Тайник в измайловском парке
К вечеру 20 июля 1983 года над Москвой нависла грозовая туча. Хлынул дождь, разогнав послеполуденную духоту и запоздалых туристов, бродивших у храма возле Серебряно-Виноградного пруда в Измайлово.
Поднимая фонтаны брызг, по шоссе неслась одинокая машина. Вспышка молнии осветила на мгновение дипломатический номер посольства США в Москве.
Авто остановилось неподалеку от окруженного рвом собора, из него выпрыгнул атлетического сложения молодой человек и осторожно достал из багажника тяжелую спортивную сумку. Воровато оглядевшись, нырнул в заросли кустарника. Промокший до нитки он выполз оттуда через минуту и вновь придирчиво осмотрелся. Никого. Только дождь да всполохи молнии. Иностранец облегченно вздохнул, небрежно бросил пустую сумку в багажник, уселся за руль и был таков.
Далеко за полночь контрразведчики вернулись из Измайлово. В кустах, где ползал под дождем любитель ночных прогулок из американского посольства, они обнаружили огромный валун — камень-тайник, внутри которого находились инструкции, микрофотоаппаратура, вопросник, шифрблокноты и крупная сумма денег в советских рублях.
…Рано утром следующего дня у зарослей кустарника появился кучерявый молодой человек привлекательной наружности с сумкой в руках. В этот час на аллеях парка не было ни души. Молодой человек посмотрел по сторонам, нагнулся и скрылся в зарослях.
Через минуту он ползком, таща за собой неподъемную сумку, выбрался на тропинку. Резко выпрямился и тут же осел — от неожиданной тяжести и нахлынувшего страха подкосились колени.
Сидя на корточках, снова огляделся. Нет, ничего опасного, просто раздался гудок вынырнувшей из тоннеля электрички метрополитена.
«Быстрее, быстрее отсюда!» Страх гнал его от этого места. Подспудный, неосознанный, но… не безосновательный.
Озираясь по сторонам, кучерявый с трудом вскинул сумку на плечо и тут же оказался в объятиях «скорохватов» из «Альфы».
Вынужденное откровение
«Кучерявым» оказался Константин Вишня, сотрудник Арктического и Антарктического НИИ Госкомгидромета. Он давно уже попал в поле зрения наших контрразведчиков по причине своих регулярных, но внешне безобидных контактов с иностранцами в заграничных портах, куда прибывал в качестве члена экипажа советских научно-исследовательских судов.
На первом допросе Вишня развернулся во всём блеске своего предательского дарования: прямая ложь, ложь в форме умолчания, наконец, подтасовка и сокрытие фактов. Признавал только то, что уже и без него было известно контрразведчикам.
Однако, как только Вишне объяснили, что, лишь сотрудничая со следствием, он может рассчитывать на снисхождение на суде, он тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и стал давать правдивые показания, выкладывая всё до мелочей.
Устный контракт о сотрудничестве начал действовать.
…В начале своего повествования Вишня с пафосом представился, сообщив свой рабочий псевдоним, присвоенный ему иноземными работодателями: «Паганэль».
Оперативники, сдерживая улыбки, переглянулись — им задержанный был известен как «Осьминог». Под этой кличкой он значился в файлах КГБ и проходил по делу оперативной разработки.
«Очень приятно, господин “Паганэль”! У вас очень звучное имя, но на текущий момент нас более интересует, когда, где и как вы должны осуществить следующий сеанс связи с вашими работодателями».
Вишня открыл инструкции, изъятые из валуна, и коротко сказал:
«Я должен заложить тайник на сороковом километре Приморского шоссе, в том месте, которое в инструкциях проходит под кодовым названием “Сорок”»…
Место контрразведчикам знакомое: в этом районе трасса Ленинград — Зеленогорск имела ответвление к дачам сотрудников генконсульства США. Среди них было несколько установленных разведчиков ЦРУ, сидевших «под корягой» — действовавших под дипломатическим прикрытием. Кому же из них конкретно выпадет кон изымать тайник?
