известно, что сотрудники ФБР денно и нощно ведут видеонаблюдение за входом, а уж то, что посольские телефоны «находятся у штатников на прослушке», вообще было аксиомой.
Дежурные дипломаты, чтобы охладить пыл шутников или провокаторов из числа звонивших в посольство, употребляли стандартную фразу: «Не лучше ли вам зайти к нам на огонек?»
14 января 1980 года исключением не стало. В 12.32 вашингтонского времени в приемной посольства раздался звонок:
— Я… э-э… из… словом, из федеральный правительство Соединенных Штатов, — по-русски произнес неизвестный.
— Не лучше ли вам, члену федерального правительства, зайти к нам на огонек? — поддержал, как ему казалось, шутку дежурный.
— О’кей, зайду завтра э-э… вечер, когда темно…
Но в 9.00 следующего дня этот человек позвонил вновь и сказал, что прибудет через минуту. Сомнения в его психическом здоровье отпали, как только он, представившись сотрудником АНБ, потребовал встречи с офицером безопасности посольства.
…Американской контрразведке не удалось установить визитера. Позже директор ФБР Уильям Г. Уэбстер скажет:
«Мои ребята видели его со спины, когда он входил в здание, но как он вышел — осталось загадкой. Не исключаю, что его вывезли в багажнике посольского автомобиля».
Магнитофонная запись телефонных звонков и рапорты американских контрразведчиков оказались на архивных полках, и дело застопорилось. Неожиданное продолжение оно получит лишь в августе 1985 года.
Операция прикрытия
В последней декаде апреля 1980-го, когда закончились зимние штормы в Охотском море, американские разведывательные спутники зафиксировали скопление советских судов вблизи Камчатского полуострова. Сначала в ЦРУ этому не придали значения, полагая, что речь идет о рыболовецких судах, ведущих промысел. Но когда американская подводная лодка через неделю прибыла в этот район для замены пленок, выяснилось, что «КОКОН» исчез!
…1980 год. Командующий Тихоокеанским флотом Владимир Сидоров дал интервью, которое было опубликовано в газете «Дальневосточная правда» накануне празднования 35-й годовщины победы СССР в Великой Отечественной войне. В частности, адмирал сказал:
«21 апреля мне позвонили с Камчатки и сообщили, что из-за недисциплинированности рыбаков (район, где пролегает кабель, в навигационных картах обозначен как запретный для рыбной ловли) полуостров лишен связи с материком. Попросили прислать специалистов, чтобы найти обрыв и восстановить связь. Я дал указание перебросить в район предполагаемого обрыва кабельное судно “Тавда”.
Ночью оперативный дежурный главного штаба ДВО доложил мне, что во время поиска обрыва на кабеле был обнаружен и носовым краном “Тавды” поднят огромный контейнер неизвестного предназначения. Вес контейнера — 6 тонн, длина — 5 метров. Когда опускали контейнер на палубу, заметили, что его хвостовая часть почему-то нагревается. Как выяснилось позже, нагревание происходило из-за установленного там малогабаритного ядерного реактора.
Но самое удивительное было в другом. При более тщательном обследовании обнаружили, что на металлическом корпусе контейнера выбито “Privacy of US Goverment” (Собственность правительства США). Заявляю со всей ответственностью: это — не халатность или беспечность. Это — наглость и уверенность американцев в собственной безнаказанности, а, может быть, даже вызов нам, русским!
В Магаданскую гавань судно по погодным условиям зайти не могло, поэтому контейнер доставили на камчатский военный аэродром. Там его освидетельствовали эксперты из КГБ и специалисты флота. Все пришли к выводу, что он взрывоопасен. Кто-то предложил, от греха подальше, вывезти контейнер за пределы аэродрома и взорвать. Однако после дополнительных консультаций с Центром решили не взрывать его, а отправить самолетом в Москву. Так и поступили. А контейнер на время транспортировки обложили свинцовыми пластинами, чтобы воспрепятствовать распространению радиации…»
…Через 3 дня публикация в «Дальневосточной правде» стала предметом обсуждения на совещании руководства Центрального разведывательного управления.
Приглашенный на совещание глава АНБ вице-адмирал Бобби Рэй Инмэн, категорически отрицая случайность как причину обнаружения «КОКОНА», заявил: «Русские точно знали, где и что искать. Обстоятельства обнаружения “КОКОНА” рыбаками, как и интервью адмирала — суть акты одного спектакля, имя которому операция прикрытия. С ее помощью КГБ шифрует истинный источник информации!»
Гипотеза адмирала Инмэна найдет подтверждение и превратится в факт через пять лет, когда на Запад сбежит полковник внешней разведки КГБ СССР Юрченко.
Шпион «сдал» шпиона
1 августа 1985 года в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли поступила телеграмма-молния из Римской резидентуры. В то утро в американское посольство в Риме явился Виталий Сергеевич Юрченко и объявил о своем желании работать на США.
До отъезда в Италию он занимал должность заместителя начальника 1-го (американского) отдела Первого главного управления КГБ (внешняя разведка). Ничего себе улов! За всю историю ЦРУ таких размеров золотая рыбка со времен Пеньковского не попадала в американские сети. Должность, которую совсем недавно занимал беглец, предполагала его осведомленность не только о деталях секретных операций КГБ в США, но и, что важнее, об американцах, работающих в пользу СССР.
