– Но, Полли, ты только подумай о том, что она сделала в Бостоне, – не сдавался доктор Чилтон. – Вспомни миссис Сноу, Джона Пендлтона, многих других. Да нас с тобой, наконец! Всем, всем она сумела помочь, благослови её Господь!
– Я прекрасно помню всё, что она сделала, котик, – согласно кивнула миссис Полли. – Но ещё раз повторяю: мне не хочется, чтобы об этом знала сама Поллианна. Сейчас ты скажешь, что отчасти ей всё это известно? Согласна. Но что именно ей известно? Что людям помогает игра в радость, которую придумал её отец, а она лишь учит их играть в неё. Всё. Хотя тебе я могу признаться, что нам Поллианна прочитала – сама того не подозревая – одну из самых сильных проповедей, какие мне доводилось слышать за всю свою жизнь. Ключевое слово здесь – «не подозревая», понимаешь, что я имею в виду? И ещё раз повторю: как только она узнает об этом… Нет, я даже думать об этом не хочу. А теперь позволь мне сказать, что я решила, дорогой. Этой осенью я хочу снова поехать с тобой в Германию и взять с собой Поллианну. Не оставлять её здесь одну. Что ты на это скажешь?
– Взять её с нами? Отлично! Почему бы нет?
– Решено. Точка. Кстати, я была бы рада остаться с тобой в Германии на несколько лет. Помнишь, ты говорил, что это твоя мечта? А моя мечта – как можно надольше и как можно дальше увезти Поллианну из Белдингсвилла. Только так можно сохранить нашу девочку по-прежнему милой и неиспорченной, не дать ей сделаться, как говорится у подростков, «воображалой-задавакой». Если это в моих силах, я это должна сделать. И сделаю. Ну а ты, Томас Чилтон? Скажи, хотим мы с тобой, чтобы Поллианна сделалась невыносимой надоедливой занудой? «Поучалкой»?
– Не хотим, не хотим, моя дорогая, – рассмеялся доктор. – Скажи мне лучше, где ты нахваталась таких слов? Знаешь, если честно, то я не верю, чтобы кто-то или что-то превратило её в, как ты говоришь, поучалку, но сейчас разговор не об этом, а о Германии. Да, мне очень нравится твоя идея поехать туда надолго и всем вместе, очень нравится. А ведь я думал, что моя мечта поучиться и поработать там так мечтой и останется. Не мог же я так надолго оставить тебя. А ты так надолго не оставила бы Поллианну. Теперь же всё решается как нельзя лучше. Едем, едем, едем в Германию, и чем скорее, тем лучше!
– Вот и славно, котик, – облегчённо вздохнула тётя Полли.
Глава XVIКогда Поллианну ждали
Белдингсвилл бурлил – если так можно сказать о небольшом городке. Таких оживлённых разговоров на каждом углу, возле каждого забора не было здесь с той поры, как из клиники на собственных ногах возвратилась Поллианна. Она же оказалась в центре всеобщего внимания и на этот раз, и вновь в связи со своим возвращением. Но насколько другим, не похожим на первое, было это возвращение!
Поллианне исполнилось двадцать лет. Шесть лет подряд она проводила осень, зиму и весну в Германии, а в летние каникулы отправлялась путешествовать вместе с доктором Чилтоном и его женой. За всё это время в Белдингсвилле она побывала всего один раз, когда ей исполнилось шестнадцать: приезжала летом недели на три-четыре. Сейчас же, по слухам, она возвращалась домой надолго, быть может, навсегда – и приезжала вдвоём с тётей Полли.
Почему с ними не было доктора Чилтона? Увы, полгода назад весь городок был потрясён и огорчён известием о его скоропостижной смерти. Тогда все в Белдингсвилле думали, что миссис Чилтон и Поллианна сразу же возвратятся домой, однако они всё не ехали и не ехали. Вместо этого пошли разговоры о том, что вдова с племянницей решили ещё на некоторое время остаться в Европе. Зачем? Очевидно, миссис Чилтон требовалось время, чтобы прийти в себя и немного успокоиться после неожиданной и тяжёлой утраты.
Очень скоро, однако, по городку поплыли новые слухи, на сей раз очень неприятные. Поговаривали, что финансовое положение миссис Полли Чилтон оставляет желать лучшего. Железнодорожные акции, в которые было вложено всё или почти всё состояние Харрингтонов, сначала начали колебаться в цене, а затем внезапно рухнули и обесценились. Если у миссис Чилтон и были какие-то другие вложения, то их тоже вряд ли можно было считать надёжными. Доктор Чилтон? Он никогда не был богатым. А в последние шесть лет, проведённых вместе с семьёй в Европе, его расходы были весьма значительными, так что рассчитывать на его наследство не приходилось. Короче говоря, известие о том, что спустя полгода после смерти доктора его вдова и племянница возвращаются домой, всколыхнуло городок, но не слишком удивило его обитателей.
Перед их приездом вновь начал подавать признаки жизни особняк Харрингтонов, стоявший все эти годы пустым и запертым. Широко распахнулись его окна и двери, впуская свежий воздух в застоявшуюся атмосферу, зажглись лампы, снова принялась всё мыть и чистить, наводя порядок, наша старая знакомая Нэнси. Впрочем, она вышла замуж за Тимоти и теперь стала миссис Дурджин.