Посовещавшись, контрразведчики пришли к выводу, что такой ценный агент, каким был для американцев «Паганэль», может состоять на связи только у самого резидента ЦРУ в Ленинграде — у Лона Дэвида фон Аугустенборга. Значит, и тайник изымать ему.
«Резидента взять с поличным!»
О задержании агента ЦРУ и свои соображения, у кого он находится на связи, чекисты доложили Андропову.
Будучи избран после смерти Брежнева генеральным секретарем ЦК КПСС, Юрий Владимирович продолжал живо интересоваться всем происходящим в недрах Комитета госбезопасности, который он возглавлял в течение пятнадцати лет.
Услышав имя оператора «Паганэля», Андропов категорично заявил: «Резидента взять с поличным в момент выемки тайника!» На то у него имелись причины различного свойства и значимости.
Одна из них была совершенно очевидна: с его уходом из системы КГБ на территории СССР не был разоблачен ни один американский разведчик или агент. В то же время сотрудники КГБ из вашингтонской и нью-йоркской резидентур «сыпались» пачками.
Буквально накануне задержания «Паганэля» два наших разведчика З-ский и К-ов, действовавшие под прикрытием сотрудников советского посольства в Вашингтоне, были объявлены persona non grata и высланы из США.
Это событие было раскручено американской пропагандистской машиной с размахом, чтобы жители Соединенных Штатов в высылке наших «дипломатов» нашли еще одно подтверждение тезису президента Рональда Рейгана: «СССР — империя зла».
Захват Аугустенборга с поличным на тайниковой операции мог бы если не оправдать в глазах мирового сообщества разведактивность КГБ на территории США, то хотя бы уравнять наши шансы с американской контрразведкой на ниве разоблачения шпионов, а также заставить администрацию Белого дома извиняться и оправдываться.
Второй причиной, побудившей Андропова отдать приказ о захвате американского резидента с поличным, была ненависть к его отцу Дэвиду фон Аугустенборгу.
В 1956 году, одновременно с Андроповым, он возглавлял американскую дипломатическую миссию в Будапеште. По данным советской разведки, именно через его руки проходили деньги ЦРУ, которые подпитывали будапештский путч, да и вообще, свержение в Венгрии социалистического правительства.
В феврале 1957 года Чрезвычайного и Полномочного посла СССР в Венгрии Андропова отозвали в Москву. И хотя он был назначен заведующим отделом ЦК КПСС, что, безусловно, являлось повышением, вместе с тем, Юрий Владимирович считал, что восхождение на партийный Олимп далось ему излишне большой кровью.
Виновником крушения дипломатической карьеры и возникших хворей у своей жены Андропов считал посла США Дэвида фон Аугустенборга, поэтому решил, что по долгам отца заплатит его сын, резидент ЦРУ в Ленинграде Лон Дэвид фон Аугустенборг.
Муки оперативного творчества
Из волкодавов контрразведки, поднаторевших на делах по шпионажу, а также из опытных сыщиков «наружки» и бойцов «Альфы» был сформирован оперативный штаб, который должен был в течение трех дней разработать и доложить лично Андропову план захвата американца на тайнике «Сорок».
Штаб возглавил начальник 1-го (американского) отдела Второго главного управления генерал-майор Рэм Красильников.
Но одно дело «высочайшее повеление», даже исходящее от такого признанного в чекистской среде авторитета, как Юрий Владимирович, другое — реализовать его, то есть взять с поличным профессионала экстра-класса, коим являлся Аугустенборг.
Задача сверхсложная. Место, на котором предстояло осуществить операцию, — открытое, как столешница: слева и справа от Приморского шоссе чистое, хорошо просматриваемое во все концы поле. Спрятаться группе захвата на обочине невозможно. А о том, чтобы устроить засаду непосредственно на шоссе, не могло быть и речи, ибо, появись на шоссе ремонтные бригады или сотрудники ГАИ, якобы расследующие дорожно-транспортное происшествие, — всё, пиши пропало.
