Предъявил заранее похищенный специальный пропуск для пользования служебным выходом, поэтому избежал обязательного досмотра и пограничного контроля. На станции Цоо сделал пересадку на метро, доехал до станции Райникендорф и оказался в Западном Берлине.
Когда Штиллер обратился в американскую комендатуру и попросил о встрече с сотрудником спецслужб, ему не пришлось долго объяснять, кто он: ценность посетителя с двумя чемоданами секретных документов была очевидна даже новобранцу.
Перебежчика на американском военно-транспортном самолете доставили в Пуллах, где находится резиденция БНД. В ходе многочисленных бесед «Zetta» предъявили множество фотографий, где были изображены на тот момент еще не идентифицированные лица. Среди прочих находилось и фото Маркуса Вольфа, сделанное шестью месяцами ранее в Швеции.
Невозможно описать бешеный восторг, обуявший присутствовавших при опознании сотрудников БНД и американцев, когда на одном из снимков «Zetta» увидел своего прямого начальника.
Их можно понять: процесс мифологизации генерала Вольфа и превращения его в гения шпионажа длился уже более 20 лет, а спецслужбы Запада не имели ни малейшего представления о его внешности, так как не располагали даже его детскими фото.
В общем, не было ни пфенинга, и вдруг, на тебе, целое состояние — шеф восточногерманской разведки обрел лицо!
Нанести репутационные потери Вольфу побег не мог по определению, но шума наделал изрядного. Начался поиск виновных, посыпались разносы и обвинения. Служебное расследование, даром что келейное, для оперативного состава выглядело как танец с томагавками, где солистами выступали Эрих Мильке, шеф министерства госбезопасности, и его подчиненный начальник ГУР Маркус Вольф.
В далекие 1950-е соревнование между ними происходило на равных, но в 1970-е произошла смена их статусов, и Мильке не упускал случая напомнить, что Вольф — его подчиненный. А если быть честным до конца, то для генерала армии Мильке самым ненавистным Карфагеном, который должен был пасть, но упорно не собирался этого делать, был генерал-полковник Вольф.
Впрочем, Маркус Вольф к побегам относился как к природному явлению, вроде восхода солнца. Между полярными системами Запада и Востока шла бескомпромиссная война, а на войне даже самые успешные полководцы несут потери. В ходе холодной войны разведчики бежали в обе стороны, и начальник ГУР считал, что итоговый счет всё-таки в его пользу.
Только одно обстоятельство вызывало у Вольфа досаду: теперь, когда его знают в лицо, он лишен возможности пересекать линию фронта под чужим именем и время от времени навещать своих агентов в логове идеологического противника.
Глава девятнадцатая. «Бей по воробьям — попадешь и в сокола»
С 1960-х и до крушения Берлинской стены под патронажем Вольфа осуществлялись мероприятия, которые спустя годы СМИ Западной Европы окрестят операцией «КРАСНЫЙ КАЗАНОВА».
В результате этой операции на ГУР и КГБ работало множество секретарш, имевших доступ к документам, составлявшим государственную, военную и экономическую тайну.
Чтобы вовлечь их в орбиту деятельности разведки, — как правило, то были женщины бальзаковского возраста с неустроенной личной жизнью — из ГДР в ФРГ под видом беженцев направляли профессиональных обольстителей — агентов-вербовщиков. Эти подрядные Ромео после недолгих интенсивных ухаживаний вели избранниц под венец, чтобы затем приобщить к шпионскому промыслу.
…По задумке генерала Вольфа, эти пары должны были стать подобием супружеских разведывательных тандемов, успешно используемых советской разведкой в 1930–1950 годах. В отличие от традиционных брачных союзов, в тандемах существовала абсолютная психологическая совместимость мужа и жены, их идейная твердость и вера в победу коммунизма.
Однако западногерманские следователи, которые вели дела секретарш-шпионок, пришли к выводу, что в числе стимулов, подвигавших их работать в пользу ГДР, отсутствовала политическая составная, не говоря уж об их вере в торжество идей социализма. Как правило, имели место лишь страсть к деньгам, неудовлетворенное честолюбие, сексуальное влечение или просто азарт.