– Нет, я не получала никаких особых распоряжений, не знаю ничего, – отбивалась она от любопытных соседей и знакомых, которые то и дело останавливались у ворот особняка. Некоторые храбрецы добирались даже до самого парадного входа. – У мамаши Дурджин всегда были ключи от дома, она и так частенько заходила сюда всё это время посмотреть, что да как. А недавно миссис Чилтон написала, что они с мисс Поллианной возвращаются в эту пятницу, просила проветрить в доме да пыль вытереть, а потом ключ ей под ковриком у входной двери оставить. Под ковриком, вы слышали? Будто я брошу их одних, бедняжек, да в такую-то трудную минуту! – Нэнси сама не замечала, что уже обо всём проболталась. – У меня что, сердца нет, что ли? Но я вам не какая-нибудь фифа с зонтиком, мне их так жаль, так жаль, что просто словами не передать. А как иначе? Доктор помер, упокой, Господи, его душу. Славный был человек, жаль, что нет его больше на свете. А у мисс Полли – тьфу, миссис Чилтон, я хотела сказать – не только мужа больше нет, но и денег тоже! Сами слышали уже, наверно, какой кунфуз случился. Нет, подумать только, миссис Чилтон – и вдруг бедная! Не могу этого понять, в голове такое у меня не укладывается, звёзды-бабочки!
Но, пожалуй, ни с кем так заинтересованно не говорила Нэнси, как с высоким, очень приятного вида молодым человеком с открытым взглядом и обаятельной улыбкой. Он подъехал на своей лошади к крыльцу особняка Харрингтонов часов в десять утра в четверг, накануне приезда миссис Чилтон и Поллианны. Удивительно, но болтушка Нэнси почему-то смущалась и запиналась чуть не на каждом слове, да и разговор начала с оговорки.
– Мастер Джимми!.. То есть мистер Бин!.. Тьфу ты, мистер Пендлтон, одним словом! – неуклюже приветствовала она посетителя и замолчала, нервно теребя пальцами край фартука.
– Да ладно, Нэнси, называй меня по привычке просто Джимми, хорошо? – усмехнулся молодой человек. – Как я понимаю, миссис Чилтон и её племянница приезжают завтра, всё верно?
– Да, сэр, они завтра приезжают, Джимми… сэр, – неуклюже изобразила подобие книксена Нэнси. – Такая жалость! Нет, не то, что они приезжают жалость, я оченно и оченно рада буду видеть их, а то, в каком виде они приезжают. Без доктора, без денег…
– Да, я понимаю, – кивнул молодой человек, окидывая грустным взглядом старый дом Харрингтонов. – Тут уж ничем не поможешь. Но я очень рад, что ты не бросаешь их. Для них это будет очень важно, я думаю. А самое главное я уже выяснил. Завтра, значит…
Он тепло улыбнулся, тронул поводья и ускакал, а Нэнси осталась смотреть ему вслед, глубокомысленно покачивая головой и бормоча себе под нос:
– Думаете, я удивлена, мастер Джимми? Да ничего подобного! Ждёте не дождётесь, когда мисс Поллианна вернётся, известное дело. А я когда ещё говорила, что придёт время, непременно придёт… А тут вы к тому же таким красавцем вымахали – высоким, статным! Надеюсь, что всё у вас с мисс Поллианной сладится. Да что там надеюсь – верю! Вот ведь история-то какая получается, прямо как в книжке, право слово! Это ж мисс Поллианна нашла вас, мастер Джимми, и в дом к мистеру Пендлтону, можно сказать, сосватала. И вот посмотрите теперь, каким стал тот маленький оборванец Джимми Бин – нипочём не узнать! Никогда не видела, чтобы человек за несколько лет так измениться мог, никогда, звёзды-бабочки!
Она в последний раз взглянула вслед статному молодому человеку на великолепном коне, вздохнула, повернулась и пошла в дом.
Примерно те же мысли насчёт будущего Джимми и Поллианны бродили в то утро в голове Джона Пендлтона. Он сидел на веранде своего огромного серого особняка на Пендлтонском холме, глядя на приближавшегося к дому всадника. И выражение его глаз было почти таким же, как у Нэнси Дурджин, когда она смотрела этому всаднику вслед, и слова… Впрочем, слова были несколько иными, хотя и похожими по смыслу.
– Красавец всадник! Впрочем, и конь у него хорош, ничего не скажешь!
Спустя пять минут молодой человек, отведя коня в стойло, показался из-за угла дома и неторопливо поднялся по ступенькам веранды.
– Ну что, мой мальчик, это правда? Они действительно приезжают? – с явным нетерпением спросил Джон Пендлтон.
– Да.
– Когда?
– Завтра, – всё так же отрывисто ответил молодой человек, опускаясь в кресло.
Такие краткие и резковатые ответы заставили Джона Пендлтона нахмуриться. На секунду он заколебался, взглянул молодому человеку в лицо и всё же спросил:
– В чём дело, сынок? Что случилось?
– Ничего, сэр.
– Ничего? Глупости! Я же не ослеп пока что. Час назад ты ускакал куда-то так, словно за тобою черти гонятся. Теперь плюхнулся в это кресло и сидишь с таким видом, будто те же черти из тебя каждое слово клещами тянут. Не знай я, что к чему, мог бы подумать, что ты совсем не рад, что наши друзья приезжают, – он помолчал, подождал ответа, но так и не дождался. – Так в чём дело, Джим? Ты что, действительно не рад их приезду?
Молодой человек заёрзал в кресле и с натянутой улыбкой ответил: