Одной из прекрасных черт командующего было то, что он не только умел ценить полезную инициативу подчиненных, но и вызывал ее своей неутомимой энергией, требовательным и человечным обхождением с людьми. К этому нужно прибавить личное обаяние человека широких военных познаний и большой души. Преждевременные морщины на молодом лице и седина на висках говорили, что перенес он в жизни немало. Речь немногословна, движения сдержанные, но решительные. Предельно четок в формулировке боевых задач для подчиненных. Внимателен, общителен и прост. Вместе с тем это был сильный, волевой человек, требовательный и суровый в сложной обстановке, умеющий приказать и добиться безоговорочного выполнения приказа. Его решительность и твердость проявлялись и тогда, когда приходилось перед Ставкой отстаивать свое мнение.
…19 ноября 1942 года началось историческое контрнаступление советских войск под Сталинградом, в результате которого были окружены отборные немецкие войска.
Донской фронт под командованием Рокоссовского должен был уничтожить окруженного противника. О настроениях и чувствах, с которыми он начинал свою работу под Сталинградом, можно судить по письму жене и дочери (о том, что они живы и здоровы, он узнал, находясь весной в госпитале после ранения). В нем Константин Константинович выражал твердую уверенность, что недалеко то время, когда фашисты будут уничтожены, что противник будет бит так же, как били его при Александре Невском, под Грюнвальдом и еще много кое-где.
К. К. Рокоссовский в окопах под Сталинградом.
План разгрома окруженной вражеской группировки был прост и ясен: нанести мощный удар с запада на восток, расчленить 6-ю армию Паулюса и уничтожить. Для усиления войск фронта Ставка выделяла только что укомплектованную и полностью готовую к боям 2-ю гвардейскую армию под командованием Малиновского. В ходе дальнейших событий маршал Василевский поставил вопрос о направлении этой армии южнее Сталинграда. Рокоссовский возражал против подобной постановки дел и до конца отстаивал свое мнение в Ставке. План действий, предлагаемый им, был смел, интересен, но рискован. И поэтому Ставка приняла предложение Василевского.
Надо отметить, что войска Рокоссовского не имели «огромного превосходства» над противником в силах и средствах, как это изображают буржуазные историки. Соотношение сил было таким: численность наших войск — 212 тысяч, противника — 250 тысяч, орудий и минометов соответственно 6860 и 4130, танков — 257 и 300, боевых самолетов 300 и 100. Таким образом, располагая превосходством в орудиях и самолетах, войска Рокоссовского численно уступали врагу в людях и танках.
Гитлеровцы еще надеялись вырваться из смертельного мешка. Они даже отклонили предъявленный им ультиматум о сдаче. Рокоссовскому оставалось только одно — применить силу. Атака началась. Казалось, ничто живое не могло остаться в окопах противника, но уцелевшие вражеские солдаты упорно сопротивлялись. Каждый день, каждый час приближали неминуемый конец окруженных. Наконец 26 января 1943 года у Мамаева кургана встретились войска 21-й армии и защитники города — чуйковцы. 6-я армия вермахта агонизировала. И когда 27 января войска Рокоссовского приступили к уничтожению расчлененных вражеских группировок, немецкие солдаты начали группами сдаваться в плен.
Количество пленных составило свыше 90 тысяч солдат и офицеров, в их числе были 24 генерала. Великая битва на Волге закончилась.
Командующий Центральным фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский вручает медаль «За оборону Сталинграда» генерал-лейтенанту авиации С. И. Руденко. 1943 г.
После разгрома противника Донской фронт переименовывается в Центральный и его соединения срочно перебрасываются в район Ельца.
Еще ранней весной 1943 года командующий Центральным фронтом в служебной записке на имя Верховного Главнокомандующего изложил свои мысли об организации обороны Курского выступа, образовавшегося в результате наступления советских войск зимой 1942–1943 годов, высказал некоторые предположения на лето. Наиболее вероятным участком фронта, где противник попытается развернуть свое решающее наступление, писал он, будет Курская дуга. Исходя из своих выводов, одобренных затем Ставкой, Константин Константинович создает на угрожаемом направлении высокие плотности сил и средств. Так, на правом крыле в полосе протяженностью 95 километров он сосредоточивает 58 процентов всех стрелковых дивизий фронта, 70 процентов артиллерии, 87 процентов танков и самоходно-артиллерийских установок. Здесь же расположились войска второго эшелона и фронтового резерва. И, как показали развернувшиеся затем события, предвидения Рокоссовского оправдались.
Генерал армии К. К. Рокоссовский на оборонительных рубежах инженерно-саперной бригады. 1943 г.
Командующий Центральным фронтом в эти дни часто выезжал в войска, с тем чтобы проверить ход возведения оборонительных полос, вникал в замыслы командующих армиями, беседовал с солдатами. Однажды произошла встреча с сержантом Иваном Петровичем Сединым — первым номером станкового пулемета.