Аугустенборг — разведчик матерый, хорошо осведомлен об ухищрениях, к которым прибегают наши контрразведчики при проведении операций по задержанию шпионов. С ним традиционные уловки КГБ не сработают. Заметь он ремонтников или гаишников поблизости от места закладки тайника, даже если б они были всамделишные, не станет рисковать и не остановится, чтобы изъять контейнер. Он попросту перенесет сеанс связи на другое время в ином месте.
Надо было найти какое-то нестандартное решение, нечто из ряда вон выходящее, доселе не использовавшееся в контрразведывательной практике…
Свою работу члены штаба начали с изучения поднятых из архива дел оперативных разработок, закончившихся захватом иностранного разведчика при выемке им тайника.
Первым было дело полковника Петра Попова, сотрудника Главного разведуправления Генштаба (ГРУ), работавшего на ЦРУ в 1953–1958 годах.
Попова взяли во время так называемой «моменталки», то есть при обмене шпионскими контейнерами «в одно касание». Изменник пытался передать связнику-американцу похищенные секреты, последний — инструкции-задания.
Всё бы хорошо, если б не одно «НО»…
«Сладкую парочку» задерживали в рейсовом автобусе, пассажирами которого были исключительно сыщики «наружки»!
Однако сороковой километр Приморского шоссе — это не автобус, битком набитый сотрудниками службы наружного наблюдения, а абсолютно открытое и отлично просматриваемое пространство. Так что опыт захвата Попова и связника в случае с Аугустенборгом пригодиться никак не мог…
Тогда обратились к делу по захвату на тайнике другого американца — Ричарда Джекоба, связника еще одного предателя из ГРУ, полковника Олега Пеньковского, «таскавшего каштаны из огня» — поставлявшего американцам наши секреты — в 1960–1962 годах.
И опять неподходящий вариант, так как Джекоба брали в подъезде жилого дома на улице Пушкинской, 5/6, устроив там засаду…
Пролистали еще с десяток дел оперативных разработок — всё не то, что надо!
Генерал Красильников решил прибегнуть к другой методе: предложил дискуссию, свободный обмен мнениями, в результате которого, по его мнению, должен был вызреть план мероприятий.
Члены оперативного штаба между собой называли эти оперативные посиделки «устными сочинениями на вольную тему».
Заслушаны были десятки самых, на первый взгляд, невероятных и фантастичных до абсурда предложений.
Так, например, полковник С-ов предложил произвести захват шпиона с… неба.
По замыслу С-ова «альфовцев» следовало разместить в вертолете, который барражировал бы вдоль шоссе.
В момент остановки Аугустенборга вблизи тайника бойцы «Альфы» должны были катапультироваться из кабины МИ-8 и произвести задержание.
Участники дебатов отвергли идею с порога, потому что она противоречила элементарным арифметическим расчетам.
«Альфовцы» физически не смогли бы достичь цели одновременно с американцем. Для того, чтобы остановиться, выйти из машины и поднять бросовый тайник, иностранцу потребовалось бы от силы 40 секунд, а группе захвата? Не менее пяти-семи минут!
Кроме того, одно уже появление вертолета над шоссе сразу насторожило бы американца — ведь никогда до этого винтокрылые стрекозы там не летали, а тут на тебе! Стоило только заняться разведывательным промыслом, выехать на задание, как вдруг в небе вертолет… К чему бы это?
Заместитель начальника Службы наружного наблюдения КГБ СССР полковник Ш-ко, в прошлом один из самых изощренных «топтунов» Союза, предложил поставить «альфовцев» на… роликовые коньки.
Присутствующие встретили предложение дружным смехом.
