– Всё в порядке, моя дорогая, не волнуйся, – успокоила её мисс Полли, выходя вперёд. – Я сказала доктору Чилтону, что… прошу его сегодня осмотреть тебя… вместе с доктором Уорреном.
– О, так значит, ты сама пригласила его прийти, – удовлетворённо кивнула Поллианна.
– Да, дорогая. Я его пригласила. Это значит…
Нет, поздно было объяснять что-либо, поздно. Во взгляде доктора Чилтона было столько света и счастья, что мисс Полли покраснела, смущённо отвернулась и бочком-бочком вышла за дверь.
Доктор Уоррен устроился с сиделкой возле окна, и они принялись что-то вполголоса обсуждать между собой, а доктор Чилтон подошёл к кровати, протянул Поллианне обе руки и произнёс слегка срывающимся от волнения голосом:
– Девочка моя, сегодня ты совершила одно из самых радостных своих чудес!
В конце дня, когда за окном уже сгущались вечерние сумерки, в спальню вошла растроганная, совершенно не похожая на прежнюю себя мисс Полли и тихо присела на краешек кровати. Сиделка ушла ужинать, и в комнате они были только вдвоём – тётя и племянница.
– Поллианна, дорогая моя, я хочу сказать тебе самой первой из всех… Понимаешь, вскоре доктор Чилтон станет твоим… дядей. Это ты сделала для нас с ним, ты, моя родная. Ах, Поллианна, я так счастлива, так счастлива, если бы ты только знала! И так рада!
Поллианна тоже была рада и захлопала было в ладоши, но тут же остановилась, чтобы уточнить:
– Тётя Полли, скажи, тётя Полли, это ты была той женщиной, руку и сердце которой мечтал получить доктор Чилтон много лет назад? Ты! Точно ты! Я догадалась, я знаю! И поняла теперь, что имел в виду доктор Чилтон, когда сказал, что мне сегодня удалось моё самое радостное чудо! Как же я рада, тётя Полли, как же я рада! Даже несмотря на мои ноги!
– Возможно, что со временем… – начала тётя Полли, но договорить не рискнула, хотя сегодняшние слова доктора Чилтона вселили в её сердце большую надежду. Но сами знаете, как легко спугнуть удачу, поэтому лучше лишний раз промолчать. Вот почему мисс Полли перевела разговор на другую, но тоже очень приятную для Поллианны новость. – Знаешь, родная, на следующей неделе мы все отправимся в путешествие. У тебя будет удобная кроватка, в которой мы повезём тебя на автомобилях и в поезде к одному очень хорошему доктору, который живёт в большом-пребольшом доме далеко-далеко отсюда. У этого доктора есть больница специально для таких больных, как ты. Он старинный друг нашего доктора Чилтона. Посмотрим, что ему удастся для тебя сделать!
Глава XXXIIПисьмо от Поллианны
«Дорогие тётя Полли и дядя Том!
Я могу… могу… могу ходить!!! Сегодня я прошла от моей кровати до окна! Это целых шесть шагов. Боже, как же приятно снова ходить на своих ногах!
Все доктора стояли и смотрели, как я иду, и улыбались, и все сиделки тоже стояли рядом с ними и плакали. И одна дама из соседней палаты, которая начала ходить на прошлой неделе, тоже там стояла, и ещё одну даму привезли на каталке. Доктора надеются, что она встанет на ноги в будущем месяце. Эта дама хлопала в ладоши. Лежала и хлопала. Даже чернокожая Тилли, которая моет у нас полы, заглядывала в окно веранды и кричала мне: «Давай, детка! Голубушка, давай!» Только она мало кричала, всё больше плакала.
А я не понимаю, почему они все плакали. Мне-то самой петь и кричать от радости хотелось! Подумать только – я могу ходить! Ходить!!! И теперь мне даже ни капельки не грустно, что я почти десять месяцев в этой больнице провела. Ведь самого-то главного я не пропустила, правда? Я так рада, что вы решили обвенчаться прямо здесь, возле моей кровати. Ах, тётя Полли, как же хорошо ты умеешь придумывать всякие радостные-прерадостные вещи!
Здешние доктора говорят, что уже скоро я смогу уехать домой. Если честно, я больше всего хотела бы проделать весь обратный путь пешком. Думаю, что мне больше никогда не захочется ездить на чём-либо. Ходить, ходить! Только ходить! Ах, я так рада! Всему рада, всему-всему! Я даже рада теперь, что какое-то время не могла ходить, потому что ты никогда иначе не поймёшь, какая это замечательная вещь – ноги. Если они умеют ходить, разумеется.
Завтра я собираюсь сделать уже целых восемь шагов.
Люблю, люблю, люблю вас всех.
Поллианна взрослеет
Глава IДелла договаривается с сестрой
Лёгкими упругими шагами Делла Уэтерби поднялась на высокое крыльцо особняка своей сестры на Коммонвэлс-авеню и энергично нажала кнопку электрического звонка. Вся стройная фигурка девушки, от ярких пёрышек на её шляпке до высоких каблучков, буквально светилась здоровьем, излучала бодрость и уверенность в своих силах. Радость жизни слышалась даже в голосе, которым Делла поздоровалась с появившейся в открытых дверях горничной.
– Доброе утро, Мэри. Моя сестра дома?
– Да-а, мэм, миссис Кэрью дома, – замялась девушка. – Но… она приказала в дом никого не впускать, потому что…
– Потому что никого видеть не желает, так? – улыбнулась мисс Уэтерби. – Но только я-то не «кто-то там», так что со мной ей повидаться всё же придётся. Да ты не бойся, если что, я всю вину на себя возьму, – добавила она, заметив испуганный и растерянный взгляд Мэри. – Где она? В своей гостиной?
– Д-да, мэм. Только она ведь строго-настрого… – залепетала горничная, но Делла Уэтерби, не слушая её, устремилась вперёд и уже начинала подниматься по широкой лестнице на второй этаж. Горничная ещё немного посмотрела ей вслед, тяжело вздохнула и отправилась по своим делам.
Поднявшись тем временем наверх, мисс Уэтерби всё так же решительно подошла к приотворённой двери и постучала в неё.
– Это ты, Мэри? Ну, что там ещё? Разве я не говорила тебе… – послышался в ответ вялый надломленный голос, который, впрочем, моментально потеплел, как только его обладательница увидела вошедшую гостью. – Делла? Откуда ты появилась, дорогая моя, каким ветром тебя сюда занесло?
– Здравствуй, – улыбнулась Делла, приближаясь к креслу, в котором сидела её сестра. – Откуда взялась, ты спрашиваешь? Всё очень просто. Проводила с двумя другими медсёстрами выходные на пляже, а теперь возвращаюсь на работу, в свою клинику. Вот и решила заскочить к тебе на минутку, повидаться… – Она наклонилась к сестре и сердечно поцеловала её в щёку.
Странное дело: после этого поцелуя миссис Кэрью почему-то нахмурилась и вжалась в спинку своего кресла. Её только что оживившееся при появлении Деллы лицо вновь сделалось холодным и угрюмым. Едва затеплившаяся искорка радости погасла, сменившись привычной тоской.
– Ну, конечно, всего на минутку! Кто бы сомневался, – недовольным тоном сказала она. – Ты никогда здесь не задерживаешься. Заглянешь, промелькнёшь, как метеор, и прощай!
– Как метеор! – рассмеялась Делла Уэтерби, вскинув руки, но тут же уронила их, посерьёзнела и продолжила, как-то по-новому, очень серьёзно и нежно глядя на свою сестру: – Рут, дорогая, я просто не могу долго оставаться в этом доме. Ты же сама знаешь, что не могу.
– Знаю? – раздражённо повернулась в своём кресле миссис Кэрью. – Нет, понятия не имею, чем тебе так не по душе этот дом.
– Перестань, всё-то ты знаешь, моя хорошая, – покачала головой Делла Уэтерби. – Да, мне совершенно не по душе, что в этом доме вечно царит уныние и тоска. Мне не нравится твоё упрямое, просто какое-то неистребимое желание страдать, вечно испытывать горечь и боль…
– Но я же не притворяюсь, я на самом деле постоянно страдаю. И горечь испытываю, и боль…
– Знаю, что ты всё это испытываешь, знаю. Только напрасно ты так.
– Что значит «напрасно»? Ну, нет в моей жизни такой радости, чтобы петь да плясать, понимаешь? Нет, извини.
– Погоди, Рут, послушай, – нетерпеливо махнула рукой Делла, перебивая её. – Тебе тридцать три года. Всего тридцать три, а не уже. Ты совершенно здорова… То есть могла бы быть совершенно здоровой, для этого нужно лишь пересмотреть свой образ жизни. У тебя масса свободного времени и много-много денег. Их у тебя, пожалуй, даже в избытке. Так неужели же ты не могла бы найти себе какое-нибудь занятие поинтереснее, чем сложа руки сидеть тут взаперти, как в склепе, и твердить горничной, что никого не хочешь видеть? Если мне не веришь, так спроси кого хочешь, тебе любой то же самое скажет!
– Но я действительно не хочу никого видеть.
– Так заставь себя захотеть.
– Ах, Делла, Делла, ну почему ты никак не хочешь понять, что я не такая, как ты? – вздохнула миссис Кэрью и слабым голосом добавила, отворачиваясь в сторону: – Я другая. Я не могу… забыть.
Делла невольно поморщилась как от боли.
– Ты имеешь в виду Джейми, правильно? Ну так вот, я тоже о нём помню. И тоже не могу забыть. Но если мы будем без конца расчёсывать эту болячку, разве это поможет нам найти его?
– Я не только, как ты говоришь, расчёсываю эту болячку, – вспыхнула миссис Кэрью. – Я пыталась найти его. Целых восемь долгих лет пыталась, и тебе это хорошо известно!
– Конечно, конечно, дорогая моя, – поспешила успокоить сестру Делла. – Мы и дальше будем его искать. Вместе. Ты и я. Будем искать, пока не найдём… хоть до самой своей смерти искать будем. Только сидеть и тосковать, как ты… Это не поможет делу, понимаешь?
– Наверное, наверное, – уныло пробормотала в ответ Рут Кэрью. – Но только ничего другого мне делать не хочется – это ты можешь понять или нет?
После этого они на какое-то время замолчали. Делла мрачно посматривала на старшую сестру, неодобрительно покачивала головой, думая о чём-то, и, наконец, заговорила с лёгкой ноткой раздражения в голосе:
– Вот что, Рут. Ты меня прости, конечно, но скажи, неужели ты действительно собираешься всю оставшуюся жизнь просидеть вот так, словно забытый под дождём плюшевый ослик? Да, ты вдова, я это знаю, не нужно мне напоминать. Но позволь заметить, что брак твой длился всего лишь год, при этом муж был намного старше тебя, а ты сама была тогда совсем ещё девчонкой. По-моему, то замужество тебе давно пора забыть, как дурной сон. Не стоит твой короткий брак того, чтобы до конца дней отравлять твою память.