– Я тут ни при чём, – рассмеялась в ответ Поллианна. – Честное-пречестное. Это скорее из-за тёти Полли.
Доктор стремительно повернулся к ней.
– Из-за твоей… тёти? – удивлённо воскликнул он.
– Ну да! – Поллианна радостно заёрзала на сиденье, и тут её словно прорвало. – Это так удивительно, так увлекательно, прямо как в книжке… Знаете, я, пожалуй, всё вам расскажу. Он, правда, просил никому ничего не говорить, но вы же свой, вам можно сказать. Думаю, мистер Пендлтон не стал бы возражать… Ведь он, разумеется, просил не говорить ничего ей в первую очередь…
– Ей – это…
– Ну да. Тёте Полли. Само собой, он хочет сам ей сказать, чтобы она от него обо всём узнала, а не от меня. Влюблённые, понимать надо!
– Влюблённые? – доктор так произнёс это слово, что его лошадь испуганно прижала уши и рванула вперёд, будто её огрели вожжами по спине.
– Ага, – счастливо закивала головой Поллианна. – В том-то всё и дело, понимаете? Я сама не догадывалась, пока мне Нэнси не подсказала, а уж ей-то доподлинно известно, что мистер Пендлтон и тётя Полли много лет назад любили друг друга, а потом поссорились и разошлись. Раньше она не знала, кто был возлюбленным тёти Полли, но теперь-то всё выяснилось. Мистер Пендлтон это был, вот кто!
Доктор внезапно успокоился, сжимавшая вожжи рука тихо упала ему на колени.
– Да ты что? – негромко сказал он. – А я тоже этого не знал.
Впереди уже показался особняк Харрингтонов, поэтому Поллианна торопливо, взахлёб, принялась рассказывать:
– Да-да-да, представьте себе. Между прочим, я теперь так рада! Всё складывается прекрасно, просто замечательно складывается! Мистер Пендлтон спросил, не хочу ли я переехать жить к нему, но разве я могу вот так взять и бросить тётю Полли? Ясное дело, нет. Тем более она была так добра ко мне всё это время! Потом он начал говорить о женской руке и сердце, о той, которую он когда-то любил и о которой до сих пор мечтает. Ой, я так обрадовалась! Ну, посудите сами: если он хочет помириться с тётей Полли, то всё будет в порядке, и мы с тётей Полли переезжаем жить к нему. Или он к нам, это уж как они сами решат. Разумеется, тётя Полли ничего пока не знает, так что это ещё нужно будет обсудить. Я думаю, именно для этого мистер Пендлтон и просит меня повидаться с ним сегодня.
Доктор неожиданно выпрямился на сиденье, и на его губах заиграла какая-то странная улыбка.
– Да, теперь я отлично понимаю, почему мистеру Джону Пендлтону так необходимо встретиться с тобой, Поллианна, – кивнул он, натягивая вожжи, чтобы остановить свою лошадь прямо возле крыльца.
– А вот и тётя Полли в окошке! – воскликнула Поллианна, а затем, всего секунду спустя: – Ой, нет! Но погодите, она же там была! Я своими глазами её только что видела!
– Была, а теперь её там уже нет, – сказал доктор, и улыбка внезапно исчезла с его лица.
Придя днём к Джону Пендлтону, Поллианна застала его в довольно взвинченном состоянии.
– Поллианна, – немедленно заговорил он, увидев её. – Я всю ночь сегодня не спал, всё пытался понять, что ты имела в виду насчет того, что я столько лет мечтал получить руку и сердце твоей тёти Полли. Объясни, пожалуйста.
– Так что ж тут объяснять? Вы же когда-то любили друг друга, и я была рада тому, что у вас сохранились прежние чувства.
– Любили? Друг друга? Твоя тётя Полли и я?
Услышав в голосе мужчины откровенное, беспредельное удивление, Поллианна сделала круглые глаза и робко пропищала:
– Да, но это же Нэнси так сказала, а уж она-то знает!
– Твоя Нэнси, конечно, знает всё, только неточно! – хохотнул мистер Пендлтон. – Ошибается твоя Нэнси, ошибается, понимаешь?
– Так вы… не любили друг друга? – разочарованно протянула Поллианна.
– Ни-ко-гда!
– И у вас, значит, всё не так, как в книжке?
Ответа не последовало, мистер Пендлтон задумчиво смотрел в окно.
– Ну и ну! А всё шло так прекрасно, – едва не всхлипывая, сокрушалась Поллианна. – И я была так рада, что вы переедете жить к тёте Полли… или мы с ней к вам…
– А одна ты не хочешь ко мне переезжать? – не поворачивая головы, спросил мужчина.
– Нет, конечно! Я же тёти-Поллина.
– Прежде чем ты стала тёти-Поллиной, Поллианна, ты была маминой, – резко повернулся к ней мужчина. – А я все эти годы тосковал по твоей маме, а не о её сестре…, то есть тёте твоей.
– По маме?