«Я всё продумал и всё сейчас объясню, всё-всё, — будто оправдываясь, скороговоркой произнес Ш-ко. — Значит так. По Приморскому шоссе с двух сторон к пункту “Сорок” будут медленно двигаться два грузовика, за задний борт каждого будут держаться четверо, ну, может, пятеро “альфовцев” на коньках. Метрах в ста от “закладки” грузовики остановятся и будут ждать команды. Как только “альфовцы” получат сигнал, что объект подъехал к тайнику, грузовики с двух сторон на огромной скорости подлетят к месту, ребята отцепятся от бортов, подрулят на коньках к объекту “Сорок” и повяжут этого, как его? А… Густенперда!»
«Отставить! — Красильников хлопнул ладонью по столу. — На коньках, Семён Ильич, пусть катаются твои подчиненные. За объектами, что поглупее…
Наш подопечный, Аугустенборг, другого поля ягода. Он — резидент, то есть руководитель, досконально знающий мельчайшие подробности работы всего вверенного ему коллектива разведчиков! Это — как на конвейере. Каждый отвечает только за отдельную операцию, которой обучен, а начальник участка за всех…
Но дело, в общем-то, не в этом. Именно в тех местах, где ты предлагаешь остановить грузовики, американец может выставить контрнаблюдение… Ну, представь: едут по шоссе два разведчика, подчиненные резидента. Один с востока, второй с запада. И вдруг у обоих одновременно, секунда в секунду, забарахлили моторы. Что они делают? Правильно! Выходят из своих лимузинов и начинают делать вид, что копаются в моторах… А сами в это время поглядывают вокруг, а не катит ли кто на роликовых коньках, чтобы повязать их шефа…
Причем, и я в этом уверен, Аугустенборг расставит своих офицеров именно там, где ты предлагаешь остановиться грузовикам, не дальше… Мало того, что они будут постоянно поддерживать с ним визуальный контакт, так еще и переговорными устройствами, настроенными на наши частоты, будут пользоваться…
А ты, Семён Ильич, говоришь: “как только “альфовцы” получат сигнал”… Никаких сигналов! Все наши переговорные устройства должны быть переведены в режим молчания в ту же секунду, как только мы узнаем, что Аугустенборг начал движение к тайнику! Ясно? Так что забудь о коньках, Семён Ильич!»
В диком возбуждении Красильников обеими руками схватил со стола графин с водой, наполнил стакан, залпом его осушил и обвел присутствующих протяжным взглядом.
«Кто еще желает высказаться? Только попрошу лыжи и санки не предлагать!»
Желающих не оказалось, и генерал объявил получасовой перерыв.
Когда члены штаба собрались вновь, и выяснилось, что ни у кого из них новых оригинальных идей по задержанию Аугустенборга не появилось, генерал Красильников обратился к заместителю командира «Альфы» подполковнику Владимиру Зайцеву:
«Немедленно дайте указание, чтобы на вашем Ярославском полигоне был возведен отрезок дороги, полностью копирующий ту часть Приморского шоссе, где будет проводиться операция по захвату… Для этого предлагаю направить в Ленинград кого-нибудь из ваших подчиненных, чтобы он снял на видео объект “Сорок” и прилегающую к нему местность… Надеюсь, что, имея перед глазами и под ногами макет предстоящего поля боя, нам будет проще наметить план мероприятий, а впоследствии и проводить там тренировки».
«Товарищ генерал-майор, — Зайцев поднялся из-за стола, — к какому сроку должен быть готов макет?»
«Через сутки! Действуйте!»
Крысиные тропы шпионажа
Реализацию устного контракта о поставке «Паганэлем» информации контрразведчики начали с того, что предложили ему продемонстрировать технику вызова на безличную связь своего оператора.
Агент с готовностью согласился, сказав, что всё начинается с дома № 11 по улице Пестеля.
В порядке проведения оперативного эксперимента 24 июля «Паганэля» привезли на указанное место, и он на левом углу фасада дома поставил черным фломастером жирную цифру «2».
«Это знак, — дрожа от возбуждения, произнес агент, — что контейнер в Измайлово мною изъят благополучно. А дом № 11 в инструкциях именуется как “Вход”»…
Было известно, что мимо этого дома регулярно проезжают сотрудники генконсульства США, двигаясь на дачу в Зеленогорске.
Присутствовавшие офицеры оглянулись по сторонам. Действительно удобно. Едешь себе в машине, разглядываешь красивых женщин. Подъехав к дому под номером одиннадцать, бросаешь взгляд влево, видишь «двойку»: ну, так и есть — контейнер в Москве изъят! Не останавливаясь, спокойно, как ни в чем не бывало продолжаешь путь.
«Сразу после того, как американцы увидят условную “двойку” у “Входа”, — продолжал “Паганэль”, — мне по радио передадут подтверждение, что сигнал принят. В том же сеансе обозначат, где я должен заложить тайник».
«Но вы ведь и сейчас уже знаете, где вам предстоит заложить следующий тайник, не так ли? У вас же есть шпаргалка. Зачем же нужен радиосеанс?» — поинтересовались контрразведчики.
«Да, это так. В присланных американцами инструкциях есть график передачи материалов с условным обозначением каждого места тайника, он полностью совпадает с ранее полученным.
Однако радио я должен слушать независимо от наличия графика — американцы могут внести коррективы по ходу дела… А я могу что-то перепутать от… — “Паганэль” замялся, подыскивая нужное слово, — от волнения! Поэтому американцы подстраховываются, передавая мне напоминание по радио.
Вообще, мы… простите, я хотел сказать, американцы используют разные места для закладки материалов и постановки меток. Схема такова:
Кронверкская улица, 16. Каждый раз по возвращении из рейса, я должен ставить цифру “2” на фасаде дома № 16. Это — знак моей готовности принять сигнал о закладке американцами тайника.
Перекресток улиц М. Горького и Кронверкской. С перекрестка этих улиц хорошо видна телефонная будка. Это место называется “Максим”. Здесь я должен ставить метку, что готов заложить в тайник собранные мной сведения.
Проспект Добролюбова, 1/79. Этот дом обозначен как “Добро”. Как и на Кронверкской, каждый раз после закладки материалов в тайник мне следует поставить на стене проходного двора “двойку”.
Владимирская площадь. Эта площадь у рынка именуется “Влад”. Если машина генконсульства США стоит носом к тротуару, значит, закладка сделана в Ленинграде. Если багажником к тротуару — в Москве.
Приморское шоссе, 40-й километр. Тайник “Сорок”. Таким названием обозначается дорожный указатель на 40-м километре Приморского шоссе. Как я уже сказал, здесь я должен заложить материалы…
Таким образом, сейчас моя ближайшая задача — это заложить материалы на Приморском шоссе и вслед за этим поставить цифру “2” на проспекте Добролюбова 1/79…» — подытожил свой рассказ «Паганэль».
Тон, которым это было произнесено, не оставлял сомнения в том, что он, вынужденный помощник, близок к коллапсу. А вот этого допустить никак нельзя. «Паганэль» должен еще заложить тайник «Сорок», где разыграются основные события.
Кроме того, он еще должен… Да мало ли, что он еще должен! К его долгам вернуться мы успеем, решили контрразведчики, а сейчас надо срочно его приободрить.
— Ну что ж, похвально, что вы готовы сотрудничать с органами госбезопасности… Это в какой-то мере свидетельствует о вашем раскаянии, что будет обязательно зачтено в дальнейшем. Во время судебного разбирательства. Ну, а сейчас проверим на практике изложенный вами теоретический курс «молодого бойца»… За работу!
…5 сентября «Паганэль» под присмотром контрразведчиков поставил «двойку» в месте «Максим». На следующее утро по пути на работу сотрудник генконсульства США слегка притормозил у телефонной будки и зафиксировал метку.
