– Ну, что ж, бывает. Дело семейное, – вздохнула Нэнси и побрела к себе, на кухню.
Тягостные дни ожидания оказались мучительными для всех. Сиделка, как ей и положено, старалась казаться бодрой и весёлой, однако взгляд у неё был беспокойным, напряжённым. Доктор Уоррен откровенно нервничал и, кажется, уже начинал терять терпение. Тётя Полли говорила очень мало, больше молчала, бледнела и худела день ото дня так, что это уже не скрывали ни красиво уложенные локоны, ни кружевные воротнички.
А Поллианна? Поллианна гладила млевшего у неё на руках котёнка, ела фрукты и варенье, которое ей постоянно присылали в подарок её многочисленные друзья и знакомые, отвечала на их открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. Всё так, однако и она бледнела и худела вслед за своей тётушкой, а постоянные нервные, слегка суетливые движения её маленьких ручек только подчёркивали тяжёлую, мрачную неподвижность некогда резвых ножек, беспомощно и жалко лежащих под укрывающим их одеялом.
Играть в радость Поллианна не переставала и теперь – рассказывала при каждой встрече с Нэнси, как рада будет снова начать ходить в школу, и с миссис Сноу повидается, и в гости к мистеру Пендлтону заглянет, и непременно, непременно поедет кататься в двуколке с доктором Чилтоном. Похоже, она не понимала, что все эти радости остались для неё в прошлом, и большой вопрос, вернутся ли они когда-нибудь в будущем. Нэнси это понимала и потому после каждой встречи с Поллианной подолгу горькими слезами плакала у себя на кухне.
Глава XXVIПриоткрытая дверь
Через неделю приехал, наконец, из Нью-Йорка доктор Мид, известный специалист по травмам позвоночника. Он оказался высоким, широкоплечим, не старым ещё мужчиной с добрыми серыми глазами и жизнерадостной улыбкой. Поллианне он понравился с первого взгляда, и она не замедлила об этом сообщить.
– Знаете, вы очень похожи на моего доктора, – любезно заметила Поллианна.
– На твоего доктора? – удивился доктор Мид, покосившись на стоявшего здесь же, в комнате, доктора Уоррена – кареглазого коротышку с каштановой бородкой клинышком.
– А, нет, это не мой доктор, – улыбнулась Поллианна, уловив его мысль. – Доктор Уоррен – доктор тёти Полли. А моего зовут доктор Чилтон.
– А-а, – каким-то странным тоном произнёс доктор Мид, скользнув взглядом по мисс Полли, которая моментально смутилась, покраснела и отвернулась в сторону.
– Ага, – Поллианна задумалась ненадолго, а затем продолжила со своей всегдашней откровенностью: – Понимаете, я всё время хотела, чтобы ко мне позвали доктора Чилтона, но тётя Полли захотела позвать вас. Сказала, что вы в моей болезни больше доктора Чилтона понимаете. Ну, насчёт сломанных ног, как у меня. Честно говоря, если вы и в самом деле хорошо в этом разбираетесь, то я только рада буду. Вы разбираетесь?
На лице доктора появилось и тут же скрылось выражение, которого Поллианна понять не смогла.
– Ну, так это или нет, только время покажет, девочка, – сказал доктор Мид и вопросительно взглянул на подошедшего к кровати доктора Уоррена.
…Позже, разумеется, во всём обвинили котёнка. Нашли стрелочника. Ладно, допустим, это Флаффи виноват в том, что сунул свою любопытную мордочку в спальню Поллианны. Дверь при этом беззвучно повернулась на хорошо смазанных петлях, приоткрылась, и Поллианна смогла услышать голоса вышедших в коридор двух докторов, сиделки и тёти Полли.
Флаффи, радостно мяукнув, прошмыгнул в дверь и с разбега вспрыгнул на постель к Поллианне, а она в этот момент услышала полное боли и отчаяния восклицание своей тёти:
– О, нет! Только не это, доктор, только не это! Вы действительно хотите сказать, что бедное дитя… никогда больше не сможет ходить?
Дальше события понеслись, как говорится, вскачь. Сначала из спальни донёсся полный ужаса крик Поллианны:
– Тётя Полли! Тётя Полли!
Затем мисс Полли заметила приоткрытую дверь и поняла, что Поллианна всё слышала. Мисс Полли низко, глухо простонала и упала в обморок – впервые за всю свою жизнь, между прочим.
– Она слышала! – взвизгнула сиделка и бросилась к приоткрытой двери, а оба доктора остались с мисс Полли. Собственно говоря, у доктора Мида выбора не было: это именно он подхватил бесчувственную мисс Полли, не дав ей упасть на пол, – а доктор Уоррен просто стоял на месте и беспомощно хлопал глазами. И только когда Поллианна вновь закричала, а сиделка закрыла за собой дверь в спальню, доктора опомнились и занялись делом – начали приводить в чувство потерявшую сознание женщину, лежащую на руках доктора Мида. Но только станет ли ей лучше, когда она придёт в себя?
В спальне Поллианны сиделка обнаружила серого котёнка, который урчал, безуспешно пытаясь привлечь к себе внимание маленькой девочки, лежащей в постели с помертвевшим, побелевшим лицом и глядящей в потолок немигающими, широко раскрытыми глазами.
– Мисс Хант, – безжизненным голосом попросила Поллианна. – Позовите тётю Полли. Я хочу видеть её. Немедленно.
Сиделка подошла к кровати и ответила, запинаясь и бледнея:
– Она… Она не может сейчас подойти, дорогая… Чуть позже подойдёт… чуть позже… А в чём дело? Может, я могу тебе помочь?