– Да. Я не собирался говорить тебе об этом, но раз уж так получилось, то может, оно и к лучшему, – лицо Джона Пендлтона сделалось белым как снег, каждое слово он выговаривал с явным трудом, медленно и неуверенно. Поллианна испугалась, смотрела на мужчину широко раскрытыми глазами, а он тем временем продолжал. – Я любил твою маму, но она… Она меня не любила и спустя какое-то время уехала навсегда. С твоим отцом. Только тогда я понял, как сильно люблю её. Без неё весь мир стал казаться мне пустым и мрачным, и… Впрочем, это не важно. Долгие годы я был сердитым, раздражительным, нелюдимым, никого не любящим и никем не любимым старым пнём, хотя мне и сейчас ещё нет шестидесяти, Поллианна. А потом, словно луч из хрустальной призмы, которые тебе так нравятся, в мою жизнь впорхнула маленькая девочка и раскрасила мой унылый мир яркими красками, прогнала своим радостным смехом мою тоску. Вскоре я узнал, кто ты, и подумал, что лучше мне никогда впредь не видеть тебя. Я не хотел, чтобы ты своим видом постоянно напоминала мне о твоей маме. Но теперь… Впрочем, ты сама знаешь, как всё стало теперь. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, Поллианна. Скажи, узнав всё это, ты переедешь ко мне?
– Но, мистер Пендлтон, я… А как же тётя Полли? – прошептала Поллианна, глядя на мужчину полными слёз глазами.
– А как же я? – нетерпеливо отмахнулся Джон Пендлтон. – Ну сама посуди, как я смогу чему-то радоваться, если рядом тебя не будет? Я-то жизни начал радоваться только после того, как ты в ней появилась. А вот если ты будешь рядом, если станешь мне маленькой любимой дочкой, я буду радоваться всему, каждую минуту. И сделаю всё, чтобы всегда радовать тебя, моя дорогая. Все твои желания будут исполняться. Для того чтобы ты была счастлива, я готов потратить все свои деньги, до самого последнего медяка!
Поллианна была потрясена.
– Но погодите, мистер Пендлтон, вы что, хотите потратить на меня все деньги, которые скопили на обращение в христианство детей-язычников?
Лицо Джона Пендлтона покраснело, он сопел, пытался что-то сказать, но Поллианна продолжала нестись вперёд, не давая ему слова вставить:
– И потом, тому, у кого есть столько денег, такая, как я, вовсе не нужна, чтобы радоваться. Это выделаете счастливыми тех, кому дарите подарки! Ну, и сами при этом не можете не радоваться, ведь это так приятно – радовать других! Вспомните хотя бы о хрустальных подвесках, которые вы подарили мне и миссис Сноу, или о золотой монетке, которую получила от вас Нэнси, или…
– Ну-ну-ну, ерунда какая! Тут и говорить просто не о чем! – возразил мистер Пендлтон. Лицо его к этому моменту от смущения стало уже совершенно пунцовым, хоть камин от него разводи. И неспроста оно у него стало таким, неспроста. Ведь прежде Джон Пендлтон славился в городе совсем не как человек, который любит делать подарки. – Во-первых, это всё мелочи, а во-вторых, это целиком твоя заслуга. Можно сказать, что подарки эти дарила ты, а не я. Да-да, и не возражай! И это… – тут его голос сделался бархатным и нежным. – И это только лишний раз показывает, как сильно ты нужна мне, девочка. Если мне когда-нибудь и будет суждено научиться игре в радость, то только в том случае, если ты будешь играть в неё вместе со мной, Поллианна.
Поллианна задумалась, на её гладком лбу появилась глубокая складка.
– Тётя Полли была так добра ко мне… – в который раз начала было она, но мужчина резко оборвал её. Лицо его вновь, как прежде, сделалось рассерженным и хмурым, привычка легко раздражаться и впадать в гнев была у Джона Пендлтона слишком давней, многолетней, чтобы от неё можно было так легко и быстро избавиться.
– Разумеется, она была добра к тебе, я это усвоил! Но ручаюсь, ты и вполовину не нужна ей так, как мне! – категорично заявил он.
– Да почему же, мистер Пендлтон? Я знаю, что она рада…
– Рада! – снова перебил её мужчина, окончательно теряя терпение. – Да я… Да твоя тётя Полли вообще ничему в жизни радоваться не умеет! Ничему! Вот это я точно знаю! Она вообще не живёт, она свои обязанности исполняет! Свой долг! Вот такая она обязательная женщина! А то, как она понимает свой долг, я в своё время имел удовольствие испытать на собственной шкуре. Да, последние лет пятнадцать-двадцать мы с ней были не в самых… э… дружеских отношениях, не буду этого отрицать, но я не желаю иметь с ней дела именно потому, что хорошо знаю её. Слишком хорошо знаю! И не я один, все знают, что она за человек. Все знают, что заставить твою тётю порадоваться чему-то труднее, чем себя за локоть укусить! А насчёт твоего переезда ко мне… Да ты только спроси её, только заикнись, и увидишь, что она тебе ответит! Ах, девочка, девочка моя, как я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной!
Поллианна поднялась на ноги, глубоко вздохнула и печально ответила:
– Хорошо. Я спрошу её. Нет, я не говорю, что мне не хотелось бы жить у вас, мистер Пендлтон, но… – она бросила, не договорив, эту фразу, помолчала немного и добавила: – Ну, я рада хотя бы тому, что ни о чём не проговорилась ей вчера вечером, иначе…
– Да, это очень хорошо, что ты ей ничего не сказала… вчера, – мрачно усмехнулся мистер Пендлтон.
– Я вообще никому не сказала, только доктору, но он же не в счёт, правда?
– Доктору? – встрепенулся Джон Пендлтон. – Какому доктору? Не доктору Чилтону, я надеюсь?
– Ему. Когда он пришёл сегодня сказать, что вы срочно хотите меня видеть.
– Силы небесные! – выдохнул мужчина, тяжело откидываясь на спинку кресла. Посидел так секунду-другую, потом внезапно выпрямился и спросил с интересом: – И что же сказал на это доктор Чилтон?