– Нет, тот брак тут ни при чём, – всё так же уныло пробормотала миссис Кэрью. – Дело не в нём.
– А в чём тогда?
– Вот если бы мне удалось найти Джейми…
– Знаю, знаю, знаю. Но, Рут, дорогая, разве ничто в мире, кроме Джейми, не может сделать тебя хоть сколько-нибудь счастливой? Ну, хоть самую-самую капельку?
– Похоже, что нет, – бесцветным голосом откликнулась миссис Кэрью. – Во всяком случае, именно так мне кажется.
– Рут! – с досадой воскликнула Делла, но тут же улыбнулась и добавила, покачивая головой. – Ах, Рут, Рут! Как бы мне хотелось прописать тебе хорошую дозу Поллианны! По-моему, тебе это лекарство сейчас нужнее, чем кому-либо в целом свете!
– Не знаю, что это за микстура такая – поллианна, но пить её я всё равно не стану, – напряглась миссис Кэрью. – И я не пациентка в твоей любимой клинике, чтобы мне лекарства прописывать, так что попрошу не забываться!
В глазах Деллы Уэтерби заплясали весёлые чёртики, но она смогла сдержать улыбку.
– Поллианна – не микстура, моя дорогая, – как можно серьёзнее объявила Делла. – Хотя многие действительно называют её тонизирующим средством. Очень сильным, причём. Так вот, Поллианна – это девочка. Подросток.
– Девочка? Ну откуда же мне было это знать? – с обидой в голосе возразила старшая сестра. – У вас много похожих микстур на травах – белладонна, валерьяна… Почему бы там ещё и поллианне какой-то не быть? Ты ведь часто советуешь мне: «Попей этого, попей того». И даже слово «доза» произнесла. Доза – это же медицинское слово, его можно услышать от любого доктора, разве нет?
– Пожалуй, Поллианна и есть лекарство. В определённом смысле, разумеется, – улыбнулась Делла. – Во всяком случае, доктора у нас в клинике в один голос заверяют, что она действует на наших пациентов лучше всякого патентованного снадобья. Она совсем ещё маленькая девочка, Рут, ей всего лишь двенадцать лет, ну, около тринадцати, может быть. В нашей клинике она пробыла всё прошлое лето и почти всю зиму. Правда, моё знакомство с ней длилось всего месяца полтора-два, потому что вскоре после того как я туда поступила, Поллианну выписали. Но даже этого короткого времени хватило, чтобы она меня очаровала. Просто совершенно очаровала. Между прочим, вся клиника до сих пор то и дело вспоминает Поллианну, и многие продолжают играть в её игру.
– Игру?
– Да, – кивнула Делла и с загадочной улыбкой продолжила: – Это игра в радость. Знаешь, я никогда не забуду о том, как впервые узнала о ней. Видишь ли, среди всех прочих, назначенных Поллианне процедур была одна очень неприятная, болезненная даже. Эту процедуру нужно было проводить по вторникам, с утра. Я тогда только-только поступила в клинику, и меня сразу назначили проводить эту процедуру. Честно скажу, мне было не по себе. Я хорошо знаю, что это за процедура и чего при этом следует ожидать от маленького пациента – слёз, криков, может быть, даже истерики. Так вот, к великому моему удивлению, Поллианна встретила меня с улыбкой, сказала, что ей очень приятно со мной познакомиться, а когда я проводила процедуру, она ни разу не вскрикнула и не охнула. А ведь я знала, как ей сейчас больно. Наверное, какой-то фразой, а может быть, жестом или взглядом я всё же выдала своё удивление, потому что Поллианна, когда всё закончилось, очень серьёзно объяснила мне: «Да, это было больно. Очень больно. Знаете, я ужасно боялась этой процедуры до тех пор, пока не стала думать о ней как о понедельниках, по которым у Нэнси была большая стирка. Так вот, теперь я радуюсь каждому вторнику, потому что после этой процедуры до следующей останется ещё целая неделя, понимаете?»
– Боже, какой странный взгляд на вещи, – сдвинула брови миссис Кэрью. – Только где же тут игра, я не понимаю.
– Нет-нет, про свою игру Поллианна рассказала мне не тогда. С ней она меня познакомила чуть позже. Видишь ли, Рут, эта девочка рано осталась без матери, и воспитывал её один отец, а он у неё был бедным, а точнее сказать, нищим священником где-то в захолустье на Дальнем Западе. Кроме него после смерти матери воспитанием, если можно так сказать, Поллианны занимались также дамы из местного благотворительного комитета. Не знаю, честно говоря, на что жили Поллианна и её отец, но всю одежду и прочие вещи они получали исключительно из церковных пожертвований, а уж насколько щедры эти пожертвования… сама понимаешь. Так вот, когда Поллианна была совсем ещё маленькой, она мечтала, чтобы в пожертвованиях оказалась кукла. Но вместо куклы они с отцом получили однажды пару маленьких детских костылей. Само собой, девочка расплакалась – а кто бы не расплакался на её месте, скажи на милость? И вот тогда отец Поллианны придумал для них с дочерью игру в радость. Игра, в общем, очень простая, но и очень сложная в то же время. Понимаешь, нужно ухитриться найти повод радоваться всему, что бы с тобой ни случилось. Вот с тех костылей всё и началось. Отец объяснил Поллианне, что ей надо радоваться тому, что эти костыли ей не нужны. Ведь если она может обойтись без костылей – это ли не повод для радости? Игра Поллианне очень понравилась, и с тех пор она, не переставая, играет в неё. Уверяет, что чем сложнее найти этот самый повод для радости, тем интереснее играть, хотя порой эта задача бывает невероятно сложной.
– Странно, очень странно… – задумчиво пробормотала миссис Кэрью, всё ещё не понимая по-настоящему суть игры.
– И что ты думаешь? Многие пациенты в нашей клинике увлеклись этой игрой и стали идти на поправку быстрее тех, кто не хотел играть в радость! – воскликнула Делла. – А доктор Эймс узнал, что эта игра перевернула всю жизнь в городке, откуда к нам привезли Поллианну. Дело в том, что они давние друзья с доктором Чилтоном, который недавно женился на тётке Поллианны. Между прочим, их брак состоялся тоже благодаря Поллианне, это она чудесным образом сумела уладить давнюю ссору между доктором Чилтоном и его возлюбленной. По-моему, этой девочке вообще любое дело по плечу! Видишь ли, примерно два года тому назад умер отец Поллианны, и её передали на воспитание тетке. Маленькой девочке пришлось пересечь всю страну, с Запада на Восток, от Тихого океана до Атлантического. Ну вот, а в октябре Поллианну сбил автомобиль, когда она возвращалась из школы. Доктора, в том числе из самого Нью-Йорка, говорили, что она никогда больше не сможет ходить, но в апреле доктор Чилтон привёз Поллианну в нашу клинику, где она пробыла до марта. Почти целый год пролежала у нас, зато выписалась практически здоровой. Ах, если бы ты только могла видеть это чудо с косичками! Поллианна покидала клинику совершенно счастливой, её радость слегка омрачало лишь то, что она не сможет проделать весь путь до дома пешком – слишком далеко. Но зато, как я слышала, встречать её вышел весь городок – с духовым оркестром, транспарантами, цветами, прямо как президента! Впрочем, рассказывать о Поллианне бесполезно, её надо видеть. Вот поэтому я и говорю, что хорошо было бы тебе получить дозу Поллианны. Это наверняка пошло бы тебе на пользу!
– Должна заметить, что я не вполне разделяю твой восторг по поводу этой девочки, – довольно холодно осадила сестру Рут. – И мне вовсе не хочется, чтобы кто-то переворачивал мою жизнь, как в том городке. Возлюбленного у меня тоже нет, никаких ссор улаживать не требуется. А меньше всего мне хотелось бы видеть надутую маленькую Мисс Совершенство, которая с постной физиономией будет поучать меня, как я должна жить. Брр… Нет уж, спасибо! Как говорится, покорнейше благодарю…
Её ворчливую тираду прервал заливистый смех младшей сестры.
– Ой, Рут, прекрати! Это Поллианна-то Мисс Совершенство? Надутая? С постной физиономией? Да ты просто не видела её! А Поллианну надо именно видеть, рассказывать о ней бесполезно, я уже говорила. Надутая Мисс Совершенство! – и Делла вновь расхохоталась, однако вскоре оборвала свой смех и посмотрела на сестру с прежней тревогой. – Послушай, Рут, неужели действительно ничего нельзя сделать? Не губи свою жизнь, умоляю тебя, не губи. Попробуй понемногу выходить из дома, встречаться с людьми – одичаешь же окончательно!
– С какой стати я должна всё это делать, если мне не хочется? Я устала от людей. Ты прекрасно знаешь, что так называемое «общество» всегда наводило на меня скуку.
– Ну, хорошо, займись чем-нибудь другим. Благотворительностью, например.
– Делла, дорогая, всё это мы уже проходили, – нетерпеливо отмахнулась миссис Кэрью. – Да, у меня есть деньги. Много денег. Часть из них я жертвую. Может быть, даже слишком много отдаю. Нет, мне не жалко денег, но я не хочу поощрять лентяев и побирушек.
– Отдавать другим можно не только излишек денег, но и часть себя самой, – мягко заметила Делла. – Попытайся найти дело, которое тебя заинтересует, займись им, и это изменит твою жизнь к лучшему.
– Погоди, Делла, – решительно остановила её старшая сестра. – Остановись. Я люблю тебя, я рада, что ты навещаешь меня, но только прошу тебя, постарайся обойтись без проповедей и нравоучений. Я всего этого терпеть не могу. Возможно, тебе очень нравится роль ангела-хранителя, который подаёт раненым кружку с водой и бинтует их разбитые головы. Нравится? Продолжай играть. Это помогает тебе забыть про Джейми? Очень хорошо. Но мы с тобой разные, помни об этом. Меня подобная роль заставила бы постоянно думать о Джейми и о том, кто же ему воды подаст? Кто ему рану перебинтует?.. Ну и, кроме всего прочего, мне просто неприятно возиться с такими людьми, как твои… пациенты.
– А ты пробовала?
– Вот ещё! Нет, конечно! – возмутилась миссис Кэрью.
– Тогда как ты можешь это знать, если не пробовала? Неприятно ей, видите ли! – фыркнула молодая медсестра, поднимаясь на ноги, пожалуй, чуть торопливее, чем следовало. – Однако мне пора идти, моя дорогая. Мы с девушками договорились встретиться на Южном вокзале. Наш поезд отходит в двенадцать тридцать. Надеюсь, ты не сердишься на меня? – спросила она, целуя сестру на прощание.