– Нет, – покачала головой Поллианна. – Я хочу знать, что она сказала. Немедленно. Вы меня слышите? Я хочу видеть тётю Полли. Она сказала… сказала… Я хочу услышать от неё, что это неправда. Неправда!
Сиделка попыталась что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни слова. В сочетании с испуганным выражением на лице мисс Хант это ещё сильнее напугало Поллианну, и она закричала высоким, срывающимся голосом:
– Мисс Хант, а вы её слышали? Тогда хоть вы скажите мне, правда это или нет? Я – что?! Неужели я никогда больше не смогу ходить?
– Ну-ну-ну, не надо, моя дорогая, успокойся! – заворковала сиделка. – Может, доктор сам не разобрался. Ошибся доктор, в жизни всякое случается…
– Но тётя Полли говорила, что он всё знает! Что он больше всех на свете знает о сломанных ногах, как у меня!
– Да-да, я это знаю, дорогая моя, но все доктора иногда ошибаются. Прошу тебя, не думай больше об этом, не надо, милая.
– Да как же я могу не думать об этом? – взмахнула руками, как крыльями, Поллианна. – Только об этом я теперь и буду думать. Мисс Хант, как же я теперь в школу буду ходить, или мистера Пендлтона навещать, или миссис Сноу… и вообще кого-нибудь? – она всхлипнула, подняла на сиделку полные ужаса глаза и тихо добавила: – Как же я теперь стану радоваться чему-нибудь, мисс Хант, если больше не смогу ходить?
Про игру в радость мисс Хант никогда не слышала, однако твёрдо знала, что сейчас самое главное – успокоить больную. Вот почему, преодолевая своё смятение и сердечную боль, она поспешила взять с прикроватного столика порошок успокоительного средства и стакан воды.
– Ну-ка, ну-ка, детка, прими вот это, – ласково приговаривала она. – Выпей, успокойся, отдохни немного, а там на свежую голову посмотрим, что нам делать и как нам быть дальше, хорошо? Знаешь, в жизни очень часто всё бывает не так страшно, как кажется на первый взгляд, это уж ты мне поверь.
Поллианна послушно приняла порошок, запила его водой из протянутого мисс Хант стакана.
– Да, я знаю. Папа часто повторял это, – пробормотала Поллианна, глотая слёзы. – Он говорил, что нет ничего настолько плохого, что не могло бы быть ещё хуже. Правда, ему никогда не говорили, что он никогда больше не сможет ходить. Вот я и не знаю, а что может быть хуже этого? Вы это знаете, мисс Хант?
Мисс Хант не ответила, просто не знала, что на это ответить, да и голосу своему не доверяла: была уверена, что он её подведёт.
Глава XXVIIДва визита
Передать Джону Пендлтону поставленный доктором Мидом диагноз поручили Нэнси. Мисс Полли не забыла своего обещания сразу сообщать ему обо всех касающихся Поллианны новостях. На то, чтобы пойти к мистеру Пендлтону самой или хотя бы написать ему письмо, у мисс Полли не было сил, поэтому пришлось отправить Нэнси.
В былые времена Нэнси была бы очень рада посмотреть наконец и на таинственный серый дом внутри, и на его хозяина, но сейчас слишком тяжело было у неё на сердце, чтобы интересоваться хоть чем-то. Так тяжело, что она лишь мельком взглянула на обстановку гостиной в те несколько минут, пока дожидалась появления мистера Джона Пендлтона.
– Меня зовут Нэнси, сэр, – почтительно поклонилась она вошедшему в дверь мужчине. – Мисс Харрингтон прислала сказать вам о мисс Поллианне.
– Ну, и?!
Несмотря на то что вопрос был, мягко говоря, кратким, Нэнси уловила в нём искреннее беспокойство.
– Боюсь, вести недобрые, – покачала она головой.
– То есть ты хочешь сказать?..
– Да, сэр, – низко опустила голову Нэнси. – Доктор сказал, что она… никогда больше ходить не сможет. Никогда.
На короткое время в комнате повисла звенящая тишина, затем мистер Пендлтон воскликнул дрожащим от волнения голосом:
– Бедная… девочка! Бедная маленькая девочка!
Нэнси стрельнула в него глазами, но тут же отвела их в сторону. Она никак не ожидала, что суровый, нелюдимый, холодный, как лёд, Джон Пендлтон может быть таким… таким…
В следующую секунду он вновь заговорил всё тем же низким дрожащим голосом:
– Это так жестоко – никогда больше не танцевать в солнечном луче! Моя маленькая радужная девочка!..
После короткой паузы мужчина спросил:
– Но сама она об этом ещё не знает, разумеется?
– Ох, знает, знает, сэр, – всхлипнула Нэнси. – И от этого всё ещё тяжелее становится. Она узнала… услышала. Черти бы задрали этого кота! Прошу прощения, сэр. Короче, кот открыл дверь спальни как раз в тот момент, когда врачи и мисс Полли обсуждали её болезнь в коридоре. Мисс Поллианна их услышала, и… вот…
– Бедная девочка! – вновь вздохнул мужчина.
– Да, сэр. Ничего другого и не скажешь, если взглянуть на неё, – печально подтвердила Нэнси. – После того случая я всего два раза видела мисс Поллианну, и оба раза у меня сердце едва не разорвалось. Конечно, ведь она к своему горю ещё не притерпелась, не привыкла, только и думает о том, чего не сможет больше делать…