Показательна характеристика, данная Ивану Христофоровичу начальником штаба фронта генералом П. И. Бодиным: «Порученное дело оперативного руководства в штабе фронта выполняет с большой ответственностью. Внимательно следит за ходом борьбы на боевых рубежах, своевременно обращая внимание командования на особенность обстановки для принятия больших и малых решений».
И. Баграмян и А. Василевский.
В декабре 1941 г. Баграмян исполнял обязанности начальника штаба ударной группы под командованием Ф. Я. Костенко, предназначенной для новой наступательной операции на северном крыле фронта против елецкой группировки противника. Группа должна была осуществить выход на коммуникации сил вермахта, прорвавшихся на южные подступы к Москве. Времени на разработку наступательной операции практически не было, к тому же штаб испытывал острую нехватку сотрудников. «Пока командными инстанциями утрясался вопрос о направлении главного удара, наш малочисленный штаб трудился не покладая рук. Вычерчивали карту, на которой наглядно отображались задачи соединений и частей на первый и последующие дни наступления, готовили боевые распоряжения войскам, составляли план разведки, набрасывали схему связи с перспективой ее дальнейшего развертывания… Фактически на подготовку операции отводились одни сутки: вечером 4 декабря было отдано боевое распоряжение на наступление, а с утра 6 декабря оно должно уже начаться. Чтобы тщательно спланировать и обеспечить столь сложную операцию, нашему небольшому штабу, конечно, требовалось куда больше времени», – вспоминал Баграмян условия, в которых приходилось принимать быстрые, но взвешенные решения. Тем не менее спланированная операция была осуществлена и стала частью общего зимнего контрнаступления Красной Армии. Войска правого крыла Юго-Западного фронта продвинулись в целом на 80–100 км, освободили свыше 400 населенных пунктов, в том числе города Елец и Ефремов, захватили огромные трофеи, в итоге способствуя успехам соседних фронтов.
27 декабря 1941 г. Баграмян получил очередное воинское звание генерал-лейтенанта. Вскоре он был назначен начальником штаба Юго-Западного направления, который должен был заниматься планированием операций и оперативным руководством боевыми действиями фронтов. В конце декабря началась подготовка нового наступления на Юго-Западном и Южном фронтах по освобождению Донбасса. В результате Барвенково-Лозовской операции во второй половине января 1942 г. войска обоих фронтов продвинулись на 90–100 км в глубь территории, занятой противником, и образовали мощный выступ в районе Изюма, угрожая Харькову и донбасской группировке немцев. Однако поставленные задачи в ходе операции не были выполнены полностью, и над советскими войсками, далеко выдвинувшимися вперед, нависла опасность окружения противником. «Вместе с тем нельзя забывать, что речь идет о зиме 1942 года, когда опыта крупных наступательных действий у нас еще не было. Все мы тогда учились, учились в трудной обстановке, при наличии у врага превосходства как в материальных ресурсах, так и в отношении опыта ведения боевых действий в современных для того периода условиях. Такая наука не могла обойтись без ошибок и просчетов. Но мы тогда приобрели очень ценный опыт, который был использован во всех последующих наступательных операциях», – так в мемуарах оценивал Баграмян результат зимнего наступления 1942 г.
Из письма жене 25 февраля 1942 г.: «Обо мне не беспокойся и не горюй. Я чувствую себя хорошо и бодро. С работой справляюсь. Работаю начальником штаба у маршала Тимошенко. У нас Членом Военного Совета Никита Сергеевич Хрущев. Работой моей довольны. Прошу вас, пишите почаще, ведь ваши письма для меня – большая радость».
В апреле 1942 г. Баграмян активно участвовал в подготовке весеннего наступления с занятых рубежей в направлении на Харьков. Однако из-за ошибок, допущенных как Верховным командованием, так и штабом Юго-Западного направления, германскому командованию удалось скрытно подготовить и нанести мощные фланговые удары по наступавшим советским войскам, в результате которых войска Юго-Западного фронта потерпели серьезное поражение, а противник получил хорошие стартовые возможности для продвижения далее на Кавказ и Сталинград. После начала немецкого контрудара Баграмян пытался убедить командование в необходимости прекращения наступления на Харьков, но отстоять свое мнение он не смог, и вскоре после харьковской катастрофы был снят с занимаемой должности.