— Замер я у пулемета, — рассказывал сержант. — Рокоссовский подошел к нему, взялся за рукоятки. Спрашивает меня:
— Вы первый номер?
— Так точно, — отвечаю.
Посмотрел на меня генерал, улыбнулся и говорит:
— Враг вон с той опушки в атаку пойдет — как стрелять будете?
Показал я командующему стрелковую карточку[2].
Посмотрел он, проверил. Правильно, говорит, составлена. Мелковата только траншея у вас. А в остальном отличная.
В ночь на 5 июля в полосе обороны фронта были захвачены саперы противника. Они показали: наступление немецко-фашистских войск назначено на три часа утра, противник уже занял исходное положение.
Рокоссовский задумался: верить или не верить сообщению «языков». И следовательно — проводить или не проводить заранее намеченную артиллерийскую контрподготовку? Полководческая интуиция подсказала: проводить!
В 2 часа 50 минут гром орудий разорвал предрассветную тишину, царившую над степью, прокатился над позициями обеих сторон в обширной полосе фронта южнее Орла. Противник решил, что советская сторона сама перешла в наступление.
В стане врага наступила растерянность. Немецко-фашистские войска несли потери, лишались первоначальной ударной мощи.
Рокоссовский уверенно, спокойно делал свое дело. Поддерживая тесную связь с Генеральным штабом, информируя его о положении на фронте, штаб командующего не допускал перерывов связи и с армиями.
Позднее, в своих мемуарах Константин Константинович напишет: «Сражение на Курской дуге заставило меня снова задуматься и о месте командующего. Многие большие начальники придерживались взгляда, что плох тот командующий армией или фронтом, который во время боя руководит войсками, находясь большее время на своем командном пункте, в штабе. С таким утверждением нельзя согласиться. По-моему, должно существовать одно правило: место командующего там, откуда ему удобнее и лучше всего управлять войсками.
С самого начала и до конца оборонительного сражения я неотлучно находился на своем КП. И только благодаря этому мне удалось все время чувствовать развитие событий на фронте, ощущать пульс боя и своевременно реагировать на изменения обстановки.
Я считаю, что всякие выезды в войска в такой сложной, быстро меняющейся обстановке могут на какое-то время отвлечь командующего фронтом от общей картины боя, в результате он не сумеет правильно маневрировать силами, а это грозит поражением. Конечно, вовсе не значит, что командующий должен всегда отсиживаться в штабе. Присутствие командующего в войсках имеет огромное значение. Но все зависит от времени и обстановки».
Со своего КП он контролировал положение.
Выдержав удар гитлеровцев, советские войска перешли в контрнаступление. И ровно через месяц, в первый раз с начала войны, 5 августа 1943 года, в московское небо взметнулись залпы артиллерийского салюта в честь победы под Орлом и Белгородом.
…Приближалось четвертое военное лето. К этому времени от гитлеровских захватчиков была очищена огромная территория. Но еще стонала от фашистов Прибалтика, большая часть Белоруссии, Правобережной Украины и Молдавии.
К проведению операции «Багратион» — одной из крупнейших операций Великой Отечественной войны по освобождению Белоруссии привлекались четыре фронта: 1-й Прибалтийский, 3-й Белорусский, 2-й Белорусский и 1-й Белорусский.
Генерал армии К. К. Рокоссовский — командующий 1-м Белорусским фронтом провел большую подготовительную работу на местности. В результате у него созрело необычное решение: на правом крыле фронта нанести первый удар в направлении на Бобруйск, второй — на Слуцк. На левом крыле наступать на Люблинском направлении.
Рокоссовский понимал, что такое решение было необычным. Ведь испокон веков считалось, что нельзя распылять силы, надо наносить концентрированный удар в одном направлении. Почему же Константин Константинович решил иначе?
А дело в том, что при одном ударе командование фронта не имело возможности сразу ввести в бой крупные силы — не было доступных дорог, местность изобиловала болотами, густо стояли леса. Противник же мог свободно перебросить свои войска в район главного удара.
Замысел же Рокоссовского позволял сразу ввести в сражение крупные силы и тем поставить врага в трудные условия.
Теперь этот замысел нужно было отстоять в Ставке при окончательном обсуждении плана «Багратион».
Соображения Рокоссовского о наступлении войск левого крыла на Люблинском направлении были одобрены, а вот решение о двух ударах на правом крыле подверглось критике. Верховный и другие представители Ставки настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачева). Дважды командующему 1-м Белорусским фронтом предлагалось выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. Рокоссовский после каждого такого «продумывания» с новой силой отстаивал свое решение. Убедившись, что он тверд в своем мнении, Верховный Главнокомандующий утвердил план операции в том виде, как представил его Рокоссовский.