10 сентября, в субботу, в семь часов вечера у указателя на 40-м километре появилась ничем не примечательная тряпка, измазанная в мазуте. Внутри была консервная банка с информацией от «Паганэля» — тайник «Сорок».
Над подготовкой материалов, оставленных агентом в тайнике, пришлось изрядно потрудиться: «деза» должна выглядеть правдоподобно. Ну, а если что-то вдруг пойдет не так, и контейнер всё-таки попадет к Аугустенборгу, то не радовать же американцев сверхценной информацией — это был бы перебор!
В ту же ночь на проспекте Добролюбова, в условленном месте «Добро», появилась очередная «двойка».
Капкан захлопнулся
Утром в воскресенье 11 сентября сотрудник резидентуры Эдвард Мюллер, действовавший под прикрытием торгового атташе генконсульства США в Ленинграде, убедился, что метка поставлена и, прибавив газу, помчался на Приморское шоссе. Не сбавляя скорости, свернул с трассы на дорогу, ведущую к дачам, где семейство Аугустенборгов находилось с пятницы.
Через сорок минут после прибытия Мюллера с дачи на большой скорости вылетел «форд» с дипломатическими номерами, за рулем которого сидел не Аугустенборг, а юный сотрудник генконсульства. Хотя его принадлежность к ЦРУ не вызывала сомнений, он никак не вписывался в схему, разработанную лучшими умами Лубянки…
Что за черт, неужели ошибка, и тайник будет изымать не резидент, а его подчиненный?!
Это не входило в расчеты группы захвата и уж тем более в планы Андропова, который из разоблачения шпиона столь крупного калибра намерен был извлечь политические дивиденды. Впрочем, не только их…
…Когда поступил сигнал, что Аугустенборг за рулем «мерседеса» с женой и двухлетней дочкой покинул дачу, стало ясно: молодой цэрэушник — это лишь передовой дозор.
Действительно, первая машина миновала 40-й километр, даже не замедляя ход. Но зачем резидент прихватил с собой домочадцев?
«Жена и дочь — это прикрытие», — успокоили себя чекисты.
Никому в голову не могло прийти, что они — главные действующие лица в мизансцене по выемке тайника!
…Внешне на шоссе всё было спокойно, и Лон Дэвид резко остановился у столба с отметкой 40-й километр.
Из «мерседеса» вышла его жена Дэнис, неся на руках дочь, укутанную в детское одеяльце…
Черт возьми, еще один сюрприз!
Со стороны всё выглядело так, будто заботливая мать хочет помочь своему дитяти сделать «пи-пи».
Одеяльце соскользнуло с тела ребенка и упало, точно накрыв лежащую на бетонном основании столба грязную тряпку-контейнер.
Скорчив брезгливую гримасу, Дэнис в одно касание подхватила одеяльце и, держа его одной рукой, а дочь — другой, ринулась обратно к автомашине.
Ловкость, с которой американка уронила, а затем подняла одеяльце, не оставляла сомнений, что мизансцена «а ля пи-пи» тщательно отрепетирована.
Всё это время резидент сидел в машине и, не выключая двигателя, держал ногу на педали газа.
…Миссис Аугустенборг открыла заднюю дверцу, бросила одеяльце с тряпкой на пол, ребенка усадила в детское кресло, притороченное к заднему сиденью, как вдруг прямо перед ней выросли гренадеры в камуфляже.
В ту же секунду надрывно взвыл мотор «мерседеса» — это Лон Дэвид до упора выжал акселератор, пытаясь сбежать. Тщетно! Радиатор машины уперся в колесо бензовоза, а резидент был выброшен из салона. Дэнис билась в истерике на руках у гренадеров…
…Дипломатические машины, как известно, неприкосновенны, то есть обладают правом экстерриториальности, но… победителей не судят. Да и приказ Андропова: «резидента взять с поличным!» — для «альфовцев» превыше дипломатического протокола…
Свет в конце туннеля
До выемки Аугустенборгом тайника оставалось всего две недели, но план мероприятий по задержанию американского разведчика так и не был сверстан.