…На шпионской войне — не без потерь. Среди осужденных секретарш, кто, выйдя замуж за восточногерманского агента, «таскали каштаны из огня» для ГУР и КГБ, была Ирэна Шульц из министерства науки; Герда Шретер из посольства ФРГ в Варшаве; Урсула Шмидт из Федерального ведомства по охране конституции; Гудрун Браун и Леонора Сюттерляйн из министерства иностранных дел; Ингрид Гарбе, референт постоянного представителя ФРГ в НАТО; всего — 16 человек.
Впрочем, подавляющее большинство женщин Западной Германии, вышедшие замуж «по вольфовской разнарядке» за сотрудников и агентов ГУР, избежали участи разоблачения.
Глава двадцатая. Операция «Новогодний принц»
Одиночество в толпе
Леонора Сюттерляйн стала сиротой в пять лет от роду — родители погибли в авиакатастрофе. В интернате от других воспитанников ее отличали редкое прилежание и способности к языкам. Ее переводы на немецкий язык японских и китайских авторов заметили чиновники департамента по работе с персоналом министерства иностранных дел ФРГ, и по окончании Боннского университета она была приглашена на работу в МИД.
Пройдя проверки и тесты, Сюттерляйн стала работать в отделе «Телько», где расшифровывались телеграммы из всех посольств. В свои 22 она имела допуск к секретам, составлявшим государственную тайну.
Казалось бы, жизнь удалась. Увы! Через десять лет безупречной службы, даже при жалованье, превышавшем зарплату инженера концерна «Мерседес», Леонора не была счастлива. Виной тому одиночество — ни родных, ни подруг, ни даже (что удручало более всего!) интимного партнера. Из-за ее внешности мужчины шарахались от нее, как от гранаты с выдернутой чекой.
Будучи заядлым оптимистом, Леонора, даже подойдя к рубежу в тридцать два года, не теряла надежды на замужество. Она жаждала любви и готова была одарить ею любого, пусть даже некрасивого мужчину преклонного возраста. Она всё равно назвала бы его «Принцем». Его появления она ждала каждый день, но особую остроту ожидание чуда приобретало в канун Нового года, поэтому в сочельник Леонора всегда накрывала стол на двоих…
Пришествие принца
Едва Леонора накрыла традиционный праздничный стол, в прихожей раздался звонок. Она сразу поняла: это — Принц! Кровь бросилась в лицо, во рту пересохло. Даже не посмотрев в глазок, она распахнула обе створки двери. Первое, что она увидела, был огромный букет белых роз. Такой букет она видела только в кино. Его преподнесли английской королеве Елизавете II во время празднования ее коронации…
…Букет качнулся, как занавес в Боннской опере, и на рампе возник — о, майн Готт! — Пришелец из ее грез, тот самый Принц. Красивый, как молодой языческий Бог, он смотрел Леоноре прямо в зрачки.
— Добрый вечер! — бархатным баритоном произнес он. — Простите, могу я видеть фройляйн Леонору Сюттерляйн?
— Это я…
— Неудачная шутка! Два дня назад я познакомился с Леонорой на мессе в венском соборе Святого Стефана… Я близорук, но не настолько, чтобы… В общем, она пригласила меня в гости по этому адресу… Ну-ка, держите!
Царственным жестом Пришелец вручил букет Леоноре, достал из кармана собольей шубы бумажник из кожи питона, вынул визитную карточку и показал Леоноре.
— Да, это моя визитка… Но…
— Послушайте, у меня нет времени для шуток! — повысил голос Пришелец.
От пьянящего аромата роз, от гипнотического взгляда и голоса Принца у женщины закружилась голова, она потеряла дар речи и… окунула лицо в букет.
