похожего на него? – взволнованно продолжала убеждать её Поллианна. – Что, если ваш Джейми такой же, как этот Джейми – очень бедный и больной? Разве вам не хочется, чтобы нашёлся кто-то, кто возьмёт его к себе, будет заботиться о нём и…
– Прекрати, прекрати, Поллианна, – снова простонала миссис Кэрью, горестно качая головой из стороны в сторону. – Когда я представляю себе, что наш Джейми, быть может, вот так же…
Она судорожно всхлипнула и не могла больше продолжать.
– Вот и я о том же. Как раз о том же! – возбуждённо воскликнула Поллианна. – Неужели вы не понимаете? Если это ваш Джейми, то, конечно, вы захотите взять его. Но если он и не ваш, вы же не причините никакого вреда тому Джейми, если возьмёте этого. Зато как счастлив будет этот Джейми, и каким благородным станет ваш поступок! А если потом вдруг отыщется настоящий Джейми, тоже не беда. У вас тогда будут два счастливых мальчика вместо одного, только и всего. И потом…
Но миссис Кэрью вновь прервала её.
– Прекрати, Поллианна, прекрати! Я подумать хочу… Да, мне надо подумать.
Смаргивая навернувшиеся на глаза слёзы, Поллианна откинулась на кожаную спинку сиденья. Огромным усилием воли заставила себя минуту – целую минуту! – высидеть спокойно, после чего вновь заговорила. Её словно прорвало.
– Нет, но в каком жутком, отвратительном месте они живут! Ах, как бы я хотела, чтобы тот мужчина, который владелец этого дома, сам пожил бы в нём хотя бы с месяц! Посмотрела бы я, чему он там будет радоваться!
Миссис Кэрью неожиданно расправила плечи, и выражение её лица вновь изменилось – так же внезапно и необъяснимо, как в комнате Джейми.
– Не говори так! – воскликнула она, протягивая к Поллианне свою дрожащую руку. – Она не знала этого, Поллианна. Возможно, не знала. Нет, я уверена в том, что она не знала, каким ужасным домом владеет. Но это поправимо. Теперь поправимо.
– Она? Этим страшным домом владеет женщина, и вы её знаете? И этого агента знаете тоже?
– Да, – сухо ответила миссис Кэрью, покусывая нижнюю губу. – Я знаю её и знаю этого агента.
– А, ну тогда я рада, – вздохнула Поллианна. – Тогда теперь всё будет хорошо.
– Во всяком случае, будет лучше, – подтвердила миссис Кэрью, подчеркнув последнее слово.
Как раз в это время автомобиль, зашуршав шинами, мягко остановился возле их крыльца.
На самом же деле, обо всём, что связано с тем домом, миссис Кэрью знала гораздо больше и лучше, чем рискнула рассказать Поллианне. Во всяком случае, прежде чем лечь спать в тот вечер, она написала и велела Мэри отправить письмо, адресованное некоему Генри Доджу. Письмо приглашало агента немедленно прибыть к владелице вверенных ему доходных домов с тем, чтобы оговорить переделки и ремонт, которые в них должны быть безотлагательно проведены. В письме было немало резких фраз о «разбитых и заткнутых тряпками окнах», «дырявых шатких лестницах» и «горах гниющих отбросов». Читая всё это, Генри Додж то сердито хмурился, то бросал грубое словечко сквозь стиснутые зубы, но в основном бледнел и потел от страха.
Глава XIСюрприз для миссис Кэрью
Позаботившись о том, чтобы ремонт в доме, где жил Джейми, был выполнен быстро и хорошо, миссис Кэрью сочла свой долг исполненным, а вопрос закрытым. Теперь, казалось, про этот случай можно забыть. Мальчик оказался не Джейми – точнее, не тем Джейми. Ну не мог, никак не мог этот невежественный, неотёсанный и хилый калека быть сыном её любимой покойной сестры! Не мог! И всё. И выбросить это из головы.
Намерение это, возможно, было неплохим, но оказалось невыполнимым. Миссис Кэрью никак не могла изгнать этот случай из памяти. Всё время у неё перед глазами стояла жуткая тесная комнатка с голыми стенами и лежащий в постели худенький мальчик с огромными печальными глазами. Вставала эта картина, и немедленно начинало разрываться сердце – а вдруг это всё же её Джейми? А тут ещё Поллианна как постоянное напоминание об этом мальчике. Нет-нет, запрет миссис Кэрью на всевозможные вопросы и мольбы о Джейми Поллианна соблюдала строго и молчала как рыба, но её глаза… Красноречивее любых вопросов был взгляд этих глаз, пронзительнее любой мольбы.
Вне себя от отчаяния и растерянности миссис Кэрью ещё дважды ездила посмотреть на мальчика, каждый раз обманывая себя тем, что такой визит необходим только лишь для того, чтобы убедиться окончательно в том, что это не тот мальчик. Там, стоя в тесной комнатке возле кровати больного, ей удавалось вроде бы убедить себя в этом, но стоило вернуться домой, как прежняя неуверенность возвращалась, чтобы с новой силой вгрызаться в изболевшееся сердце миссис Кэрью. Наконец, она в отчаянии взялась за перо и написала длинное письмо своей сестре.