Нет-нет, какие-то варианты члены оперативного штаба продолжали предлагать, но они не устраивали либо генерала Красильникова, либо генсека. Последний был вне себя из-за неспособности своих бывших подчиненных предложить что-либо стоящее, и его план мести отцу резидента летел в тартарары!
Генерал Красильников, засиживаясь до глубокой ночи в своем рабочем кабинете, стал с грустью приучать себя к мысли о досрочной отставке…
Но однажды, то ли во время тысячекратного просмотра видеопленки, на которой был запечатлен ландшафт, окружавший Приморское шоссе, то ли во время скрытной рекогносцировки местности в районе объекта «Сорок» («альфовцы» выходили туда под видом грибников) кому-то пришла замечательная мысль: надо вырыть подземный ход!
Мысль о подземном ходе отнюдь не выглядела фантастичной. Дело в том, что метрах в пятидесяти от шоссе, именно на той стороне, где «Паганэль» должен был заложить тайник «Сорок» начинался густой лес.
Решено — сделано.
От леса к Приморскому шоссе рабочие «Ленметростроя» прорыли таких размеров тоннель, что по нему можно было ездить на легковом автомобиле. Заканчивался он прямо на насыпи Приморского шоссе лазом, замаскированным дерном.
Такой же тоннель был возведен и в Ярославском пограничном учебном центре, где и проводилась подготовка бойцов «Альфы» к операции по захвату американского резидента.
В лесу оборудовали командный пункт (КП) с перископами, с их помощью и вели наблюдение за воротами дипломатической дачи и за объектом «Сорок».
…Все работы по выемке и вывозу грунта велись ночью, чтобы не привлекать внимание дипломатов и членов их семей, курсировавших между Ленинградом и Зеленогорском. А чтобы кому-нибудь из иностранцев не пришло в голову отправиться в близлежащий лес по грибы-ягоды, в ряде ленинградских газет в рубрике «Эхо войны» появились публикации, где подробно сообщалось об обнаружении в лесах вокруг Зеленогорска мин и снарядов. На них якобы уже подорвалось несколько заблудившихся коров.
…По многу раз в день «альфовцы» разыгрывали одну и ту же мизансцену: имитировали приезд американца и его захват. На всё отводились считанные секунды. Тренировались до седьмого пота в дождь, грязь, днем и ночью.
Долго не удавался прием, когда в доли секунды нужно было оказаться по разные стороны автомобиля. Пришлось отрабатывать акробатический трюк сальто-мортале и таким способом перелетать через корпус «мерседеса».
Немало времени потратили и на отработку взаимодействия с бензовозами, которым предстояло блокировать автомобиль резидента, чтобы не дать ему сбежать с места преступления.
Аугустенборг внес в разработанную схему непредвиденные нюансы, поэтому нам пришлось перестраиваться «на марше», но ничего, справились.
…Вслед за выездом Аугустенборга с дачи «альфовцы» покинули КП и по туннелю достигли лаза на насыпи. При обработке американкой тайника группе захвата по телефону последовала команда: «Захват!»
По телефону? Да! Ибо, как и предполагал генерал Красильников, в машине Аугустенборга находилась рация, настроенная на частоты, используемые нашей «наружкой». Зафиксируй разведчик повышенное возмущение эфира перед выемкой тайника, он попросту отказался бы от акции.
…Лон Дэвид фон Аугустенборг был объявлен persona non grata и вместе с семьей покинул пределы СССР.
Через 26 лет Андропов получил сатисфакцию за разрушенную Дэвидом фон Аугустенборгом дипломатическую карьеру, а его сын, сам того не ведая, расплатился своей — шпионской.