Действительно, первый вопрос, который был задан Юрченко, звучал так:
«Располагаете ли вы какими-либо данными, свидетельствующими о том, что в американском разведсообществе действуют советские “кроты”?»
Юрченко среагировал мгновенно, будто только и ждал этого вопроса. Рассказал, что в январе 1980 года, заступив на дежурство в Вашингтонской резидентуре, принял какого-то американца по его просьбе. Незнакомец вошел в посольство через парадное крыльцо. А чтобы сбить с толку сыщиков ФБР, перед выходом из здания сбрил свою окладистую рыжую бороду, переоделся в лохмотья и, смешавшись с группой советских служащих посольства, уехал на их автобусе.
«Рыжебородый» настаивал на том, что работает аналитиком в АНБ. В подтверждение своих слов сообщил, что является автором той самой «подслушивающей энциклопедии» Агентства, где собраны все те советские радиосигналы, которые американские станции перехвата принимали, анализировали и подвергали дешифровке в 1975–1979 годах.
После этого «рыжебородый» перешел к финансовой составной части своего визита — попросил свести его с распорядителем кредитов резидентуры, то есть с ее руководителем.
В заключение Юрченко заверил сотрудников ФБР, что дальнейшая судьба «рыжебородого» ему неизвестна, и он более с ним не общался, так как передал его на связь резиденту Дмитрию Якушкину.
Завершив опрос Юрченко, эфбээровцы составили список подозреваемых. Он состоял из 580 фамилий. Методом постепенного отсева удалось выйти на «рыжебородого доброжелателя». Им оказался сотрудник аналитического департамента АНБ Рональд У. Пелтон. Из архива извлекли пленки с записями телефонных переговоров и идентифицировали его как лицо, звонившее в советское посольство 14 и 15 января 1980 года.
«Рыжебородый доброжелатель»
В октябре 1979 году Пелтон не прошел плановую аттестацию, так как рутинный тест на полиграфе показал, что он соврал, отвечая на вопрос об употреблении наркотиков.
Дело, возможно, и замяли бы, — как-никак он проработал в Агентстве 14 лет, — если бы не его натянутые отношения с непосредственным начальством. Его понизили в должности и лишили допуска к секретной информации. В результате его месячное жалованье сократилось вдвое. К Рождеству у него скопилось столько долгов, что он вынужден был объявить себя банкротом.
Спустя три недели Пелтон переступил порог советского посольства в Вашингтоне и выразил готовность поделиться известной ему совершенно секретной информацией об операции «ПЛЮЩ».
За оказание необычной услуги Рональд просил у резидента Якушкина всего $35 тысяч. И это за операцию, на которую США израсходовали десятки миллиардов долларов!
Сделка состоялась. «Доброжелатель» стал обладателем требуемой суммы, а КГБ СССР — информации «Особой важности».
Кроме прочих сведений, Пелтон представил данные о самой главной на то время тайне АНБ: как, реализуя проект «ПЛЮЩ», американцам удалось подключиться к кабелю связи, пролегающему в Охотском море между Камчаткой и Владивостоком. Более того, он назвал координаты района подключения.
Добавил, что к моменту его визита в посольство проект «ПЛЮЩ» перестал быть проектом, превратившись в полновесную секретную операцию, регулярно проводимую ЦРУ в тех советских территориальных водах, где пролегают секретные кабели.
Более того, он передал ценнейшие разведывательные сведения, накопленные им за 14 лет работы в Агентстве, в частности, пять систем сбора данных электронной разведки и совершенно секретный документ объемом в 60 страниц, в котором были представлены средства связи, считавшиеся в АНБ наиболее эффективными.
…Пелтон полагал, что сделка носит единовременный характер, но в КГБ считали по-другому. Хотя состоявшийся контакт и не был оформлен письменным договором о взаимных обязательствах, Комитет не собирался в дальнейшем отказываться от услуг добровольного рекрута, постоянно держа его в поле своего зрения. И у Пелтона была возможность в этом убедиться, когда он закладывал тайники или по первому сигналу мчался на явку со своим оператором в Вену.
…После того как ФБР установило Пелтона как посетителя советского посольства, он был взят в активную разработку, и 24 октября 1985 года сотрудник Бюро Дейв Фолкнер допросил его. Под тяжестью улик Пелтон признался, что инициативно предложил свои услуги КГБ и давал подробную информацию о деятельности АНБ до 1980 года.
18 июня 1986 года значение переданной Рональдом У. Пелтоном информации сначала оценило жюри присяжных, признав его виновным в шпионаже в пользу СССР, а затем и судья Хью Синклер, приговоривший «рыжебородого доброжелателя» к трем пожизненным срокам.
…Справедливости ради необходимо добавить, что Рональд Уильям Пелтон имел все шансы оказаться в Москве в соответствии с планом по защите добровольных помощников КГБ СССР. Не произошло это исключительно по вине самого Пелтона.
Будучи предупрежден сотрудниками вашингтонской резидентуры КГБ о возможном аресте, он проявил беспечность и в назначенное время не прибыл в обусловленное место.