«Я не собиралась говорить тебе об этом, – писала она после того, как была рассказана вся история Джейми. – Не хотела волновать тебя или вселять в тебя надежду, которая в очередной раз может оказаться напрасной. Я уверена, что это не он – и всё же даже сейчас, когда я пишу эти слова на бумаге, в душе я продолжаю сомневаться. Я не знаю, не знаю, не знаю, что делать, и потому очень прошу тебя приехать и помочь мне.
Да, я заранее представляю, что ты скажешь! Разумеется, мы не видели нашего Джейми с того дня, когда он пропал, и было ему тогда четыре года. Сейчас ему должно быть около двенадцати. Мальчику, о котором идёт речь, на вид тоже около двенадцати (своего точного возраста он не знает). Волосы и глаза чем-то похожи на волосы и глаза нашего Джейми, согласна. Он не может ходить, но калекой стал шесть лет назад, после падения. Четыре года спустя – то есть два года назад – он вновь упал, после чего его состояние резко ухудшилось. Выяснить, как выглядел его отец, оказалось невозможно, и у меня, если честно, нет никаких доказательств ни за, ни против того, что это мог быть муж нашей бедной Дорис. Его называли «профессором», он был с большими странностями и не оставил после себя никакого наследства, если не считать нескольких книг. Все эти детали могут иметь какое-то значение, а могут и не иметь его вовсе. Джон Кент действительно был со странностями, но разве мало таких «чудиков» в любом большом городе? Склонность к беспорядочной, богемной жизни у Джона Кента, конечно, была, но только ли у него одного? Любил ли он читать книги? Право, не помню, не могу сказать. А ты? Ну и, наконец, «профессор». С одной стороны, он легко мог по какой-то прихоти присвоить себе это звание, но точно так же это могло оказаться прозвищем, которое Джону Кенту дали те, кто окружал его. Так что этот мальчик…
Не знаю, не знаю, не знаю! Но надеюсь, что тебе удастся это понять.
Остаюсь в полном смятении.
Целую.
Получив это письмо, Делла немедленно примчалась посмотреть на мальчика, но и она ничего не поняла. Как и её сестра, она сказала, что это, как ей кажется, не Джейми, однако на все сто утверждать это она тоже не может. И, точно так же, как Поллианна до неё, Делла предложила оптимальное, по её мнению, решение этой проблемы.
– Почему бы тебе не взять его к себе, дорогая? – предложила она своей сестре. – Возьми, усынови, это будет так чудесно для него, бедняжки…
Но миссис Кэрью перебила её.
– Нет, нет и нет! – простонала она. – Я не могу, не могу… Мне нужен мой Джейми, мой любимый мальчик.
В конце концов, Делла сдалась и уехала назад в свою клинику.
Впрочем, если миссис Кэрью думала, что вопрос с Джейми из «переулка Мёрфи» для неё закрыт навсегда, она вновь ошибалась, причём очень сильно. Днями она испытывала гнетущее беспокойство, ночами не могла уснуть, а если засыпала, то начинала видеть кошмары, в которых ей чудилось, что калека Джейми, возможно, её племянник, или виделось, как это самое «возможно» рядится, надевая на себя маску, и прикидывается, что «оно и есть правда». Ну а промежутки между дневным беспокойством и ночными кошмарами плотно заполняла собой Поллианна.
Девочка была в полной растерянности. Её, как и миссис Кэрью, мучило беспокойство и донимали десятки вопросов, с которыми она столкнулась впервые в жизни. Поллианна узнала, что такое настоящая нищета. Своими глазами увидела людей, которым нечего есть и нечего на себя надеть, кроме ветхих обносков, которые живут… – точнее, ютятся – в тесных, грязных тёмных комнатушках. Разумеется, самым первым откликом на это у неё стало желание помочь. Вместе с миссис Кэрью она дважды ездила к Джейми, очень радовалась переменам к лучшему, которые настали в его доме после того, как «этот Додж сделал то, что нужно». Да, видеть перемены к лучшему было приятно, однако, по мнению Поллианны, они были лишь каплей в море. Ведь оставались по-прежнему болезненного вида мужчины и несчастные женщины, оставались оборванные грязные дети на улицах, и все они были соседями Джейми. Им всем требовалась помощь, и Поллианна была уверена, что миссис Кэрью эту помощь им окажет. Непременно окажет, но…
– Вот как? – воскликнула миссис Кэрью, узнав о том, чего от неё ожидают. – Ты хочешь, чтобы я оплатила ремонт во всех домах на целой улице? Дала денег на свежие обои, краску, новые лестницы? А больше ты ничего не хочешь?
– Хочу, – как всегда приняла за чистую монету её слова Поллианна. – Очень хочу. Вы же сами знаете, как много всего нужно им всем! – И добавила со счастливой улыбкой: – А сколько будет радости, когда они это получат! Ах, как бы я хотела быть богатой и тоже всем помогать! Но я буду счастлива и просто быть рядом с вами, когда вы всё это станете делать.
Миссис Кэрью ахнула от изумления, а затем, не теряя времени даром (хотя и испытывая при этом некоторое раздражение), принялась объяснять Поллианне, что не собирается ничего больше делать в «переулке Мёрфи» и почему это лишено смысла. Во-первых, она уже и так очень много сделала для обитателей дома, в котором жил Джейми, – оплатила ремонт, погасила все долги его жильцов по квартплате (о том, что это именно она владеет тем ужасным домом, миссис Кэрью предпочла благоразумно умолчать). Во-вторых, для помощи бедным существует целый ряд благотворительных организаций, которым миссис Кэрью постоянно перечисляет щедрые пожертвования.