Подняв отяжелевшие от усталости веки и глядя прямо в глаза командующему фронтом, Желудев после некоторого молчания заговорил глухо и медленно, будто каждое слово с трудом выдавливал из себя:
— Товарищ командующий, задачу свою дивизия выполнила честно, ни на шаг не отступила. Большинство солдат и офицеров погибли.
Минуту, две сидели молча. Что мог сказать командующий? Упрекнуть в чем-то? Но разве можно было упрекать героев, честно выполнивших свой долг, отдавших самое дорогое — жизнь борьбе за Сталинград.
— Да, война неумолима. Враг жесток, — произнес, наконец, Еременко.
С комдивами, на командные пункты которых пройти было совершенно невозможно, командующий поговорил по телефону. Время торопило, близился рассвет. Надо было возвращаться на свое рабочее место — командный пункт Сталинградского фронта.
Поездка обогатила командующего личными впечатлениями о положении дел в 62-й армии. Решимость бойцов сражаться до последнего радовала Андрея Ивановича. Решимость эту он слышал в беседах, видел на лицах. О ней говорил протокол комсомольского собрания одного из подразделений:
«Слушали: О поведении комсомольцев в бою.
Постановили: В окопе лучше умереть, но не уйти с позором. И не только самому не уйти, но сделать так, чтобы и сосед не ушел.
Вопрос к докладчику: Существуют ли уважительные причины ухода с огневых позиций?
Ответ: Из всех оправдательных причин только одна будет приниматься во внимание — смерть».
С одобрением отозвавшись об этом документе, Еременко решил в целях повышения боевого духа войск выступить с обращением к красноармейцам и командирам Сталинградского фронта, в котором изложить свои наблюдения, выводы, родившиеся во время поездки в 62-ю армию.
Работа над текстом продвигалась медленно. Хотелось, чтобы он был коротким, но емким. Написав фразу, Андрей Иванович пробовал ее на слух, потом перечеркивал, заменял слова и снова читал громко, как перед строем. В обращении говорилось:
«Наша общая ближайшая задача: отстоять Сталинград! Это наш священный долг перед Родиной, и мы его выполним — отстоим славный город, уничтожим врага под Сталинградом!
К нашему упорству в борьбе с фашистами нужно добавить всю мощь пехотного оружия. Каждый боец должен стремиться и считать за честь — как можно больше истребить фашистов огнем из винтовки, пулемета, автомата…
Помните, товарищи, в ближнем бою огонь пехоты больше всего наносит потерь противнику. Поэтому всем бойцам, находящимся в бою, надо вести огонь частый, залповый, смотря по обстановке…
Обращаемся ко всем командирам и бойцам с требованием и призывом: больше организованности, больше уверенности и упорства, проявляйте широкую активную инициативу в бою.
Больше нажим на врага. Залезай в каждую щель боевого порядка противника! Проникай в его глубину, уничтожай врага беспощадно всюду!
В бой, товарищи! Никакой пощады врагу!»
Для Еременко был характерен творческий подход к любой проблеме. Он умел глубоко вникнуть в нее, изучить, всесторонне проанализировать и принять смелое, обоснованное решение. В первые дни Великой Отечественной войны, находясь на Западном фронте, Андрей Иванович сразу определил, что для выполнения основной задачи фронта — любой ценой, любыми средствами задержать противника, выиграть время; надо прежде всего восстановить нарушенное управление войсками. Он совершенно ясно сознавал, что только организованные, связанные единой идеей сражения армии, корпуса и дивизии могут преградить врагу путь к Москве. Это и было положено в основу подготовленной им директивы.
Умело применял Еременко не очень многочисленную авиацию фронта. По его приказанию 1 июля она произвела первый массовый налет на врага. До полудня самолеты использовались на Бобруйском, вторую половину дня — на Борисовском направлениях. На переправы через Березину, наведенные войсками Гудериана, были посланы 15 штурмовиков под прикрытием звена истребителей. Зная, что гитлеровцы сейчас же поднимут в воздух свою истребительную авиацию, через 7–8 минут в район боя наше командование направило 24 истребителя. Тактическая новинка полностью себя оправдала. За несколько минут над Могилевом было сбито 5 немецких самолетов. В районе Бобруйска наша авиация уничтожила 30 самолетов. За два дня это число удвоилось.
Тогда же, осмысливая опыт боев, Еременко пришел к выводу, что успех во многом зависит от наличия танков в боевых порядках. Танками укреплялась оборона, но особенно остро чувствовалась их необходимость при контратаках, в ходе наступательных действий. В довольно редких случаях, когда удавалось усилить боевые порядки нашей пехоты танками, она действовала энергично, контрудары и контратаки приносили успех. 7 июля он направил Верховному Главнокомандующему донесение, в котором просил включить организационно в стрелковые войска танки непосредственной поддержки пехоты.
…С первого дня участия в обороне Сталинграда Еременко вынашивал мысль о контрнаступлении.
