Но вернемся в Чигирин, благо дневник Патрика Гордона дает возможность представить происходившее в городе и под его стенами со всеми подробностями.
8
«4-го августа Гордон заметил, что турки увозят из траншеи 4 самых больших своих пушки. Ночью турки укрепили свою позицию у левого края пролома, сделали бойницы для мушкетов и прикрыли их мешками с шерстью и землею; теперь они начали стрелять в русских. Таким образом, турки могли беспрепятственно укреплять свою позицию в проломе, так что прогнать их оттуда без большого урона делалось все труднее.
Часов около 10 осажденные наткнулись на неприятельский подкоп у пролома, русские бросили на подкоп большую бомбу и разрушили его.
Около полудня турки взорвали мину под куртиной городского вала, однако не причинили особенного вреда. Между тем они усердно вели свои траншеи к Тясьмину. Ночью они увели все свои войска в лагерь, сожгли мост; мосты, наведенные ими ниже города, они также сожгли; весь этот день в лагере было заметно сильное движение; турки в большом количестве собирались у палаток великого визиря и других пашей.
Около 4-х часов прибыли русские армии и разбили свой лагерь приблизительно в 2-х английских милях от города. К вечеру в замок к Гордону был прислан драгунский полк под начальством полковника Юнгмана.
5-го утром Гордон послал подробное донесение боярам о всем происходившем, а именно: армия должна приблизиться и расположиться около самого города, навести выше и ниже города через реку мосты и напасть на неприятельский лагерь, или, по крайней мере, сделать вид, что намерена напасть на него.
После этого бояре прислали к Гордону шестерых полковников с их полками, всею не более 2500 человек, и 800 стрельцов под начальством подполковника.
Весь этот день турки отступали со своими канонирами и бомбардирами (стягивали артиллерию в свой укрепленный лагерь?). Около 2-х часов пополудни они взорвали часть вала и сделали сильный штурм, который русские выдержали и отогнали врага с большим уроном, Гордон велел немедленно исправить пролом, сделанный взрывом.
К вечеру Гордон созвал всех полковников для совещания о вылазке, которую предполагалось сделать на следующий день. Решено было сделать ее на рассвете из трех мест, с 1000 человек из каждого.
В этот день в город и замок попало 225 ядер и 204 бомбы…
6-го на рассвете Гордон увидел, что турки значительно подвинулись со своими укреплениями, и особенно хорошо укрепили траншеи, находившиеся против ворот для вылазок. Никто из осажденных не мог ни выйти из них, ни показаться во рву, так как турки были в состоянии обстреливать ров. Поэтому он назначил для вылазки вдвое меньше солдат, чем было решено накануне вечером. Солдаты сделали только слабое нападение и отступили.
Гордон послал боярам письменное донесение, что турки настолько укрепились перед воротами, предназначенными для вылазок, что делать далее вылазки без большой опасности нельзя.
К вечеру бояре прислали Гордону 1000 сумских казаков и 800 казаков из Рыльска, Путивля и других городов. В этот день в город и замок попало 185 ядер и 184 бомбы. Ночью Гордон велел исправить все места, поврежденные неприятельской артиллерией…»
Из этих записей видно, что артиллерийский обстрел города значительно ослаб, что комендант Гордон явно саботировал активную оборону, самовольно сокращая численность отрядов, назначенных к вылазке, а потом и вообще отказывался от вылазок под предлогом, что турки «укрепились перед воротами». Между тем подкрепления в город прибывали регулярно, и подкрепления значительные. Происходило что-то странное!
«7-го в полдень турки взорвали мину у куртины городского вала и приступили к пролому, но были отогнаны благодаря храбрости сердюков и казаков.
Через час была взорвана другая мина в замке под фасадом. Прибыв туда, Гордон увидел, что весь пониженный вал по эту сторону покинут русскими и занят турками. Когда прибыл полковник Кровков с своим полком, Гордон приказал ему прогнать турок с пониженного вала, что им и удалось сделать после некоторого сопротивления; затем они сами заняли этот пост и удерживали его. В этот день в город и в замок попало 249 ядер и 142 бомбы…»
Положение, таким образом, было восстановлено полком Кровкова, прибывшим на подмогу гарнизону. Видимо, не слишком доверяя донесениям коменданта, Ромодановский прислал своего собственного «инспектора». Его-то и постарался убедить Гордон в невозможности вылазок.
«8-го боярин прислал доверенного стрелецкого полковника Семена Грибоедова осведомиться о состоянии крепости. Гордон повел его и показал ему все. Полковник настаивал на необходимости сделать вылазку(курсив автора). Гордон доказывал ему невозможность этого, а чтобы бояре не подумали чего-нибудь другого, попросил полковника посмотреть на попытку сделать вылазку, приказал 150 (!) выборным солдатам приготовиться. Несколько офицеров с 25–30 (!) солдатами довольно решительно двинулись вперед и нанесли значительное поражение туркам в их траншеях, остальных же никаким образом нельзя было уговорить выступить из рва. Из всего этого полковник убедился, что путем вылазок ничего не может быть сделано…»
Очень убедительный эпизод! Для демонстрации невозможности вылазки Гордон выделяет ничтожный отряд солдат, да и из них большинство «не удается уговорить» пойти дальше городского рва!
Обращает на себя внимание и пассивность турок, несмотря на многочисленные возможности ворваться в город через проломы.
«Едва полковник удалился, как была взорвана мина под земляным валом; турки не решились ни сделать приступа, ни вступить в пролом. Благодаря этому осажденные успели исправить пролом величиною в 8 сажен и вновь занять прежнюю свою позицию. В этот день в город и замок попало 281 ядро и 175 бомб…
9-го перед рассветом из-за реки к русским перебежал молодой поляк по имени Кирпицкий, взятый в плен турками четыре года назад. На допросе он рассказал, что турки, отступив с холма, созвали большой военный совет, на котором большинство было за снятие осады, визирь же ничего не хотел и слышать об этом; лучшие вещи все же были уложены и увезены из армии. Турки опасаются нападения со стороны Черного Леса; у турок большие запасы съестных припасов, но у них недостаток в амуниции, особенно в бомбах; и, наконец, что турки, когда будут готовы все мины, намерены сделать генеральный штурм, а если он не удастся, то отступят.
В 10 часов утра турки приступали к валу у среднего больверка. Часа через 2 после этого взорвана мина по левую сторону того же больверка, но турки, увидев на ретраншементе много знамен и солдат, не отважились на штурм. Непосредственно за тем была взорвана другая мина по правую сторону, турки хотели вступить в пролом, но Гордон велел стрелять в них из двух коротких пушек, заряженных картечью и поставленных на очень выгодные места; в то же время стреляли и мушкетеры, так что турки отступили, унося с собой убитых, которых было довольно много.
Гордон донес боярам, чтобы бояре поторопились с присылкой обещанных войск, так как неприятель выигрывает от всякого промедления, день ото дня окапывается и укрепляет за собой занятые им места вала.
Боярин ответил на это, что пришлет отряд в 15000 человек под начальством генерал-майора Вульфа, чем, надеется, будет всему положен конец. Боярин приказал также, чтобы Гордон немедленно сделал вылазку.
Вечером Гордон отдал приказ 1 200 отборным солдатам с лучшим офицером приготовиться к вылазке.
В первом часу ночи бояре известили Гордона, что генерал-майор Вульф идет к городу и сделает вместе с русскими вылазку с правой стороны к реке, а казаки из города. Приблизительно через час Вульф прислал к Гордону офицера с известием, что он прибыл в город с сильным отрядом и на другой день сделает вылазку. В этот день в город и замок попало 197 ядер и 95 бомб…
10-го на рассвете у Гордона все солдаты были наготове на тех местах, где должна быть сделана вылазка.
Так как мост через Тясьмин был ночью сломан(кем?), то большая часть отряда Вульфа должна была сделать обход по мельничной плотине, так что многие роты прибыли в город только на рассвете. Турки все это отлично заметили и стали на стороже. Гордон уже по этому предвидел исход вылазки.
Едва русские показались, турки, бывшие наготове, так встретили их ружейными выстрелами и ручными гранатами, что еще не выступившие солдаты начали подвигаться очень медленно, а находящиеся в сражении, которым пришлось очень плохо, отступили в большом беспорядке. У реки турки сделали вылазку из своих траншей и отогнали русских.
Гордон заметил бдительность турок и поэтому счел излишним подвергать солдат такой очевидной опасности. Поэтому он послал к генерал-майору, отсоветовывая ему что-либо предпринимать. В этот день в город и замок попало 103 ядра и 75 бомб…»
Тоже многозначительный эпизод! Гордон дождался, когда солдаты генерал-майора Вульфа совершат не очень удачную попытку вылазки, а сам что-либо предпринимать «счел излишним»; более того, «отсоветовал» делать повторную вылазку и генералу!
Не случайно, видимо, Григорий Ромодановский специально подбадривал своего коменданта и обещал дополнительную помощь; обстановка складывалась таким образом, что Чигирин можно было удержать, турки вот-вот снимут осаду…
«За час до рассвета боярин прислал к Гордону адъютанта с известием, что он узнал через дезертира, будто визирь отправил хана с татарами и значительным количеством турок напасть на русский лагерь, а турки в тот же день взорвут мины и сделают затем штурм; если же это не окажет желанного действия, то они решили отступить. Боярин приказал в силу этого быть на стороже и сообщил, что посылает полковника Селуана Вестгофа с его полком, который должен быть резервом в старом замке.
11-го августа бояре прислали полковника Семуила Вестгофа со своим полком в качестве резерва для старого замка.