Первым нашелся Пришелец:
— Я всё понял… Шутите не вы, а та проказница, что вручила мне вашу визитную карточку… По-моему, надо наказать ее за то, что она присвоила ваше имя! То-то она умоется, узнав, как мы вместе встретили Новый год…
Пришелец оголил запястье и, взглянув на циферблат самых дорогих в мире швейцарских часов «Phillip Pateck» в золотом корпусе, тихо произнес:
— Он уже на подходе — осталось полчаса…
Ну, а дальше… Дальше Леонора целый месяц не могла выбраться из сказочного сна, в котором сошлись сладостная боль и исступленная страсть дни и ночи напролет…
Опомнилась она, когда Фриц Кранц сделал ей предложение выйти за него замуж.
…Рьяно следуя инструкции министерства, Леонора бросилась к офицеру безопасности, чтобы сообщить установочные данные жениха.
Выяснилось, что возлюбленный олицетворял собой эталон нордической расы: ни уголовных дел, ни порочащих связей; отрицание наркотиков, табака, алкоголя; бизнесмен, в Бонне держит фотоателье; бездетный вдовец; увлекается спортивными играми и путешествиями.
И контрразведчики дали благословение на брак.
По настоянию Кранца, венчание состоялось в венском соборе Святого Стефана.
Трудовые будни
«Астор» — рабочий псевдоним Кранца, капитана Главного управления разведки, — предложил шефу завербовать Леонору, выдав себя за офицера советской разведки. Идею обосновал тем, что в глазах Леоноры великая держава более значительна и надежна, чем ГДР, в отношении статуса которой та отпускала оскорбительные замечания.
Генерал Вольф предложил свой вариант: Кранц откроется Леоноре как офицер австрийской военной разведки (НДА), действующий в ФРГ под прикрытием фотографа-предпринимателя.
Благодаря этому после ареста Сюттерляйн удалось дезориентировать ищеек из западногерманской контрразведки, направив их поиск в тупиковом (в австрийском) направлении и рассорить родственные контрразведки — Бюро по охране конституции ФРГ и австрийское Агентство по борьбе с терроризмом.
…Формально вербовка Сюттерляйн не была проведена — подписка не отбиралась — ее использовали «втёмную», но в секретных файлах ГУР и КГБ она значилась под псевдонимом «Хельга».
«Астор» объяснил ей, что они вместе будут работать для благой цели — улучшения отношений Австрии с северным соседом, после чего Леонора стала приносить ему секретные документы из министерства иностранных дел.
Полгода всё шло хорошо. «Хельга», будучи человеком не робкого десятка, набивала свою сумку километрами телеграфных лент и покидала здание МИД, не подвергаясь досмотру.
«Астор» обрабатывал материал в своем боннском фотоателье для вывоза в Вену. Затем информация попадала к Маркусу Вольфу и Юрию Андропову. Когда же «Хельгу» на три месяца послали в западногерманское посольство в Вашингтоне, ГУР и КГБ получили беспрецедентную возможность быть в курсе германо-американских отношений на высшем уровне.
Но однажды ночью Леонора призналась мужу, что испытывает угрызения совести от мысли, что ей приходится злоупотреблять доверием коллег. Для нее, добропорядочной католички, ложь — это большой грех.
«Хорошо, что она назвала это злоупотреблением, а ведь могла выразиться и жестче, употребив слово предательство!» — подумал «Астор» и немедленно связался с генералом Вольфом.
…Вскоре «Астор» и «Хельга», согласно разработанному в ГУР плану, выехали в Вену и посетили собор Святого Стефана. Там они «случайно» встретили священника, который «невзначай» предложил им исповедаться.
Первой к исповеди священник призвал Леонору. Она вернулась с просветленным лицом. Бросившись на шею мужу, радостно воскликнула: «Как хорошо, Фриц, что ты у меня есть!»
Когда «Астор» оказался наедине со священником, тот заверил его, что «Хельга» проблем ни Центру, ни ему не создаст. Но при одном условии: исповедоваться ей необходимо регулярно и только у него.
С тех пор и до своего исчезновения КГБ и ГУР неизменно использовали прикормленных священников для оказания психологической помощи набожным секретным агентам, оказавшимся на распутье.