Благодаря личному самообладанию и поддержке Г. К. Жукова он сумел сохранить твердость духа и стремление в полной мере реализовать на практике свой полководческий талант. В июле 1942 г. он был назначен командующим 16-й армией (которая позднее за отличия в боях была переименована в 11-ю гвардейскую). «Мысли же мои были заняты предстоящим вступлением в командование 16-й армией. Это событие радовало меня по двум причинам. Во-первых… мне хотелось перейти на любую командную работу… Во-вторых, назначение именно в 16-ю армию было для меня большой честью. Это ведь была та самая армия, соединения которой проявили столько мужества и стойкости под Шепетовкой… Затем 16-я под руководством М. Ф. Лукина прославила свои знамена в Смоленском сражении, а под командованием К. К. Рокоссовского – в битве под Москвой. Конечно, состав армии менялся, но традиции героизма, высокого понимания долга перед Родиной, несомненно, сохранялись и крепли в этом прославленном объединении», – вспоминал впоследствии И. Х. Баграмян. Прежний командующий армией К. К. Рокоссовский одобрил назначение Баграмяна. «В хорошие руки попадала наша армия, и это радовало меня», – вспоминал он впоследствии в мемуарах.
Под командованием Баграмяна 16-я армия участвовала в Жиздринской наступательной операции в феврале 1943 г. в целях содействия войскам Брянского и Центрального фронтов в овладении г. Брянском. «Несмотря на проявленные в боях героизм и настойчивость, войска армии не выполнили в полном объеме поставленных перед ними задач. Однако итог боев был явно не в пользу врага, – вспоминал Баграмян, сознавая допущенные командованием ошибки. – Почти все наступательные действия на западном направлении весной 1943 года носили отпечаток торопливости, спешки… В той обстановке многим казалось, что моральный дух врага надломлен, и если не дать ему опомниться, непрерывно наносить удары на все новых и новых направлениях, то он вскоре будет окончательно сокрушен».
Несмотря на незавершенный характер операции, Верховное главнокомандование в этот раз высоко оценило заслуги Баграмяна на посту командующего армией. 9 апреля 1943 г. И. Х. Баграмян был награжден орденом Кутузова I степени. Директивой Ставки ВГК от 16 апреля 1943 года армия была преобразована в 11-ю гвардейскую армию в составе Западного фронта.
В июле 1943 г. в период Курской битвы Баграмян подготовил успешную наступательную операцию 16-й армии в составе войск Брянского фронта. В ходе совещания в ставке ВГК Баграмян выступил со своими предложениями по проведению Орловской операции, состоявшими в том, чтобы прежде всего ударом смежных армий (11-й гвардейской и 61-й) окружить и уничтожить по сходящимся направлениям болховскую группировку противника. Такие действия, по его мнению, привели бы к потере оперативной устойчивости всей орловской группировки и создали бы благоприятные условия для дальнейшего продвижения на юг, во фланг и тыл врага. Для этого Баграмян просил подчинить командованию 11-й гвардейской все силы, которые должны наступать с жиздринского плацдарма. И. В. Сталин поддержал предложения: «А ведь Баграмян дело говорит. И, по-моему, с его предложением нужно согласиться. Что же касается заботы командарма о более благоприятных условиях для выполнения задачи, то это похвально. Ведь на него же ляжет вся ответственность в случае неудачи».
«Прорыв обороны противника осуществлялся на сравнительно узких участках фронта, на которых смело массировались силы и средства, что обеспечивало численное и материальное превосходство над войсками врага, – вспоминал Маршал Советского Союза И. С. Конев. – Достаточно, например, отметить, что командующий 11-й гвардейской армией Западного фронта генерал И. X. Баграмян на участке прорыва, составлявшем около 40 % общего фронта наступления армии, сосредоточил 92 % стрелковых дивизий и все средства усиления». Фланговый удар армии Баграмяна оказался неожиданным для противника. За два первых дня операции ее войска продвинулись более чем на 25 км на юг, оказав серьезное содействие войскам Центрального фронта. За участие в разработке и проведении Орловской операции Иван Христофорович получил заслуженную награду – орден Суворова I степени – и был повышен в звании до генерал-полковника.
Очень порядочный человек, хороший военный и хороший оперативный работник, сыгравший большую роль в организации отпора гитлеровскому нашествию на тех участках, где ему поручали заниматься этим делом.
Из письма жене 1943 г.: «Почетное звание гвардейцев мы не только не омрачили чем-либо, но покрыли новой славой и высокими боевыми подвигами. Эти дела настолько славны, что от всей души, неудержимо хочется крикнуть во весь голос: «Слава, слава гвардейцам за достойную победу!»
Из воспоминаний дочери Маргариты Ивановны Баграмян: «В 1943 г., когда отец командовал 11-й гвардейской армией, в деревне Кочуково Калужской области солдаты нашли одиннадцатилетнего мальчика Афоню Фирсова. Выяснилось, что он убежал из дому, надеясь попасть в одну из частей Красной Армии. Привели мальчика в штаб армии, где и произошла его первая встреча с папой. Афоня очень ему понравился, и он распорядился оставить его при штабе. Через некоторое время папа направил мальчика учиться в Калининское суворовское училище. Он проявлял поистине отеческую заботу о мальчике, интересовался его успехами в учебе… Впоследствии Афанасий Петрович стал полковником-инженером и очень дружил с нашей семьей, считая папу своим вторым отцом, а меня своей сестрой».