6 октября он направил в Ставку оперативное донесение, в котором говорилось: «Решение задачи по уничтожению противника в районе Сталинграда нужно искать в ударе сильными группами с Севера в направлении Калача и в ударе с фронта 57-й и 51-й армий в направлении Абганерово и далее на северо-запад, последовательно разгромив противника перед фронтом 57-й и 51-й армий, а в дальнейшем — и сталинградскую группировку».
Мнение Андрея Ивановича в основном совпало с мнением Ставки. В ноябре Сталинградский фронт под его командованием принял активное участие в контрнаступлении. Вместе с Юго-Западным и Донским фронтами он замкнул кольцо окружения вокруг 6-й полевой и большей части соединения 4-й танковой немецких армий.
Каждый удар Еременко готовил тщательно, нередко перед наступлением проводил показные учения. На одном из таких учений отрабатывался прорыв обороны противника и бой в ее глубине. Для этого была создана оборонительная полоса с траншеями и заграждениями по немецкому образцу и подобию. День выдался теплый, солнечный. Слабый ветерок медленно нес на «противника» поднятую стену дымовой завесы. Местность для наступления была слабо пересеченная, полуоткрытая. После артиллерийской и авиационной подготовки пехота с криком «ура» устремилась в атаку. К ней подошли танки и тоже двинулись на «противника».
На первый взгляд все шло нормально, но генерал армии Еременко дал отбой. Собрав командиров, он с возмущением заговорил:
— Разве так идут в атаку? Так солдат водят в баню, а не в атаку. И танки опоздали. Кто кого будет поддерживать: танкисты пехоту или наоборот?
Атака повторилась несколько раз, затем был отработан бой в глубине обороны противника.
— Надо научить подразделения искусству наступать почти вплотную за огневым валом, — пояснил Еременко. — А у вас, — обратился он к одному из ротных, — солдаты боятся своих танков. Вместо того чтобы показать танкистам, где лучше преодолеть траншею, они спрятались на дно окопа и переждали проход танков. Надо научить солдат совместным действиям с танками.
От командиров Андрей Иванович требовал создавать для солдат все условия, обеспечивающие их боеспособность, моральный дух: накормить каждого, дать ему отдохнуть, снабдить исправным оружием и достаточным количеством боеприпасов, научить безупречно пользоваться ими, добиться, чтобы он усвоил тактику ведения боя в конкретных условиях, объяснить задачу, сделать все для того, чтобы наши солдаты были в более выгодных условиях, чем противник.
Генерал-лейтенант А. И. Еременко вручает награду одному из защитников Сталинграда.
С 1 января 1943 года Сталинградский фронт был переименован в Южный. Командуя им, Еременко направлял усилия войск на разгром врага в нижнем течении Дона. Перед фронтом стояла задача овладеть Батайском, Ростовом, Новочеркасском, отрезать вражеские войска, находившиеся на Северном Кавказе. В ходе наступательных боев противнику был нанесен значительный урон, очищена от оккупантов большая территория. Однако здоровье командующего совсем расстроилось, разболелись раны, и в то время, когда войска уже находились на подступах к Ростову, Андрей Иванович окончательно вышел из строя. Ставка приказала ему немедленно отправиться на лечение.
Летом и осенью 1943 года генерал армии Еременко командовал Калининским фронтом, который во взаимодействии с Западным нанес удар на центральном участке советско-германского фронта. В итоге сражений были открыты знаменитые Смоленские ворота — кратчайший путь в Прибалтику и к границам Германии, прорвана мощная, многополосная оборона.
А в начале 1944 года под его командованием Отдельная Приморская армия совместно с 4-м Украинским фронтом освободила Крым. С боями она прошла 420 километров, очистив от фашистской нечисти побережье Черного моря от Керчи до Севастополя. Наступление велось так стремительно, что фашисты не успели разрушить крымские здравницы. Новое, легкое ранение не прервало боевую деятельность полководца. В апреле 1944 года Еременко возглавил 2-й Прибалтийский фронт, войска которого участвовали в освобождении Латвии.
Генерал армии А. И. Еременко на командном пункте. Прибалтика. 1944 г.
На завершающем этапе войны Андрей Иванович руководил действиями 4-го Украинского фронта по освобождению Чехословакии. В конце апреля наши войска повели наступление на город Моравска-Острава, прикрытый двумя оборонительными рубежами. Каждый из них представлял систему мощных дотов, расположенных в несколько линий.
Брать город в лоб, выкуривать засевшего там врага артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации — значило подвергнуть разрушению индустриальное сердце страны. Еременко принял решение обойти город, а затем нанести сосредоточенные удары на узких участках, чтобы расчленить вражескую группировку и в кратчайший срок разгромить ее. Замысел удался. И, пожалуй, самой высокой наградой Андрею Ивановичу было полученное им письмо:
«Чехословацкие горные и металлургические инженеры Остравского каменноугольного бассейна, участники первого собрания горных и металлургических инженеров в Моравской Остраве после ее освобождения, благодарят Вас и доблестные войска 4-го Украинского фронта за то, что в течение военных действий горная и металлургическая промышленность нашего бассейна осталась совершенно неразрушенной и Чехословацкая Республика не была лишена своей основной промышленной базы…